Теперь и от себя ему нужно нечто новое, чтобы самой природой своей (на уровне речевого инстинкта, предсознания) вечно опережало сцепку этих фрагментов в норму и вытравляло из них альтернативность. А для этого ему самому, Сталину, нужен новый Сталин.
Вот чем объясним сталинский персональный масштаб. Здесь в условия будущего переворота (ибо это был великий и страшный переворот) входит прелиминарное уничтожение альтернативности — как актуальной потенции мышления и как потенциала личности. Опережающая ликвидация Сталиным всего несовместимого с его ходом мысли требовала реального вживления сталиноподобия в советскую антропологию. Отвечающего всегда заново творимым им обстоятельствам.
Предальтернативность не просто идет по угасающей, ее не просто свертывают. Идет ее мозговой слом и ампутация — с замещением органически ей противным, но опережающим ее, следовательно, всегда чем-то новым! Надвигается советская катастрофа выбора, даже в тех узких пределах, какие еще оставались для него прежде.
107. Телеграммы Сталина как симптомы бессознательного
— Арифметическая версия сталинского «списка злодеяний», где к исходным добавляются одно за другим новые и новые, по документам не проходит. Сегодня просматривал телеграммы Сталина. Оказывается, еще перед Шахтинским процессом[4] в Донбасс ездила комиссия политбюро: Молотов, Каганович, Томский и Ярославский. Томский тогда прямо указал на разгильдяйство и развал управления как причину аварий. Остальные, конечно, твердят про вредительство и «заговор врагов». Но есть телеграмма Сталина в Донбасс — одернувшего Ярославского, который выступил в местной прессе про заговор. Он пишет: не произносите там громких речей и не печатайте такого в газетах! Видно, у Сталина уже был свой взгляд на вещи: можно сколько угодно твердить рабочему про темпы индустриализации, но без картины казней за провал темпов не добьешься. Теперь ему требовались грандиозные исторические спектакли.
Иначе выглядит и картина всего, что предшествовало его знаменитой статье «Головокружение от успехов». Речь, собственно, о том, как Сталин ушел от почти неизбежной катастрофы из-за авантюры с коллективизацией. Катастрофа надвигалась неумолимо, и первыми виновниками ее были сами сталинские функционеры.
Пошли так называемые «перегибы», начинаются крестьянские восстания, дело приняло крутой оборот. И ни один член политбюро, которые выезжали на места, ни Калинин, ни другие об угрозе ему не докладывают и вопроса об отступлении не ставят.
— Кто предупреждал Сталина?
— Только ОГПУ, Ягода. Сталин шлет по стране телеграммы: приостановить коллективизацию! Никакой реакции. Последняя его телеграмма, посланная этим всемогущим сталинским партсекретарям, начинается так — страна на краю катастрофы, антиколхозное движение перерастает в антисоветское повстанческое. Бросить Красную армию, крестьянскую по составу, на подавление крестьянских восстаний — значит ее разложить и открыть границы врагу. ЦК предлагает вам немедленно прекратить — никакого впечатления!
Вот когда появляется знаменитая статья «Головокружение от успехов» — и Сталин навсегда входит в роль Спасителя. А сталинский функционер — в роль будущей жертвы.
108. Что такое революция сверху?
— Коллективизация, или сталинская «революция сверху», развернулась неожиданно и для Сталина. Она происходит по принципу нерешаемости сложных проблем — при таком их упрощении, которое своей технологией неожиданно нашло для себя социальную опору в миллионах зверски атомизированных людей. Вот что Сталин во время коллективизации назвал «революцией сверху». Каждая революция все-таки коренная перемена отношений собственности и власти, и в коллективизации перемена отношений собственности очевидна. Уничтожение общины, частного владения землей, крестьянства вообще.
Порабощающая атомизация, при которой каждый в отдельности символически восходит к самому верху власти. Сломав весь деревенский уклад жизни, Сталин создал нового человека, выплеснув его частью в лагерь других — людей с тачками, которые строят Магнитогорск, в города, а большую часть оставил в колхозах. Посмотри биографии будущих функционеров, включая военных, — почти все выходцы из крестьян. Атомизация миллионов людей, изгнание их на стройки, в аппарат власти создало социальную твердь сталинизма. Но есть и помехи, в один раз не решилось — помехой окажутся люди, которые разрушали деревню, а теперь сами стали хозяевами и опекунами колхозов.
