– На первый случай от вас всего лишь потребуются сведения о том, где в избранный диверсантами день будет находиться «Джулио Чезаре». Если понадобятся еще какие-то данные, вас об этом уведомят.
– Каким образом?
– Обычным, шпионским. В нужное время к вам подойдет человек и, назвав пароль, не только изложит наши предложения, но и станет вашим связным. В дальнейшем связь будете поддерживать через этого агента.
– И что, он настолько проверен, что могу быть уверенным в нем?
– Насколько вообще можно быть уверенным в любом из нас после того, как он окажется в подвале контрразведки.
– Вот уж не поверил бы, что в Севастополе, где, кажется, всякая дворняга проверена энкавэдэшниками до десятого колена, работает целая сеть иностранной агентуры.
– Вы не ошиблись: именно так, целая сеть, во главе с резидентом. Она так и проходит у нас, как севастопольская, то есть отдельная от общекрымской, резидентура.
– Не могу поверить в такое, – поджав нижнюю губу, покачал головой Гайдук.
– От вас никто и не требует особой веры в правдивость этих фактов, – спокойно осадил его барон. – Однако замечу, что на связь с приставленным к вам агентом резидент выходит через «почтовый ящик», так что, убрав его, в случае угрозы неминуемого провала, вы одним ударом разорвете агентурную цепь, которая связывает вас со своим шефом. И не столь уж важно, кто осуществит эту акцию – вы или резидент. Важно, что она предусмотрена нами.
– Прибегнуть к такой зачистке тоже будет непросто.
– Увы, господин Корсар, никакого иного способа обеспечить безопасность агента мировой шпионаж пока что не изобрел. Это должно быть ясно даже вам, контрразведчику сугубо кабинетному.
* * *
Штубер уже поднялся, давая понять, что не смеет больше задерживать подполковника, когда тот неожиданно спросил:
– А если бы я не оказался в составе советского конвоя и не появился в Албании, вы все равно решили бы привлечь меня к операции «Гнев Цезаря»?
– Несомненно. Единственное, что меня огорчило бы в такой ситуации, – это невозможность пообщаться с вами еще раз, господин начальник службы безопасности базы «Буг-12», – вернулся штурмбаннфюрер СС на свое место за столиком каюты. – Поверьте, не так уж и часто приходится встречаться с людьми, с которыми судьба сводила меня еще там, в России, да к тому же в начале войны.
– Случай и в самом деле любопытный, если бы только не касался моей судьбы.
– Помилуйте, Корсар: в чем же тогда заключалась бы его «любопытность», то есть исключительность?
– Считаете, что вам удастся приблизить своего агента ко мне настолько, что наши встречи не станут вызывать подозрения у севастопольских чекистов?
– Нет необходимости внедрять его, он уже внедрен. Со временем сами сможете убедиться, что наш агент достаточно давно находится рядом с вами, давно отслеживает ваше служебное и холостяцкое бытие. Так что передача России линкора «Джулио Чезаре» и ваше непредвиденное появление на флагмане конвоя – всего лишь неожиданное и лично для меня приятное стечение обстоятельств.
– Хотелось бы знать, кто этот человек, – не спросил, а всего лишь задумчиво пробормотал Дмитрий.
– Узнав, кто этот агент, ваш покровитель генерал Шербетов наверняка решит, что пора уходить в отставку, если только сгоряча не воспользуется «выстрелом чести» из своего личного оружия.
«Ну, узнать, что моим покровителем является генерал Шербетов, – попытался Дмитрий объяснить всезнайство германца, – очевидно, было бы не так уж и сложно, если бы речь не шла о Севастополе, одном из самых закрытых не только для иностранцев, но и для советских граждан городе Союза. Тем более что о нашей дружбе с Шербетовым, как и о самом существовании такого генерала, знает очень ограниченный круг людей».
– Да и вы тоже будете приятно удивлены, – решил окончательно добить его фон Штубер, – узнав, кто же этот агентурный связник.
– После встречи с вами у меня надолго исчезнет способность чему-либо удивляться.
– Именно на такой шоковый эффект и была рассчитана наша встреча, – победно улыбнулся барон.
– И по-моему, зря вы подключили к операции еще и этого румына Морару. Ненадежный тип. Опять же – румын. Придет время, и он сдаст нас обоих.
Штубер задумчиво посмотрел куда-то в сторону и пожал плечами.
