Схватив деревянный черенок, Нэч сунул крюк в печь. Из проема посыпалась перегоревшая черная труха.
— Что там? — прохрипел Аэвер.
Не ответив, Нэч продолжал орудовать багром, пытаясь обнаружить хоть что-то. Но багор лишь цеплялся за решетку и разметал невесомый пепел.
— Пойдем! — Грюгхель схватил Нэча за плечо, когда дышать стало невозможно, и увлек к выходу.
Снаружи стояли Ластрэд, Тайльир и Алоим. Два эльфа держали изможденную джайшемку в некогда золотистых, а теперь серых от грязи тканях вокруг груди и бедер. Женщина дернулась, спутанные седые волосы разметались, открыв преждевременно постаревшее лицо.
— Избавитель? — женщина смотрела на Нэча. Из выцветших глаз брызнули слезы. — Избавитель, спаси нас! — Женщина вырвалась из рук эльфов и рухнула перед Нэчем, схватив за ноги.
— Что… что произошло? — просипел Нэч на джайшемском языке. Во рту стоял прогоркший вкус золы.
— Проклятый толкователь! — женщина захлебывалась в рыданиях. — Он привел дроу посреди ночи. Они обращали оставшихся людей, а затем принесли в жертву Вечной Змее всех, на кого не подействовал обряд…
Тайльир с обеспокоенным видом теребил рукоять меча. Алоим хмуро смотрел на клубы дыма, вырывающиеся из капища. Ластрэд что-то шептал одному из гоблинов.
— Я одна уцелела, — продолжала женщина. — Я сбежала и спряталась в колодце. В гнилой воде. Они не почуяли меня…
— Куда они направились? — спросил Нэч.
— На восток, к долине Альварон. Избавитель, останови толкователей! Останови смерть!
Силы оставили женщину, и она распласталась в пыли, судорожно дергаясь и хрипя.
— Собирайте войско, — обратился Нэч к Ластрэду. — Здесь нечего делать.
88
Селение Джормисаль с беспризорными домишками, коптящей трубой капища и единственной оставшейся в живых женщиной исчезло за холмами пустошей. Закат разукрасил синими оттенками зеленеющее небо, сгущались сумерки. По длинной веренице войска, растянувшегося по бревенчатой мостовой, запылали редкие факелы. Сухая земля, раскалившаяся за день, отдавала зной, который словно собирался в воздухе и уплотнялся в душный комок. Вместо привычной прохлады, стало еще жарче.
Немного успокоившись после пережитого, — хотя на щиколотках по-прежнему ощущались призрачные прикосновения рук, — Нэч пересказал слова женщины.
— Наверное, этого следовало ожидать. — Ластрэд хмуро взглянул на Нэча. — Вечная Змея избавляется от всех, кто не становится ее рабом, но может превратиться во врага.
— Толкователи уничтожают свой народ… — пробормотал Аэвер.
— Уже не свой, — уточнил Ластрэд. — Их народ — они сами.
"Люди приняли подобие насекомых, — подумал Нэч. — А Вечная Змея — их злобная матка, которая решает одна за всех".
— Неужели то же самое происходит в Готрии? — прошептала Ниана. — И после уничтожения Вечной Змеи останутся лишь люди, прошедшие обряд, такая же бесплодная земля, такие же пересохшие… — она не смогла договорить.
Нэч поймал ее ладонь и крепко сжал.
— Ниана, мы успеем уничтожить Вечную Змею. Еще не слишком поздно…
Скрипящая мостовая поднялась на холм. Внизу во все стороны расходилась стена сухих деревьев с узкой брешью дороги. После нескольких незначительных изгибов мостовая скользнула в мертвый лес. Факелы вырывали серые лишенные коры стволы, напоминающие обветренные кости. Шорохи трущихся ветвей раздавались со всех сторон громко и пугающе.
— Жуткое место, — пробормотал Аэвер.
— Просто ты привык к пустыне, — отозвался Нэч. — Вспомни песчаных людей. Не менее жуткое зрелище.
— Но в пустыне есть жизнь, — возразил Аэвер, — а в Маджали ее не осталось.
"Ты совершенно прав", — сказал про себя Нэч и с волнением подумал о приближении к цели, Вратам Пасти сумерек. Крупная дрожь разбежалась по рукам и ногам, как перед первым свиданием, как перед высадкой на Палатид. Нэч ненавидел эту дрожь, ненавидел время ожидания. — Еще долго, Ластрэд?
— Если это лес Шайшими, а это наверняка он, нам осталось совсем немного.
— Немного? — переспросил Нэч. — Насколько немного?
— Настолько, насколько тянется лес, — отозвался Ластрэд. — А за полями уже пролив Аджиль.
"Совсем чуть-чуть!" — Сглотнув, Нэч постарался унять дрожь. Они приблизились почти вплотную к острову Оджахаш, а он так и не продумал, как действовать.
Нэч положил покрытую испариной ладонь на сумку и нащупал ларчик под грубой тканью. Медальон глирельдов однажды спас ему жизнь. Наверняка поможет и теперь, оградит от сверхъестественных темных сил, которыми обладает Вечная Змея. Нэч вообразил, как письмена срываются с медальона и, кружа, набрасываются на Вечную Змею, затягиваются на шее в мертвый узел, лишая проклятого создания возможности вдохнуть.
