Андрей Константинович сказал, что от грузинского вина еще ни один белорус не умер. Разве что, при штурме Зимнего. Сталин поправил, сославшись на Антонова-Овсеенко. Сказал, что в подвалах Зимнего революционный народ ужирался в основном коньяками и красными французскими винами. Хотя несомненно, среди французских вин не терялись и грузинские. Некоторые из великих князей были весьма охочи до «Ркацители».
Волков беседу принял, немного расслабился, но после вина и брынзы решительно потребовал радиостанции. Мол, где хотите, берите, но выньте и положите.
— В Германии закупить, что ли? — в отчаянии произнес Сталин, — из Америки полгода ждать придется. И свое производство отлаживать. Я так понимаю, что вас не устраивают наши радиосредства…
— Не устраивают. Как только они начнут нормально работать, они сразу же станут меня устраивать.
— Значит, отставем мы и здесь?
— Ага! — кивнул Волков, — и от немцев, и от американцев. И еще от кое-кого.
— Что же ваша умная машинка не может схему радиостанции нарисовать? — ехидно спросил вождь.
— Хоть сейчас. А интегральные микросхемы брать где прикажете? В особенности, если пока нет даже и транзисторов. Впрочем, вместо транзисторов можно лампы присобачить… м-да! А существуют ли нынче предприятия, производящие военную электронику повышенной точности?
По задумчивому и грустному виду вождя народов он догадался, что в Советском Союзе пока нет даже обычных предприятий по выпуску деталей для радиоэлектроники. Как все запущено… то есть, не развито!
— Делаем срочный заказ из нескольких частей. Одну часть радиостанций заказываем во Франции, еще одну — в Германии, а еще одну — в Британии. Можно еще тысчонку заказать в США, пусть и через год придут — все равно, понадобятся. А мы тем временем разберемся, чья рация лучше.
— А я тем временем разберусь, откуда нам денег взять на эти заказы, — подытожил Сталин, прощаясь, — а вы тем временем отправляйтесь в Монголию. Есть сведения, что командир нашего 57-го корпуса комдив Фекленко действует очень нерешительно. То ли прогрессирующая болезнь имени Блюхера, то ли с детства такой застенчивый. Непонятно только, кто его командовать корпусом назначил. Ворошилов отмалчивается, а вот вы, товарищ Волков, и разберитесь там. Вы молчать не станете.
«Разберусь как следует, и накажу кого попало!» — подумал Волков, закрывая почти бесшумную дверь сталинского кабинета.
Товарищ Фекленко Николай Владимирович, командир особого 57-го стрелкового корпуса, мрачно бродил по расположению штаба корпуса в Тамцаг-Булаке. Ему не нравилась эта страна, ему не нравились местные жители, его ужасно раздражали местные чингисхановские лошадки размером с крупного пони и их наездники-цирики. Цирик на монгольском наречии означает воин, но товарищ Фекленко в их воинских качествах сильно сомневался. Население всей Монголии уместилось бы в одном, не самом крупном городе СССР, территория ее была огромна. Ничтожный процент цириков был не только не в состоянии ее защитить, но даже обскакать границу по периметру. Это понимали все: и терзаемый внутренними противоречиями Китай, и точившая старые гнилые зубы Япония, и ехидно оскалившаяся из-за океана Америка, и товарищ Ворошилов. Отправивший комкора Фекленко по решению правительства СССР вместе с особым 57-м корпусом в монгольские степи.
— Всю Монголию вы охватить не сможете, — сказал товарищ Ворошилов, — поэтому партия нацеливает ваше внимание на восточные рубежи — на границу с этим марионеточным Маньчжоу-Гоу. Не подведите меня, Николай Владимирович, ибо ваше назначение — это целиком моя инициатива.
Да, маньчжурское государство плясало не под барабаны собственных шаманов, а под дудку японских империалистов, что сидят на своем сейсмически неустойчивом острове размером с парочку местных аймаков и держат в напряженности весь тихоокеанский сектор вкупе с Дальним Востоком. Население острова в восемьдесят раз превышает население всей Республики Монголия, а наглость этого населения вообще не укладывается ни в какие рамки. Собственно, ни один монгол (если бы не старший товарищ СССР) наверняка не смог бы показать на карте, где расположена его страна, а не только точные ее границы. Плотность населения в этих степях ужасающая — 0.75 человека на квадратный километр. Лепота! Вот только как верить официальной истории, что восемь сотен лет назад из этих безжизненных степей вывел Чингисхан своих древних цириков и завоевал полмира. А нынче монголоидов спасают те, кто некогда платил им дань…
Дурь! Если сегодня население Монголии составляет едва миллион (а может и меньше — кто считал этих монголов), то каким же оно было в двенадцатом веке? И каким образом орды кочевников-скотоводов смогли завоевать полмира…
Товарищ Фекленко уставился в карту, что лежала на его рабочем столе, хлебнул из фляжки коньяку и крикнул:
— Соболев!
