нефритовой стрелкой.
От компаса веяло щекотной, прохладной магией, а вот маятник и прутик согрели мне кожу.
Аластер недовольно поджал губы. Он стал снова и снова водить моими пальцами по артефактам. Ничего так и не произошло, и он гневно раздул ноздри, а потом оттолкнул мою руку с такой силой, что костяшки врезались в стену.
Я опасливо отступила назад. Несмотря на огромное потрясение, притуплявшее все чувства, я не могла унять любопытства.
– Что… это такое?
– Судя по всему, эти артефакты не для тебя. Пока что я так и не нашел сюминара, который смог бы приручить их силу. – Он сдвинул стрелку компаса. – Ирса пыталась использовать компас, но он так и не заработал как следует. Результаты были в лучшем случае непредсказуемыми.
Этот самый компас уже мне встречался. Ирса доставала его при мне во время собеседования в Дюрке. Его стрелка тогда непрестанно крутилась. Наверное, именно это Аластер назвал непредсказуемыми результатами. Возможно, компас должен был выявлять потенциальных кандидатов на должности при отеле, талантливых людей, таких как Зося.
Аластер положил три артефакта на полку – рядом с тусклым зеркальцем, прислоненным к стене в уголке. К нему он не притронулся, но стал доставать остальные артефакты, один за другим, и вскоре уже весь стол был в них. Потом метрдотель взглянул на меня, и по моей спине пробежал холодок.
– Каждый новый сюминар, прежде чем приступить к работе, выбирает один артефакт, которым будет пользоваться во время пребывания в отеле. Он прикасается к артефакту и либо чувствует его отклик, либо нет. Остальные предметы могут пробуждать в сюминаре магию, молить, чтобы он их выбрал, но только один окажется тем самым. Призыв магии через этот самый артефакт скоро входит в привычку.
Говорил он как по писаному, точно уже тысячу раз произносил эту речь.
Он кивнул на стол с артефактами.
– Есть давняя теория о том, что способность сюминара чувствовать тягу к определенным артефактам определяется тем, сколь сильна его магия – и желанием души.
– Желанием души? – Эти слова были написаны под обложкой записной книжки со штампом тайного общества. А ведь они уже почти стерлись из моей памяти!
Аластер кивнул.
– Оно может быть спрятано так глубоко, что так просто его и не осознаешь. Однако же оно есть.
Я осмотрела предметы, лежащие на столе.
– А если я ни к чему не почувствую тяги?
– Чем больше в тебе волшебной силы, тем больше артефактов ты сможешь использовать – так или иначе, – но все сюминары чувствуют тягу к одному-двум предметам, – поведал он с улыбкой, в которой не было и капли искренности. – Увы, многие из них в стенах отеля бесполезны.
По рукам побежали мурашки.
– А если я смогу использовать лишь один из самых слабых артефактов? Вы превратите меня в птицу? – спросила я, не успев прикусить язык.
– Надо же как-то обезвреживать магию, – произнес он, повторив слова, которые я уже слышала в этих стенах. – Хватит болтовни. Поглядим, чего желает твоя душа.
Он взял меня за руку и раздвинул мне пальцы. Я поморщилась. Аластер медленно стал водить моей ладонью по коллекции диковинок – вороньему клюву, амулету с изображением пентакля, руке, высеченной из аметиста, крылу бабочки в стеклянном пузырьке, кусочку аметиста, маленькому золотому дикобразу, изгибистым латунным листьям, кости с гравировкой, пауку из слоновой кости, гранату размером с мою ладонь, эбеновой монетке, склянкам с разным содержимым – пуговицами, металлами, настойками.
От каждого предмета веяло особой магией. Иногда она едва чувствовалась, а иногда прожигала чуть ли не до кости. Я успела почувствовать и жар, и холод, и бархатистую мягкость. От одного маленького камешка у меня защекотало в пальцах. От него повеяло запахом древности и земли, а во рту появился вкус грибов. В кожу словно разом вонзились сотни иголочек. Некоторые артефакты позвякивали от моих прикосновений, но Аластер не позволил мне взять в руку ни один из предметов.
– Интересно, – проговорил он, когда я притронулась к шкатулке из топаза, украшенной маленькими серебряными капельками, похожими на слезы. Он отпустил меня, но я не стала убирать руку от шкатулки. Мне этого не хотелось.
Казалось, тоненькая, как паутинка, нить просочилась по моим венам и обвилась вокруг сердца, связав его с содержимым шкатулки. Та задрожала и, должно быть, распахнулась сама собой – я и моргнуть не успела, как крышка уже поднялась. Внутри лежал круглый металлический предмет, с виду похожий на второй компас.
В углублении внутри потускневшего бронзового круга находился диск, обрамленный знаками зодиака, а под ним располагались плоские окружности, с изображением лун и созвездий.
– Это космолябия, – пояснил Аластер с крайне довольным видом. – Этот прибор предсказывает урожай, налоги, приливы и отливы. – Он указал на два выпуклых круга. – Это высота и азимут. Здесь изображена небесная сфера. Этот маленький приборчик помогал путешественникам ориентироваться и находить новые земли. По сути, это карманная карта звездного неба. Некоторые до сих пор ею пользуются, хотя космолябия считается устаревшим инструментом.
– Космолябия, – повторила я это новое слово. Прибор был таким изящным, что его вполне можно было принять за украшение. А еще казался знакомым. Я уже его видела, но не могла вспомнить где. Сверху крошечными буквами было выгравировано – le monde entier.
Целый мир. Те же слова были выбиты и на лакированной двери отеля.
Я провела пальцем по деталям хрупкого механизма, и он задрожал от моего прикосновения. Казалось, передо мной и мечта, и проклятие, и нестерпимо захотелось что-то сделать, но я не знала что – и стоит ли поддаваться этому желанию.
Сложно было поверить, что по прошествии стольких лет я наконец отыскала в себе настоящую, опасную магию, которая может ломать хребты и разбивать сердца.
Аластер облизнулся. Меня охватило отвращение.
– Если б я знал, что ты Фабрикант, я бы тебя давно сюда привел.
Фабрикант.
Он подошел к столу. За ним висела карта во всю стену, которой я не заметила в прошлый раз. Она была вся испещрена неровным пунктиром границ. В жизни не видела такой подробной карты. Судя по всему, на ней был изображен весь мир. Карта была густо исписана фиолетовыми примечаниями. Несколько областей были обведены в кружок, несколько – вычеркнуты.
Я попыталась найти Верданн, отчаянно поискала взглядом крошечную точку Алиньи – лишь бы знать, что она еще существует. Но тщетно. Я понятия не имела, где нахожусь сейчас и куда попаду завтра. Впрочем, возможно, это и не имело значения. Путь домой был отрезан.
По моим щекам заструились слезы, но я даже не потрудилась их смахнуть.
Аластер достал из