Часть 8. Ленинский «субъект субъекта» в аду персонификации
109. Сталинист Маркс о владычестве в Индии
— Великий коммунистический эксперимент закончен. В этом один из трагических моментов и моего личного бытия в эти годы. Я ощущаю себя последним из могикан — хотя понимаю, что не на мне лично история обрывается и я не та личность, чтобы оборвалось на мне. Однако товарищ Сталин прав: русские либо нация недоступного человечества среди существующих наций, либо ничто.
Сказав «ничто», он поймал Маркса на слове. В некотором смысле Сталина можно назвать учеником Маркса даже больше, чем Ленина. Со слов свидетеля помню разговор Сталина с Бухариным о кулачестве. Бухарин будто бы ему возражал — а ты подсчитал, Коба, сколько миллионов крестьян придется принести в жертву? Сталин ему — ну и что, Бухарчик? Ты не забыл статью Маркса о «Британском владычестве в Индии»? Пойди перечитай, про жертвы там все хорошо сказано.
Вчера, думая о жестокости Маркса, вспомнил, как уже немолодой Маркс пишет в письме про свое близкое к ненависти отношение к пролетариату, который все никак не умеет стать хоть чем-то. У Маркса там такая фраза: пролетариат либо революционен, либо он ничто. Поскольку только революционность по Марксу действительно реализует всемирность и только она универсальна.
110. Принуждение неразвитых к глобальности. Полицейские функции коммунистической революции
— Всемирность и всеобщность совпадают в исходном субъекте развития?
— Всемирность и всеобщность не совпадают ни по территории, ни по календарю. Всеобщность реализует себя этапами «неполной глобальности». А всемирность никогда не всеобщна буквально — она нарастающе всеобщна, и думаю, что в принципе не всеобщна по природе. Не реализуемая универсально, всемирность реализуется лишь, когда, как сейчас, перестав существовать, она целиком тонет в «глобализации». С Марксовой точки зрения, Всемирность равна Истории, равна Революции и равна Утопии, имея и еще ряд ипостасей и статусов. Что для меня очень важно.
Хотя Маркс тут идет от Гегеля, он вносит нечто принципиально свое, ставя всемирность на почву того, что назвал естественноисторическим процессом. Этим он выступил как Гегель — объединенный с Дарвиным, вместе взятые. Но что у него вышло? Всемирность универсализируется движением капитала и мировым рынком, но этим она еще недотянута. Окончательно ее универсализирует связка двух экспансий — синхронность революционного самопреодоления капитала при глобальной экспансии самого капитала на всех пространствах планеты.
В меру революционности всемирность имеет право принуждать всех к соучастию и соподчинению. Всемирность реализуется не так, чтобы просто уподоблять Западу развитие остальных, нет — она обрывает собой их естественный ход. Если этого не признавать, то это уже не Маркс. И тут возникает гигантская трудность.
— Трудность в чем? Маркс верил, что есть один-единственный путь развития, им вычисленный. Рано или поздно этим путем пойдут все.
— Не пойдут. В том и дело, что не все пойдут — их поведут! Те, кто воплощают собой всемирную потенцию революционного самоотрицания.
Тогда коммунистическая революция осуществляет — что? Какую работу? Чисто полицейскую: принуждая народы войти в европейскую историю. А чтобы всех принудить войти в историю, самому принуждающему надо выйти за ее пределы — куда? Ведь история по природе всемирна, это ее органика, она не включает в себя «всех вообще».
— Итак, чтобы в историю вошли отсталые народы, передовые народы должны выйти из нее в коммунизм?
— Для Маркса ясно одно: коммунизм, ради которого все это вершится, ни на что ему известное не похож. В некоторых текстах, что удивительно для него, он вдруг переходит на язык пророчеств: «Нынешнее поколение напоминает тех евреев, которых Моисей вел через пустыню: оно должно не только завоевать новый мир, но и сойти со сцены, чтобы дать место людям, созревшим для нового мира». Это «Классовая борьба во Франции», еще до «Капитала». Что же выходит — вы пасете и приносите в жертву народы только ради того, чтобы с ними вместе сойти со сцены?