– Лично я опасаюсь другого – что именно Морару и его людям итальянцы – или англичане, такой вариант тоже не исключается, – поручат убрать нас обоих, когда убедятся, что мы намерены играть по своим собственным правилам.
Они встретились взглядами, и Гайдук понял, что штурмбаннфюрер не шутит.
– Получается, что я забыл святое правило контрразведки: «Никогда не знаешь, с кем имеешь дело», – признал флотский чекист.
7
Выводил его из каюты все тот же капитан-лейтенант Морару. Он несколько раз порывался начать разговор с флотским чекистом, однако всякий раз почему-то сдерживался и, лишь когда они поднимались по трапу на главную палубу, благодушно поинтересовался:
– Надеюсь, встреча оказалась достаточно деловой?
– И как говорят в подобных случаях дипломаты, плодотворной. Мы с фон Штубером просто-таки восхищены сходством взглядов по интересующим нас вопросам. Такой ответ вас устроит, господин капитан-лейтенант?
– Тем не менее свидетельствую: исходя из тех сведений о вас, которыми обладает барон, он прибег к самому щадящему плану информационного шантажа и кадрового истребления противника.
– Да, и «кадрового истребления» – тоже? Прекрасная формулировка, придется ее позаимствовать, если, конечно, не возражаете.
– Разве от вашей контрразведки подобных заданий агенты не получают? – искренне удивился «румынский итальянец».
– Я всего лишь отметил глубокомыслие самой формулировки, – уклонился от прямого ответа флотский чекист.
– Мой ответ оказался бы таким же, – улыбнулся Морару. – У выхода из порта, в машине, вас ждет графиня фон Жерми. Можете воспринять появление этой женщины как приз.
– Скорее как утешительный бокал шампанского «за счет заведения». Судя по всему, в лице графини итальянская контрразведка обогатилась прекрасным приобретением.
Капитан-лейтенант помолчал и, только спустившись вслед за Гайдуком по береговому трапу, изрек незабываемую фразу:
– Несомненно, обогатилась бы, если бы сумела заполучить ее.
Гайдук удивленно взглянул на Морару и покачал головой. Румын решил, что подполковник не поверил ему, и даже слегка возмутился.
– Кому-то же она все-таки служит по-настоящему? – упредил его флотский чекист.
– Итальянцы считают, что русским.
– То есть лично вы, капитан-лейтенант, иного мнения?
– Дело не в моем особом взгляде на графиню фон Жерми, а в том, как ее воспринимают в резидентурах европейских разведок. Вот и получается, что в итальянской разведке уверены: как и ее отец, графиня фон Жерми с аристократическим высокомерием презирает коммунистов. В то же время в Швейцарии ее воспринимают как бывшую сотрудницу абвера, ведь в Европу она попала из оккупированной германцами территории России. Правда, своей деятельностью на ниве Красного Креста, направленной на помощь жертвам фашизма, графиня вроде бы попыталась развеять это предубеждение. Что же касается англичан, то они уверены: фон Жерми давно завербована американцами, хотя и сами не прочь воспользоваться ее услугами.
– А как все выглядит на самом деле?
– Если она на кого-то и работает, то настолько чисто, что предъявить ей что-либо трудно. Да, предполагать можно все что угодно. Вопрос: кто способен предъявить ей хоть какие-то реальные обвинения?
– Как же она умудряется до сих пор держаться на плаву?
– Порой мне кажется, что исключительно благодаря своему умению покорять сердца европейских монархов, правящих и отрекшихся. Во всяком случае, точно известно, что деятельность Анны отмечена всевозможными наградами, которые ей лично вручали коронованные особы или же члены правящих семейств Швеции, Британии, Италии, Бельгии, Нидерландов, Лихтенштейна… Румынский король Михай, кстати, тоже не удержался от приема графини и проявления монаршей милости к ней. Ну и сам тот факт, что она входит в высшее руководство Красного Креста и нескольких международных благотворительных фондов; наконец, ее аристократическое происхождение, которое здесь, в Европе, все еще ценится. Словом, в умении формировать имидж общественной деятельницы международного масштаба ей не откажешь.
– Не знал, что фон Жерми действует с таким размахом.
Морару увидел в нескольких метрах от ворот, у машины, саму графиню и понизил голос:
– Никто не сомневается, что она – авантюристка, но… высокого класса. В конце концов, самые известные авантюристы происходили именно из аристократической среды.
– То есть загадка международной авантюристки фон Жерми пока что так и остается неразгаданной, – подытожил их разговор подполковник. – Это взбадривает.
