Ганич Вячеслав
Битва на удачу
Пояснение к самиздату
Ледяное будущее — так бы я назвал то время, в котором начинается повествование книги. Это мир профессионалов — прагматичный и рациональный. В нем нет места для чудес, им правят расчет и выгода. Куда направить человеку порывы души, если он мелкий винтик в отлаженной машине? И что станет с его порывами, когда он очутится в месте, где они востребованы?
Задавшись этими и многими другими вопросами, я получил "Битву на удачу".
Я старался сделать повествование многомерным, то есть не ограничивать главного героя выполнением задач, вытекающих из очевидных обстоятельств, и ни в коем случае не управлять им. Принятие обстоятельств, побуждения действовать, открытие человечности — вот те основные движущие силы, которые я хотел выявить и огранить в его личности. Не знаю, насколько хорошо мне это удалось; вся философия, какую смогла вместить книгу, выражается сюжетом — эмоциональным и динамичным.
"Битва на удачу" — первый роман за семь лет вынужденного отхода от беллетристики. Поэтому буду весьма признателен на указание всех опечаток, ошибок, неточностей.
Наверное, по-настоящему спорным в книге является смена мира будущего миром сказки. Ведь можно было не мудрствовать лукаво, а поместить главного героя в параллельную, но все-таки фэнтезийную реальность, сделать роман-фэнтези без смешения жанров. Но в таком случае кое-что крайне ценное для меня было бы утеряно. Я не смог бы добиться желаемой цели: сделать проекцию современного человека на человека будущего, когда одиночество, равнодушие и безразличие станут социальной нормой.
Могу лишь надеяться, что книга вам понравится, и вы найдете в ней достоинства, ведь битва на удачу, несмотря на сказочность, происходит здесь и сейчас…
1
В служебном тоннеле, протянувшемся глубоко под поверхностью планеты-колонии Палатид, промозглая сырость вгрызалась в кожу. Вокруг тусклых ламп, висящих на потолке и дающих тусклый свет, расползалась пышная бледная плесень. Толстые кабели в резиновой оплетке тянулись вдоль стен, провисая между ржавыми креплениями. По тюбингам, покрытым известковыми потеками, сочилась вода. Гвардейцы с выключенными фонариками в молчании продвигались к помещениям холодильных установок топливного хранилища, где засели религиозные фанатики-террористы. Звуки шагов разносились сдавленными шорохами и замирали в полумраке.
Статические помехи похрипывали в динамике капельки-наушника. Свободной рукой он поправил шлем, съехавший на глаза, другой еще крепче сжал рукоять автомата. В его задачу входило силами группы уничтожить террористов, которым удастся прорваться через линию штурмового корпуса. Предчувствие беды не давало сосредоточиться, колотящееся сердце переполнилось горечью. Это не был страх перед опасностью, которой пропитался воздух. Его терзала мысль, будто он забыл о чем-то важном…
Динамик ожил, раздался голос сержанта Брэка из соседнего коридора:
— Группа 3-Д-7, доложите обстановку.
Он поднял руку с ладонью, сжатой в кулак, и отряд замер. Грязный мозолистый палец лег на переключатель переговорного устройства.
— Сержант, у нас все чисто, — доложил он.
— Принято, капрал.
Динамик смолк, и опять тишина, нарушаемая сдавленным дыханием гвардейцев, навалилась на капрала. Группа 3-Д-7 продолжила движение. Тяжелый запах химикалий усилился. Пот заливал глаза, пересохшее горло саднило. Ладонь до боли сдавливала рукоять автомата. Капрал с трудом ослабил хватку, свободной рукой вытащил навигатор из кармана на портупее. Дисплей рябил помехами, изображение дергалось. В тоннелях мерцали точки — группы третьего гвардейского дивизиона бригады Д. Капрал уменьшил масштаб, и на краю дисплея наконец возникли служебные помещения, от которых лучами исходили тоннеля.
— Группа 3-Д-7, занять оборону, — приказал голос сержанта.
— Принято.
Предстояло изматывающее ожидание штурма. Капрал вскинул руку, остановив группу. Гвардеец из недавно прибывшего усиления, не заметив знака, шагал вперед. Капрал не знал, как его зовут. Со спины в форме Федеральной гвардии все выглядели одинаковыми.
— Гвардеец, стоять!
Гвардеец продолжал идти, ничего не слыша, полностью подчиненный страху. Такое иногда случалось; по тестам не всегда удавалось точно определить психическую стабильность новобранца. Капрал подбежал к нему, схватил за плечо и грубо развернул. Но гвардеец за мгновение до этого замер сам. Лампы осветили его посеревшее лицо. В голубых глазах, взглянувших из-под поднятой защитной маски шлема, светился ужас.
