фотографии — на двух из них изображены Софи, Аделин и я.
На одной из них мы в пижамах из «Пауэрпафф», каждая из нас одета в своего персонажа.
Я улыбаюсь: мы должны быть взрослыми, но по какой-то непонятной причине этот сериал занимает особое место в наших сердцах.
Я перевожу взгляд на другую фотографию, где изображены мы трое. Мои глаза слегка сужаются, когда я наклоняю голову: откуда у него эта фотография? Это фотография, которую мы сделали в клубе, прямо здесь, в Ницце.
Последняя фотография немного больше, на ней мы с Лукасом.
Это та фотография, которую я видела на французском сайте сплетен, та, где мы действительно выглядим счастливой парой.
— Софи прислала их мне. Мне показалось, что твоему офису нужны индивидуальные штрихи. — Говорит Лукас, отрывая меня от моих мыслей.
Я медленно киваю, все еще пытаясь осмыслить происходящее.
— Когда ты это сделал? — Спрашиваю я.
— Они сделали это вчера.
Не они, а ты — думаю я про себя, но ничего не говорю.
Я позволяю ему не признавать заслуги в этом замечательном жесте.
— Спасибо. — Говорю я, благодарная за усилия, которые он приложил, чтобы сделать мой кабинет более личным.
— Не за что. — Отвечает он с мягкой улыбкой.
Запищал мой телефон. Я достаю его из сумки и обнаруживаю несколько сообщений от неизвестного номера.
Неизвестный номер:
Ты серьезно вышла замуж?!
Правда?
Пожалуйста, скажи, что это просто сплетни.
Это была ошибка. Я сказал тебе, что мне жаль.
У меня было предчувствие, кто это, но последнее сообщение подтверждает его. Это точно Джон.
Я:
Удали мой номер.
И да, я замужем. Перестань писать мне, пока мой муж не расстроился.
Я снова блокирую его номер, молясь Богу, чтобы на этот раз он оставил меня в покое.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЛУКАС
Я оставляю Леору привыкать к новому офису, думая о том, что никогда не устану от ее улыбки.
Ее улыбка способна осветить самую темную ночь и согреть самую холодную комнату.
Возможно, она даже не подозревает, какое влияние оказывает на людей.
Ее бывший, должно быть, здорово ее подпортил, если она решила, что я нужен ей, чтобы чувствовать себя лучше.
Поэтому я решил поставить перед собой личную задачу: к моменту окончания нашего договора она научится любить себя так, как действительно заслуживает.
Что касается вчерашнего дня, то, как только я оставил ее в квартире, мой план состоял в том, чтобы отправиться в офис, сделать кое-какие дела и выпить стакан-другой своего двадцатипятилетнего виски.
Мне нужно было думать и планировать, но пока я вел машину, в голове крутилось только одно: как Леора решила подняться по лестнице.
Я начал думать, почему.
Каждый раз, когда мы вместе ехали в лифте, она казалась не в себе, никогда не смотрела мне в глаза и всегда ерзала, пока мы не поднимались на свой этаж.
Тогда меня осенило, что она, должно быть, ненавидит лифты, и поэтому я решил перенести наши офисы.
Наш старый офис нуждался в ремонте, и я использовал это как предлог, чтобы позвонить своему старому коллеге, который теперь является владельцем этого здания, и он все устроил.
Новое офисное помещение идеально.
Из окон открывается не такой вид, как из окон отеля, но пока Леора будет чувствовать себя спокойнее.
Сегодня она чувствует себя немного лучше, чем вчера, но все равно ясно, что она боится, хотя и слишком упряма, чтобы признать это.
Пока мы ехали в лифте, я пытался занять ее, задавая кучу вопросов о книгах.
Ее глаза загорелись, и она начала лепетать о так называемых тропах — видимо, ее любимая «от врагов к любовникам».
К сожалению, этого было недостаточно, чтобы она не испугалась.
Несмотря на то, что она говорила, ее все еще трясло, она суетилась и судорожно оглядывалась по сторонам.
Мы поработаем над ее страхом, и когда ей станет легче, я отведу ее обратно в старый офис, чтобы помочь ей справиться с этим.
Если это произойдет в течение года, потому что после этого она вернется домой. Пока же чем спокойнее она будет себя чувствовать, тем лучше будет выполнять свою работу.
Во время работы я слышу отчетливый стук в дверь. Это не просто стук, это ритмичная мелодия песни «Shave and a Haircut» с намеренной паузой в конце, которая ждет, когда я закончу.
Не обращая внимания на паузу, я зову:
— Входи, Лиам.
Он входит в мой кабинет с непринужденной манерой поведения и нотками раздражения в голосе:
— Ты оставил меня в подвешенном состоянии.
Не в настроении вести светскую беседу, я спрашиваю:
— Что тебе нужно, Лиам?
— Аmmо хотел, чтобы я занес тебе эти бумаги. — Говорит он, протягивая мне стопку бумаг, касающихся ремонта офиса.
— Отлично, спасибо. — Говорю я пренебрежительно, но потом вспоминаю, что мне нужны его обновления. — Пока ты здесь, ты можешь проинформировать меня об отелях. Как дела у отеля в Барселоне?
Он опускается в кресло напротив меня.
— Все идет хорошо. Несколько недель назад у нас был большой девичник, пока я был у тебя в гостях, и скажу я тебе, что эти девушки были дикими.
Его комментарий сопровождается хихиканьем, а во мне поднимается раздражение из-за его глупых мыслей.
— Тот, что в Порту?
— Это хорошо. Там был инцидент, но я держу его под контролем.
Я точно знаю, о каком инциденте он говорит.
— Ты имеешь в виду тот инцидент, когда ты лишил нас самой большой суммы дохода, которую мы могли бы получить за последние годы, потому что испортил свадьбу?
— Я не портил свадьбу.
— Ты трахнул невесту, Лиам.
— Ну, она явно не хотела выходить замуж за старика — я практически спас ее.
Беззаботность в его голосе бесит, и я изо всех сил стараюсь не злиться.
— Какой герой. — Бормочу я, прежде чем вернуть внимание, надеясь, что это заставит его покинуть мой кабинет, но он еще не закончил.
— Почему ты не сказал мне, что выходишь замуж, или что ты вообще кого-то встретил? — Спрашивает Лиам, в его голосе звучит искренняя обида.
— Почему я должен был это сделать?
— Потому что я твой брат.
— Каким братом ты был. — Саркастически пробормотал я, чувствуя укол вины за то, что произнес это вслух.
Лиам на мгновение опускает взгляд на свои руки, прежде чем встретиться с моим взглядом.
— Слушай, я знаю, что был не самым лучшим братом, но это не значит, что ты мне безразличен. Я просто хотел, чтобы ты
