Увлекшись этой мыслью, князь не обратил внимания, что сам англичанин никак не отреагировал ни на его слова, ни на слова адмирала Гранди. Всем своим видом он как бы говорил: «Вы тут выясните все между собой, а я присоединюсь к разговору, когда сочту нужным».
– Вы, фрегат-капитан, очевидно, удивлены, почему вдруг интерес к задуманной вами операции возник одновременно – у итальянского и английского командований, а также в спецслужбах обеих стран?
– В принципе я мог бы сказать, что значительно больше был удивлен в сорок девятом году, когда, выйдя на свободу, обнаружил, что мой план никого не заинтриговал, а судьбы линкора, как и судьба значительной части итальянского флота, мало кого волнуют.
Гранди и Миноре мрачновато переглянулись, как бы говоря друг другу: «Этого следовало ожидать».
– Глубокомысленное заявление, фрегат-капитан, – неожиданно взял слово англичанин. По-итальянски он говорил хотя и с заметным акцентом, но вполне сносно. – Однако нет оснований возвращаться к прошлому, к старым обидам и стереотипам. Это непродуктивно.
– В таком случае вдохновенно обратимся к будущему, – охотно пошел ему навстречу Боргезе.
– Что вполне приемлемо. Из разведывательных источников стало известно, что русские намерены снабдить артиллерийские системы некоторых кораблей снарядами с ядерными боеголовками. В частности, среди кораблей Черноморского флота пригодными для стрельбы этими снарядами признаны орудия главного калибра флагмана, линкора «Новороссийск», то есть бывшего итальянского линкора «Джулио Чезаре».
– Так вот оно в чем дело! – непроизвольно вырвалось у Валерио. – А я-то мучаюсь в догадках и предположениях!..
– Сведения, конечно, перепроверяются. Но, хотя пресса русских еще не скоро заговорит о своем проекте усиления огневой мощи флота, донесения нашей агентуры выглядят вполне правдоподобными.
– Над созданием снарядов с тактическим ядерным оснащением в полной секретности, естественно, работают и американцы, – утвердил их в правдивости агентурных сведений начальник итальянской службы внешней разведки.
– Как вы понимаете, – продолжил изложение сути проблемы подполковник Эдгар, – никто из стран западного мира не заинтересован в том, чтобы в Черноморском бассейне появлялся этот «плавучий Армагеддон», которым русские будут шантажировать наших союзников – Турцию и Грецию, держать в страхе и повиновении Румынию и Болгарию.
– Понятно также, что после ядерного перевооружения, – проговорил Солано, – русские значительно усилят охрану и самого линкора, и места его базирования.
Поскольку это само собой подразумевалось, никто на его уточнение не отреагировал.
– В связи со всем выше изложенным возникает закономерный вопрос… – Англичанин отпил немного вина, прикурил от золоченой зажигалки сигару и лишь после этого продолжил: – Готовы ли вы, господин фрегат-капитан, сотрудничать в ходе этой операции с отделом диверсий британской военной разведки?
Все так же непроизвольно Боргезе метнул взгляд на Миноре и адмирала Гранди.
– Нет-нет, – поспешил развеять его сомнения подполковник, – не в качестве нашего агента, а в качестве представителя отдела диверсий итальянской разведки. С вашим командованием, как вы понимаете, акция согласована.
– Когда речь идет о противостоянии русским варварам, – развел руками генерал Миноре, как бы оправдываясь за то, что успел «сдать» своего офицера вчерашним врагам-англичанам, – каждый из нас обязан подумать о собственной миссии в деле спасения мира от ядерной катастрофы…
– Глубокомысленное обоснование, – признал англичанин, не меняя выражения «ничего не выражающего» лица.
– Однако мы не намерены включать в диверсионную группу боевых пловцов вашей Двенадцатой флотилии, – не поддался генеральскому пафосу Боргезе.
– По-моему, так вопрос и не стоял, – посмотрел Роберто Гранди на проходящий мимо сторожевой катер сквозь розоватый омут вина. – Речь идет о сугубо итальянском «рейде группы Боргезе».
Подполковник Эдгар вновь пригубил бокал, блеснул массивным золотым перстнем с чеканным родовым гербом на безымянном пальце…
– Справедливое условие, фрегат-капитан, глубокомысленное. Только знаете, коллега, если бы в нашей флотилии нашелся хотя бы один боевой пловец, который бы, как вы со своими коммандос, служил в свое время в Севастополе, мы наверняка создали бы собственную диверсионную группу. Исключительно британскую. К тому же речь идет об итальянском флагмане, а значит, о чести итальянского флота. Согласитесь, мощный моральный стимул, которого английские морские диверсанты тоже лишены.
– Как бы сказали в этом случае вы сами: глубокомысленное обоснование.
– Мало того, мы даже не претендуем на право считать эту операцию… Кстати, как вы ее именуете?..
– «Гнев Цезаря».
– «Гнев Цезаря»? Глубокомысленно.
– Помня о первичном наименовании линкора «Джулио Чезаре».
– Тем более. Так вот, мы даже не претендуем на право считать эту операцию совместной. Славой еще труднее делиться, чем сокровищами. Особенно боевой славой, оплаченной риском и кровью. Просто по мере необходимости мы подключаем свои технические, интеллектуальные и финансовые возможности. Кстати, совместно с американцами мы готовы в значительной степени финансировать эту операцию.
– Выходит, американцы тоже присоединяются к нам?!
– Если бы вместе с якорем линкора «Новороссийск» вы доставили им образец опытного снаряда, уже изготовленного на одном из русских заводов специально для испытательных стрельб в Черном море, памятник вам появился бы рядом со статуей Свободы.
– Сага о походе за якорем линкора «Джулио Чезаре» звучит заманчиво.
– В частности, американцы готовы взять на себя определенное денежное вознаграждение всех участников этой севастопольской экспедиции. Особенно пловцов-минеров. Суммы будут оговорены не сейчас и не здесь, но будут. Другое дело, что принципиальное согласие мы должны получить сейчас.
Произнеся все это, англичанин долил в свой бокал вина, поглубже опустился в кресло – того и гляди, на американский манер выставит ноги на стол, – и, попивая благородный корсиканский напиток, вприкуску с сигаретным дымом, безмятежно перевел взгляд на склон ближайшего прибрежного холма.
9
Январь 1949 года. Албания. Влёра
Встреча должна была происходить в небольшой кофейне, в которой, кроме атташе-генерала и полковника Рогова, больше никого из посетителей не обнаруживалось. Разве что у входа медленно прохаживался коренастый мужичок в штатском, который, завидев графиню, вежливо приподнял бесцветную, изрядно потрепанную кепку, метнув при этом холодный взгляд в следовавшего за ней Гайдука.
«А вот это уже „наполеончик местного разлива“ с охранником подсуетился, – понял Дмитрий. – Причем по настоянию самой фон Жерми».
– Вы все правильно поняли, подполковник, – буквально считала его догадку Анна, остановившись у входа в небольшой коридорчик. – Это заведение находится под контролем начальника местной службы безопасности Доноглу. Естественно, поэтому у входа дежурит его борзый, а помещение не прослушивается.
– Да вы и в самом деле становитесь профессионалом международного класса, графиня.
– Если бы не это сомнительное «становитесь», восприняла бы ваши слова в виде комплимента, – обронила фон Жерми, уже погружаясь в пропитанный кофейным запахом полумрак подвальчика.
– Всего лишь хотел согласиться с мнением о вас генерала Шербетова, высказанным задолго до выхода конвоя из Севастополя.
– Попробовали бы не согласиться, – озарила его графиня слишком яркой для ее возраста улыбкой.
Судя по тому, что Волынцев потребовал воспроизвести ход встречи с фон Штубером в присутствии Анны, он действительно полностью доверял этой авантюристке. Во всяком случае, вынужден был делать вид, что доверяет.
Отчет подполковника все трое выслушивали молча, и, лишь когда Гайдук завершил его, атташе-генерал азартно потер руки:
– Итак, что мы имеем? Позиция первая: нам точно известно, что итальянцы, при поддержке своих нынешних союзников, настроены уничтожить линкор «Джулио Чезаре». Позиция вторая: в качестве одного из источников информации, а возможно и участника диверсионной группы, князь Валерио Боргезе и барон фон Штубер намерены использовать нашего сотрудника.
– Вы забыли уточнить, – как можно деликатнее напомнила фон Жерми, – что обе эти позиции прояснились именно благодаря контактам подполковника Гайдука с известным германским диверсантом бароном фон Штубером, который в свое время был правой рукой личного агента фюрера по особым поручениям Отто Скорцени.
– …И что операция противника под кодовым наименованием «Гнев Цезаря», – поддержал ее полковник Рогов, – будет в значительной степени находиться под контролем графини фон Жерми, а также моим как атташе при посольстве в Италии.