Отчего-то старший командный состав любил подбирать себе адъютантов с благозвучными фамилиями и правильными чертами лица. Хотя, В принципе, тут все ясно: кому охота ежедневно терпеть возле себя урода с погонялом «Корытин». Существует два типа прислуги: большие и статные, а так же маленькие и юркие. Из первых в перспективе получаются дворецкие и командиры рот почетного караула, а из вторых — лакеи и начальники продовольственно-вещевой службы. Так называемые прапорщики и старшины с большими погонами.
Октябрьский переворот официально отменил институт лакейства. Однако, как говорится в старой шутке: «в процессе эволюции хвост у человека отпал, но потребность вилять осталась». В Советском Союзе вилять умели все, кому дорога была спина. Исторически не вилял лишь один, а как его звали: Николай ли, Петр ли, Иосиф ли — неважно.
Соболев вбежал в кабинет командира корпуса и застыл на полусогнутых перед начальством, имея вид лихой и придурковатый. В точности такой, как предписывалось Петром Великим. Указа этого, кажется, так никто и не отменил. Фекленко жестом велел ему заткнуться, и, не сильно нуждаясь в ответе, спросил:
— Ты, Соболев, случайно не в курсе, как одной дивизией защитить территорию в полтора миллиона километров?
— Я, товарищ комкор, не вполне себе представляю, на что похожа территория в полтора миллиона километров, — осторожно ответил адъютант.
— На Народную Республику Монголия, дурень! — фыркнул Фекленко, — хотелось бы мне знать, как местное население обороняло бы свою родину, не будь у них большого и теплого северного друга. Может, растолкуешь мне?
Соболев понял, что конкретики от него не требуется и почесал свою рабоче-крестьянскую тыковку. По его мнению, «великие моголы», или как их там, сами не ведали о том, что же делать со своей независимостью. С подачи молодой страны советов они обрели это право в борьбе, и под ее же могучей длани боязливо косились на окружающий мир. Точно недавно прозревший кутенок из-под лохматой суки-матери.
— Я тут говорил с ихними «цириками», — начал он, — они надеются на нашу помощь…
— А як же ж! — хмыкнул хохол Фекленко, — гуртом и батьку бить не страшно! Скажи-ка ты мне, друг Соболев: нового полпреда еще не привезли? Я же за ним машину еще вчера вечером послал…
— Так же он на аероплане летит! — удивился адъютант, — прямо из Верхнеудинска утром вылетел. Я только от связистов… на чаёк заходил…
— Твою раком… Соболев! Чего же ты молчишь? Новый полпред уже два часа в воздухе, а я ничего не знаю! На чем он летит?
— На «антошке»!
— Чего? На какой еще «антошке»?
— АНТ-35! Сам Громов им управляет… небось, важная птица! — проворчал адъютант.
— Сам ты, птица! Ну-ка, сбегай к связистам пулей! Узнай все о новом полпреде: имя-отчество, звание, возраст. А то от Верхнеудинска сюда три часа лету, бегом, сукин кот!
— Есть!
— Только бы пить и есть! — проворчал Фекленко, — а о командире кто думать будет? Шут гороховый!
В прескверном настроении он вышел из штаба — двухэтажной каменной лачуги. Городок Тамцаг-Булак был похож на ставку Чингисхана: низкорослые лошадки с их кривоногими наездниками, юрты с засраным подворьем, небольшие каменные строения. Кое-где видны и слышны верблюды — эти губатые корабли пустыни. Причем кораблями Николай Владимирович считал их за трубный, ни с чем не сравнимый рев.
Штаб стоял на холме, и с него хорошо просматривалась местность на несколько километров. Вон там араты гонят огромную отару овец, меняя дислокацию… тьфу, пастбище. А немного правее расположился наспех сделанный аэродром — утоптпнная солдатами площадка размером триста на пятьсот метров. На него и должен приземлиться пассажирский АНТ-35, на котором в расположение 57-го корпуса прибывает новый полпред — некто Волков. Темная лошадка с блестящими подковами.
Фекленко, кряхтя, взобрался на свою командирскую кобылу и дал ей шенкеля. Кобыла неохотно оторвалась от кормушки с овсом и мягко потрусила с холма вниз. Можно было бы конечно и на автомобиле, но топливо в этой дикой стране на вес золота — пусть солдаты видят, что их комкор первым подает пример экономии. За командиром торопливо выехал начальник штаба корпуса и коновод с двумя лошадками в поводу. Командир корпуса лично отобрал двух наиболее смирных жеребцов и не его беда, если прибывший из Москвы столичный хлыщ никогда в жизни не ездил верхом. Тут вам не Москва, а Республика Монголия! Народная, понимаешь!
