— Несколько месяцев, зимой под Питером охотились. — Лайонел улыбнулся. — Восемнадцать обнаженных студенток выпустили. Славно поохотились. А мыши... — Он вновь строго уставился на Орми, пробормотав: — Они чрезвычайно ленивы, особенно вот эта, толстая.
Рогатый дракончик гневно зашипел.
А Нориш хрипловато засмеялся.
— Какая трогательная привязанность к тебе... у мышей. Несколько недель назад мы с Ферраном... — Морган осекся и уточнил: — Вы еще не решили свои проблемы?
— У меня нет с ним проблем, — отрезал Лайонел.
— Брось, Ферран никогда бы не пошел на серьезный заговор против тебя. Наверняка хотел перед Тьеполо порисоваться, ты же знаешь, он все еще надеется вернуть ее в Париж.
— Я не разделяю заговоры против меня на серьезные и несерьезные.
Нориш хмыкнул, но ничего не возразил продолжил свой рассказ: — Мы с ним участвовали в новом виде охоты. Услуги предоставляет недавно открывшаяся в Амьене[16] контора «Кровавые игры». Ее владелец Вио Ламберт, отличный малый, дело свое знает! За каких-то несколько месяцев о его играх уже известно во всех городах мира. Между тем поговаривают, он любовник нашей Талилу. — Морган умолк и прислушался. Раздался звук горна, извещающий о начале охоты.
Ветер принес запах горячей крови, и Лайонел шумно втянул его в себя.
— В чем подвох? — поинтересовался молодой человек, ощущая сухость во рту от сладостного аромата крови, разнесшегося по лесу.
— Подвох в том, что дичь от нас будет ускользать со скоростью, с которой способен передвигаться вампир. У жертвы перерезаны сухожилия на ногах, она обездвижена, ее будут носить на руках пятеро вампиров по очереди.
Лайонел удивленно покачал головой.
— Любопытно. Дичь со скоростью вампира, а мы со скоростью, на какую способны лошади? Это же смешно!
Нориш снисходительно улыбнулся.
— В этой игре мне во Франции нет равных. На все про все у нас час! Покинувший седло автоматически проигрывает! Ты готов?
Молодой человек скользнул по другу задумчивым взглядом.
— Говоришь, нет равных...
Морган захохотал.
— Я же знаю, что нужно тебе сказать. — С этими словами он хлестнул лошадь и сорвался с места, прокричав напоследок: — Завтра во всех газетах будет, что я обставил на охоте самого ягуара!
Лайонел пришпорил коня и, вместо того чтобы следовать за соперником, повернул лошадь в другую сторону.
«За ним! Давай, за ним! Ты куда?» — вопила Орми, приплясывая у него на плече.
«Мы проиграем, проиграем», — убито хныкала Нев.
Орми резко сорвалась с плеча и взмыла в небо.
Лайонел жадно вдыхал сыроватый ночной воздух, пропитанный кровью, и, подстегивая коня, заставлял его нестись во весь опор.
Вернулась Орми, известившая: «Возьми правее, возможно, успеешь перехватить их!»
Он послушался, повернул коня и поскакал между деревьями. Но успел лишь увидеть, как мимо промелькнул темный силуэт с белым телом на руках. Дичь оказалась блондинкой. Запах крови стал невыносимо насыщенным и густым, он смешался с ветром, а тот беспощадно дул в лицо, вызывая бешеные приступы жажды.
— Угораздило же меня пропустить ужин, — процедил сквозь зубы Лайонел, заставляя коня взять барьер в виде поваленного дерева.
Молодой человек проскакал несколько метров и натянул поводья. Мимо пронесся вампир с девушкой на руках, а прямо за ним Нориш на коне.
Лайонел с минуту подумал и сказал Орми:
— Мне нужны координаты расположения западного вампира, который принимает девушку у южного вампира.
Мышь поняла его, взмахнула крыльями и улетела. Спустя пару минут вернулась.
«Оставайся на месте и приготовься. Через минут десять все повторится, северный вампир пробежит тут, Нориш гоняет его по кругу».
Нев взлетела и уселась на ветку дерева, напротив тропы.
«Она подаст знак, — предупредила Орми и, втыкая коготь ему в шею, добавила: — добычу пополам!»
— О'кей, моя жадная малышка, — усмехнулся молодой человек.
Приближение вампира с добычей он почувствовал заранее, ветер гнал запах человеческой крови.
Когда же Нев взмахнула крыльями, Орми проорала: «Давай», Лайонел пришпорил лошадь и выскочил на тропу прямо перед вампиром. Тот не успел затормозить и сориентироваться, молодой человек рванул вперед и, свесившись с седла, вырвал дичь из рук вампира. Светловолосая молодая женщина была без сознания, голова ее безвольно болталась. Лайонел перекинул дичь через коня и, поддерживая голову одной рукой, жадно впился зубами в бледную длинную шею. Он пил кровь — густую, терпкую, глоток за глотком, пока позади не раздались аплодисменты. Тогда он выпустил жертву из рук, и та безжизненно повалилась на холку коня. Тут же подключились летучие мыши, а Лайонел обернулся и к своему изумлению обнаружил позади совсем не Нориша, а Феррана. Он был без коня, стоял, опершись о ствол дерева, и хлопал в ладоши.
Со всех сторон к нему выходили другие вампиры, участвовавшие в игре, приехал Морган, заметно раздосадованный и злой.
Лайонел посмотрел другу в глаза и, кивнув на Феррана, язвительно поинтересовался:
— Играем в Компьенское перемирие[17]? Вопрос в том, кто из нас Германия, а кто Антанта! И какого года это перемирие?!
Ферран засмеялся.
— Полагаю, то самое — унизительное, положившее конец Первой мировой. — Он перестал смеяться и, посерьезнев, сказал: — Чего уж там, Лайонел, я Германия.
Тот холодно улыбнулся.
— Все прекрасно помнят, что спустя двадцать два года в этом же самом лесу мстительная нацистская Германия заключила новое перемирие с Францией, но уже на свои условиях. Не вижу смысла в перемириях такого рода.
Нориш утомленно застонал.
— Ваша война, ребята, затянулась, пора с этим кончать. Ведь все было так хорошо, помните, как мы втроем...
— Было, и останется в прошедшем времени, — оборвал Лайонел. — Это люди, зная о том, что жизнь слишком коротка, склонны прощать предательство, а Вечность предателей не терпит, у вечности слишком огромный выбор! — Он развернул коня и поехал прочь. Мыши, шелестя крыльями, полетели следом.
Нориш догнал друга уже у живой зеленой изгороди с белокаменными скульптурами, за которой возвышался двухэтажный дом. Но обсуждать несостоявшееся перемирие не стал, заговорил о другом:
— Черт возьми, как тебе удалось меня обыграть?! — в его голосе слышалось столько негодования, что Лайонел не выдержал и рассмеялся.
— