— Да что там такое на этих дисках?
— На них влиятельные лица занимаются сексом с проститутками. Главнейшие из них те, кто имеет отношение к моему расследованию, — это представители двух компаний, которые, как я считаю, и стоят у истоков севильского взрыва, — американской корпорации «Ай-4-ай-ти» и связанной с ней и ей подчиненной испанской холдинговой компании «Горизонт», базирующейся в Барселоне.
— И обе эти компании отвергли сейчас русских, так как в их услугах более не нуждаются, а марать свою репутацию связью с криминалом они не хотят.
— Никаких доказательств этого я не имею, — сказал Фалькон. — Единственное, что я знаю точно, — это что целью севильского взрыва был захват политической власти в Андалузии и получение большинства в парламенте. Я могу предположить также, что участники заговора рассчитывали в конечном счете на политические выгоды. Сейчас масштабность проекта утрачена. Речь идет только о бизнесе. Не уверен, о каком именно бизнесе, но думаю, о чем-то, связанном со строительством в Севилье и ее окрестностях. Я считаю, что русские замешаны в деле Лукрецио Аренаса и Сезара Бенито и не оставили мысли о вознаграждении за грязную работу, которую выполнили.
— Получается, что та мафиозная группировка, в чьем распоряжении находятся диски, может шантажировать «Ай-4-ай-ти» и «Горизонт».
— Что-то мне подсказывает, что Дарио удерживает у себя Юрий Донцов, рассчитывавший получить диски от Василия Лукьянова, пока надежды его не рухнули из-за автокатастрофы.
— А Леониду Ревнику известно, что Лукьянов исчез вместе с дисками?
— Мы полагаем, что известно, потому что ближайший друг Василия Лукьянова был найден застреленным в лесу возле Эстепоны.
— Выходит, что и его группировка с тем же успехом могла похитить Дарио, желая тем самым поправить свои шансы в игре.
— Если Лукьянов был предусмотрителен настолько, чтобы исключить наличие копий, — тогда конечно, — сказал Фалькон.
— На его месте я бы об этом позаботилась, — сказала Консуэло. — И деньги, и диски хранились, вероятно, в одном сейфе, и он выкрал и то и другое.
— Лукьянов сутенерствовал, управлял борделями. Держал в своем подчинении девиц. Так что, возможно, тайные съемки того, что проделывалось с этими девицами, велись по его распоряжению, — сказал Фалькон, похлопывая по записи беседы.
— Ну а деньги?
— Я все думаю о них, — сказал Фалькон. — Преступники потребовали вернуть им восемь с половиной миллионов евро, но Рамирес сказал, что денег там только семь миллионов семьсот пятьдесят тысяч евро.
— Может быть, гвардейцы оказались не очень чисты на руку? — предположила Консуэло.
— Или русские врут.
— Или сами не знают, а называют цифру наобум.
Фалькон медленно прошелся по патио.
— Ты так спокойна, — неожиданно произнес он. — Не знаю, как это возможно…
— Потому что, начав действовать через меня, они вдохнули в меня силы, — сказала Консуэло. — И я знаю, что с Дарио все будет в порядке до тех пор, пока я им нужна и могу им помочь.
— А еще одна сложность в том, — сказал Фалькон, в голове которого одна за другой рождались все новые идеи, — что нам необходимо точно знать, действительно ли группа, с которой мы ведем переговоры, удерживает у себя Дарио. Ведь утверждать это могут как те, так и другие.
— Пока что со мной связалась только одна группа, — сказала Консуэло. — И адрес мейла был тот, что известен лишь близким моим друзьям и моим домашним.
— Думаешь, только Дарио мог дать им этот адрес? — усомнился Фалькон. — Защита-то на твоем компьютере есть? Существуют же базы данных личных компьютеров. Даже и пароль не всегда требуется, чтобы залезть туда. Кто угодно может выяснить адрес.
— Естественно, — сказала Консуэло, лихорадочно выискивая доводы в свою пользу. — Но в средствах массовой информации до сих пор ничего не сообщалось, значит, о похищении может знать только та группировка, которая его осуществила.
— В идеале так и есть, — сказал Фалькон, — но в реальной жизни мафиозные группировки повсюду имеют своих людей. Коррупция процветает и въелась глубоко. Проникла она и в Гражданскую гвардию, и я не удивлюсь, если и в управлении у них окажутся свои информаторы.
— Значит, если ты призовешь на помощь кого-то еще, им и это может стать известно? — встревожилась Консуэло.
Фалькон кивнул, внезапно ощутив, как все темнее становится в патио, как теснее смыкаются стены.
— Ну а… что скажешь об их требованиях? — спросила Консуэло, чье спокойствие все более улетучивалось по мере того, как яснее становилось ей их полное одиночество.
— Первое препятствие — это деньги, — сказал Фалькон. — Они нам недоступны. Деньги уже находятся в «Банко де Бильбао», а хода туда я не имею. Можно было бы действовать через комиссара Эльвиру, но мы не должны впутывать его в такого рода дело.
— Возможно, русские и это знают или, во всяком случае, подозревают, — с надеждой сказала Консуэло. — Возможно, и просят денег, такую кругленькую сумму, только из хитрости, чтобы не показывать, что основная их цель — диски. А насчет денег они смирятся.
— Им придется это сделать, — сказал Фалькон. — Другого не дано.
— Но если в полиции у русских имеются свои люди, почему бы им самим не выкрасть диски?
— Это возможно, хотя мы и входим в число особо охраняемых объектов, — отвечал Фалькон. — Но диски хранятся в сейфе в помещении для вещдоков, а в рабочие часы там всегда людно — постоянно толкутся люди, особенно много их было до сегодняшнего дня, когда лежавшие в сейфе деньги были отосланы в банк. Лишь у двоих имеется ключ от сейфа, и только двое знают комбинацию кода — Эльвира и я.
— А существуют только оригиналы дисков?
— Нет, частично диски скопированы, и копии эти есть в компьютере отдела убийств, но чтобы считать информацию, нужен не только пароль к системе, а еще и специальная программа для восстановления данных.
Они опять погрузились в молчание. Фалькона занимала одна осенившая его мысль: если, как интуитивно заключила практичная Консуэло, «Ай-4-ай-ти» и «Горизонт» желают исключить русских из своего нового бизнес-проекта, каков бы он ни был, то для русских, наверное, чрезвычайно важно узнать о том, что Хуан Вальверде, Антонио Рамос и Чарльз Тагтарт собираются провести в Севилье завтрашние вечер и ночь.
— Опять ты помалкиваешь и что-то таишь от меня, Хавьер.
Фалькон потянулся за мобильником и позвонил Рамиресу:
— Как ты узнал, что денег, найденных у Лукьянова, в сейфе больше нет?
— Потому что деньги, которые ты передал в управление, технически стали вещдоком отдела убийств, и мне пришлось сопроводить комиссара Эльвиру в помещение для вещдоков, когда он отдавал их под расписку для отправки в банк, — сказал Рамирес.
— Деньги находились в сейфе?
— Те, что удалось впихнуть. Одна пачка не влезла и хранилась в особой коробке.
— Ты заглянул внутрь сейфа, когда Эльвира открыл его?
— Конечно. Мы доставали деньги вместе.
— В сейфе что-нибудь осталось?
— Диски из попавшего в аварию автомобиля.
— Ты видел, что сейф потом закрыли?
— Эльвира его запер.
— Дополнительных копий не делали?
— Полицейский из отдела информационных технологий переснял один-два кадра с каждого диска — те, где лучше всего различимы лица участников. И это все, что есть у нас в компьютере.
— Ну а те кадры, что вы послали мне для пересылки в НРЦ?
— Там только лица видны. Никаких грязных подробностей. Если кто-то и доберется до твоего компьютера, кадры эти будут ему без всякой пользы. Тебя что-то смущает?
— Да нет, — сказал Фалькон. — Это я так, чтобы лишний раз убедиться. А что вы там с Пересом нарыли насчет машины Калеки?
— Она вся заляпана кровью, а на заднее сиденье брошена футболка, вся в крови. Образцы крови совпадают с кровью того кубинца, Мигеля Эстевеса, — отвечал Рамирес. — Это все, что мы успели выяснить на месте. Машина была отправлена в управление для завтрашнего тщательного осмотра экспертами.
Зазвонил мобильник Консуэло — тот самый, по которому она общалась с русскими. Фалькон метнул на нее взгляд. Она поглядела на дисплей.
— Это ресторан, — сказала она и ответила на звонок.
— Есть кто-нибудь, кто видел, как Калека бросил машину?
— Как бросил — нет, но мы отыскали старика, видевшего голого по пояс мужчину с грудью испачканной кровью и темным пятном спереди на брюках. Мужчина бежал по улице Героев Толедо по направлению к центру города.
— Продолжай разрабатывать это, Хосе Луис, — сказал Фалькон. — Калека нам очень нужен.
— Я подключил Серрано и Баэну. С наркоотделом у них застопорилось. Думаю, разумнее будет копать здесь. Завтра утром первым долгом они и возьмутся.
Фалькон дал отбой. Консуэло закончила разговор.
