его зацепился за куст сирени, росший перед входом в секцию. Часть куста стояла потемневшая, пожухшая, и тихо роняла сухие, мертвые листья. «Так вот как он оклемался… — с непонятной горечью подумал Петр. — Жизнь за жизнь, значит…» Но, посмотрев на постепенно оголявшиеся сухие ветви, махнул рукой — невеликая цена: куст сирени за жизнь его детей.
На следующий день Мишка, вернувшись от родителей, ошалело стоял и, почесывая в затылке, смотрел на кучу детских вещей, сваленных у его двери.
— Явился что ль? — выглянула из-за угла коридора Вера. — Бабы тут со всей общаги да с домов окрестных вон детям тем одежку да обувку насобирали. Снесешь им? Тебя-то не было, так мы под дверью сложили все, — вытирая руки полотенцем, подошла она к озадаченному Мишке.
— Снесу… Спасибо, Вер, — растерянно отозвался парень, не отрывая взгляда от кучи вещей. — Откуда только они узнали-то все?
— То есть откуда? — всплеснула руками женщина. — А мы с Зинкой на что? Или дети голые да босые ходить станут? Мало они натерпелись, что ли? — в голосе женщины зазвенели слезы. Смахнув предательскую влагу с глаз и хлюпнув носом, она продолжила: — Мы с Зиной с утра на кухне всех пособрали да и рассказали про деток тех, что ходить им не в чем. Велели всем вещички да обувку, что от детей пооставались, собрать да тебе принести, а уж ты детям отдашь. Вот бабы и расстарались, — кивнула она на кучку. — А там уж кто знакомым, кто в магазине, кто на работе сказал, вот и…
Договорить она не успела: в дверь требовательно забарабанили. Вскинувшемуся от неожиданности Мишке показалось, что ногами. Открыв дверь, он понял: не показалось. За дверью стояла женщина, нагруженная детскими вещами, а за ее юбку держалась девочка лет восьми, обнимавшая нарядную куклу.
— Здрасьте вам! — отдуваясь, пропыхтела женщина. — Здеся что ль детки-то, коих фрицы мучили?
— Вещи сюда заносите, вот тут складывайте, — отодвинув в сторону Мишку, засуетилась Вера. — Вон Миша их сейчас детям отнесет.
— Ох, жалко-то как бедняжечек, — сгружая свою ношу в кучу, проговорила гостья. — Натерпелися сколько… Тута вот и обувка, и одежка… И на осень, и на зиму тож. Со всего магазину пособрали. Вы уж передайте деткам-то… — всхлипнула она. — А тута вот еды им маленько, вкусненького положили. И конфеток им.
— Передадим, обязательно передадим! — закивала головой Вера. — Спасибо вам большое!
— Мам, а чего они натерпелись? — с любопытством переводя взгляд с матери на Веру и обратно, спросила девочка.
— Ох, Маруся… У фрицев они были, в плену… Без мамки и папки. Заступиться-то за них некому было… Так те издевались над ними, как хотели, — погладив девочку по голове, промокнула женщина глаза платком, висевшим на плечах.
— А почему еды им? И одежду? — задумавшись, проговорила девочка.
— Так голодные они были же… Им фрицы есть совсем не давали, голодом морили. И мучали всяко. И одежки у них нету. Фрицы рванье им дали, да и все. А боле и не было ничего. И зимой одеть нечего было, мерзли, бедняжечки, — попыталась объяснить дочери женщина.
— А игрушки? Игрушки у них были? — крутя головой с одной утиравшей слезы женщины на другую, тревожно допытывалась девочка.
— Да какие там игрушки… — всхлипнув, отмахнулась от нее мать.
Девочка, опустив голову, задумалась. Пока женщины обсуждали, что пришлось пережить несчастным малюткам, Маруся напряженно прислушивалась к разговору взрослых. Наконец, гостья начала прощаться. Дернув за руку девочку, мать словно вывела ее из глубокой задумчивости.
— Мам, — позвала ее Маруся, выдергивая свою руку из ее руки. — Можно я Катю тоже тем детям отдам? Там же есть девочка, правда? — с надеждой взглянула она на Веру.
— Есть… — прижав полотенце к задрожавшим губам, кивнула Вера. — Девочка там и мальчик.
— Мам! Можно? — дернув женщину за юбку, подняла Маруся глаза на мать. — Ну мам!
— Можно, Марусенька… Можно, — вновь утирая покатившиеся слезы, закивала мать.
— Тетя, отдайте куклу той девочке, ладно? Пусть играет, — протянула она Вере свою игрушку. — А я уже выросла, и у меня еще дома есть. А как зовут девочку?
— Лизавета… Лиза, — хрипло проговорил Мишка, молча наблюдавший за происходящим. — А мальчика Костик. Константин.
— А ее зовут Катя. Скажете Лизе, ладно? — уставилась на него Маруся серьезным взглядом.
— Обязательно скажу, — улыбнулся ей Мишка. — А скоро ты и сама с ними поиграть сможешь. Вот чуть окрепнут они, и гулять ходить будут.
— Правда? — расцвела улыбкой Маруся. — Я с ними дружить стану, и обижать никому их не позволю! — серьезно пообещала она.
— Вот и договорились, — мягко улыбнулся в ответ Мишка, погладив девочку по голове. — Так и скажу Лизоньке, что у нее и подружка уже есть.
Обрадованная девочка вприпрыжку выскочила вслед за матерью, что-то довольно ей щебеча. Закрыв за ними дверь, Мишка вернулся к своей двери и, вновь окинув взглядом лежавшую кучу вещей, вздохнул.
— Вер… Как мне это дотащить-то? — растерянно проговорил он. — Поможешь упаковать все так, чтоб я хоть ухватить это все смог?
— И дотащить тоже помогу, — кивнула в ответ Вера. — Давай в узлы что ли поплотнее увяжем…
Спустя час Мишка и Вера, нагруженные узлами и авоськами по самые уши, ввалились в комнату к Петру. Ошалевший мужик помог им сгрузить вещи и, суетясь, попытался пересадить сидевших за столом детей на кровать. Подхватив сразу обоих, он едва не выронил Лизу, в испуге ухватившуюся за стул — подвел протез на ноге. Вера среагировала мгновенно. Бросив авоську с продуктами на пол, она рывком изогнулась и успела подхватить выскользнувшую из руки Петра девочку.
— Ух, — вырвалось у резко побледневшего мужчины. — Вот же проклятущая деревяшка!
— Ничё, ничё, поймала, — нервно улыбнулась женщина, пытаясь унять дрожь в руках. — Держу. Всё хорошо, Лизонька, — тут же сменив тон, заворковала она, вглядываясь в испуганное тощее личико. — Я тетя Вера, соседка ваша. В гости к вам пришла, гостинчиков принесла. Будем с тобой и с Костиком дружить?
Петр, судорожно выдохнув, понадежнее перехватил сына и бережно отнес его на кровать, тут же вернувшись за девочкой.
Но Вера уже сидела на стуле с Лизаветой на коленях и что-то тихонько мурлыкала, прижимая девочку к себе и легонько укачивая ее. Растерявшись, Петр так и застыл посреди комнаты, заваленной узлами и авоськами.
— Ну и чего ты замер истуканом? — тихо, чтобы не напугать доверчиво прильнувшую к ней девочку, подняла на него взгляд женщина. — Продукты с пола хоть подыми… Там детям гостинцы пособрали.
Кивнув, Петр, отодвинув в сторону стоявшего у него на пути Мишку, подхватил с пола одну авоську, вторую, разворачиваясь, попытался взять у парня из руки третью, выронил первую…
— Так,