"Слишком просто, чтобы осуществиться, — покачал головой Нэч, отгоняя видение. — Только Дыхание смерти способно убить Вечную Змею… и меня вместе с ней, если фильтры не сработают".
— Ни застав. Ни дозоров. Ничего. — Грюгхель напряженно всматривался во тьму.
— Не слишком ли беспечно для Вечной Змеи оставлять подступы к острову Оджахаш незащищенными? — спросил Нэч. — Нет ли здесь подвоха?
— Какой может быть подвох в свободной дороге? — проворчал Ластрэд. — Наверное, она до сих пор думает, что вы в долине Альварон. И все свободные силы направила туда. Кого ей еще опасаться?
— Я что-то заметил, — прервал повисшее молчание Тайльир.
— Где? — оживился Ластрэд.
— По сторонам дороги. Похожи на людей. Идут за нами.
— Что значит "похожи на людей"?
Нэч огляделся, но не увидел ничего, кроме темноты. Однако сразу вспомнил уступ над водопадом в горах Эргисау и подумал о черном сгустке, некой части толкователя, возможно, душе, которую нельзя убить пулей. Поэтому сунул руку в сумку. Нащупав ларчик, открыл крышку, и вытащил медальон глирельдов. Письмена под пальцами сменяли друг друга, но не светились. Мысль о толкователях можно было отбросить.
Надев медальон, Нэч почувствовал легкое головокружение, прикрыл веки и растер виски. А когда открыл глаза, темнота словно высветлилась, стала серой, не способной ничего скрыть, словно обозреваемая в прибор ночного видения. Нэч оторвал медальон от груди, но способность различать предметы в темноте сохранилась. Решив разобраться с этим потом, он наблюдал за очертаниями людей с длинными волосами. Они крались между деревьями, подобно диким зверям, выжидая удобного случая для нападения. Затем обогнали войско, и появились на дороге, стоя разрозненной безоружной толпой. Факелы приближающегося войска выхватывали из темноты их бледные лица и тощие тела в рваных набедренных повязках.
"Неужели это джайшемцы, которые избежали обращения, рыщут по лесу? — подумал Нэч. — Но с какой целью? Почему так близко от острова Оджахаш?"
— Кто вы? — крикнул Ластрэд на джайшемском и сделал воинам знак рукой.
Защелкали затворы винтовок, отряд гоблинов выдвинулся вперед.
— Разве непонятно? — отозвался крайний джайшемец глухим протяжным воплем и хищно улыбнулся. — Мы ждем избавителя. Не многим посчастливилось его повстречать.
— С какой целью?
— Все знают Предание об избавителе!
Теперь все джайшемцы улыбались и, как один, двинулись навстречу войску. Они не смотрели по сторонам, не отвлекались ни на кого, их глаза уставились в одну точку. От их взглядов Нэч почувствовал озноб, улавливая что-то знакомое, хотя мог поклясться, что видел этих джайшемцев впервые.
— Не с места! — рявкнул Ластрэд, обнажая меч.
Прыжками джайшемцы бросились к войску, проявляя неестественную для людей гибкость.
— Свет да победит! — закричал Аэвер, первым оценивший опасность.
По лицам и телам джайшемцев прошли волны, на мгновение сбив стремительное нападение. Прозвучали хлопки выстрелов. Пули пробивали бледные тела, и струи песка с шорохом обрушивались на мостовую. Человеческие личины разрушались, превращаясь в распадающиеся песчаные круговороты. Издавая протяжный вой, оставшиеся песчаные люди помчались на Нэча с раскрытыми пастями, полными острых зубов. Выстрелы разрывали поддельные тела нападающих, пока последний песочный человек не взвился в прыжке над головами гоблинов.
Когтистые пальцы вонзились Нэчу в грудь и повалили с эзда. Медальон глирельдов звякнул о бревна. Песочный человек обвивал Нэча, облепляя податливым изменяющимся телом. Жгучее дыхание обожгло лицо, проникло в легкие, дурманя сознание.
— Свет да победит! — словно сквозь бесконечные расстояния доносился крик Нианы.
Амулеты со знаком солнца Нианы и Аэвера прожигали плоть песочного человека, оставляя обугленные дымящиеся отметины. Мечи Грюгхеля и Ластрэда кромсали обмякающее тело, выплескивающее песок из глубоких ран. Но проникнув в Нэча и питаясь его жизненными силами, песочный человек не чувствовал боли, не страшился смерти. Вечная Змея подарила ему мудрость. Он должен был не высосать душу Нэча, а проникнуть в нее, сливаться с ней, поглотить ее, чтобы возродиться в новой оболочке и открыть тайну избавителя. Должен был, но не мог. Из последних сил песочный человек дотянулся и схватил медальон — преграду между ним и душой Нэча. Белый огонь письмен глирельдов скользнул по пальцам с искривленными когтями, и ледяное пламя охватило песочного человека, выжигая изнутри.