— Квис… — сорвалось с бледных губ гвардейца Крунда.
И прогремел взрыв. Жар дыхнул в лицо, опаляя кожу, ресницы, брови. Нестерпимая боль разошлась по телу, словно разрывая каждую клеточку битым стеклом. Ударная волна отшвырнула капрала, повалила на пол посреди кусков бетона и корчащихся гвардейцев. В наушниках вместе с сознанием угасал голос сержанта.
— Группа 3-Д-7! Квис, что у вас происходит!? Капрал Квис!..
Нэч Квис вырвался из сна, словно вынырнул из ледяной воды, отшвырнул тонкое одеяло и рывком сел на койке, стараясь выровнять дыхание. Восприятие мира возвращалось с планеты-колонии Палатид на межзвездный корабль "Спираль 714", находящийся в подпространственном скачке к планете Митарх. Он провел дрожащими пальцами по обрубку, оставшемуся от правой руки, потер покрытый испариной лоб там, где затаилась композитная пластина. Подарки того дня, когда гвардеец Крунд наступил на взрыватель, спрятанный террористами под решетку водоотвода.
С каждым годом это сновидение посещало Нэча все реже. Но стоило ему вообразить, что избавился от него, как опять переносился в тоннели Палатида, заново переживая страх и отчаяние. Он был неопытным и молодым, даже моложе некоторых гвардейцев. Его единственным отличием служили новые нашивки капрала. Но чувство вины за сгубленные жизни не внимало голосу разума: вся ответственность лежала на нем.
Глубоко вдохнув, Нэч шумно опростал легкие. Служба в Федеральной гвардии давно осталась в прошлом. Теперь он сотрудник охраны галактической корпорации "Ориэн", занимающейся в том числе и выработкой полезных ископаемых на планетах-колониях удаленных солнечных систем. И нельзя сказать, что это плохая работа, хотя от будущего Нэч ожидал иного. Следуя зову сердца, он стремился получить профессию, связанную с исследованием экзопланет. Но взрыв на Палатиде перечеркнул далеко идущие замыслы. Он не отслужил положенных трех лет в Федеральной гвардии и не получил причитающихся льгот на образование.
Нэч бросил взгляд на небольшое углубление в стене у изголовья койки. Кроме выключенного спутникового телефона там ничего не было. Перед тем как лечь спать, Нэч выставил таймер на восемь часов. В подпространстве это почти соответствовало десяти земным сутками.
"Еще полежать?" — подумал Нэч, зевнул и вздрогнул.
Динамики телефона взорвались бодрой музыкой, светодиоды замигали, отбрасывая оранжевые и розовые отблески на серые стены, мягкий женский голос заговорил:
— Время сна истекло, просыпайся! Время сна истекло…
Отключив будильник, Нэч поднялся и потянулся, стукнув кулаком о потолок. Каюта была маленькая, служебная, не рассчитанная на длительное пребывание, исключительно на сверхсветовые подпространственные перелеты. На короткой штанге в углу висела серая форма. На полке лежал синтетический протез руки, согнутый в локте, с электронным креплением, передающим нервные импульсы кибернетической начинке. Если не принимать во внимание крепление, протез внешне совсем не отличался от обычной руки.
Забравшись в стеклянную кабинку, Нэч принял контрастный душ, отгоняя неприятный осадок, оставшийся от сновидения. Но в сердце затаилось непонятное ощущение неопределенности, очень похожее на слабое, едва давшее ростки предчувствие беды.
2
Когда Нэч вошел в кают-компанию, за столом уже сидел доктор Бикс Милт и разводил длинными тонкими пальцами края обертки сандвича с ветчиной. Начатый сандвич с грибами лежал перед ним в обществе крошек.
Бикс поднял водянистые глаза навыкате.
— Доброе утро, Нэч.
— Док.
Чувствуя спиной взгляд Бикса, Нэч подошел к автомату с напитками, пощелкал пальцами по сенсорному дисплею, сперва хотел выбрать апельсиновый сок, но остановился на кофе с сахаром и сливками. Горячий напиток, источающий душистый пар, захлестал в пластиковый стакан.
Бикс с тщательно ухоженными редкими седыми волосами и очень худым немного морщинистым лицом, словно некая болезнь точила его изнутри, выглядел строгим и напряженным, даже немного измотанным. Нэч сел напротив, подул на кофе и надорвал обертку сандвича с курицей.
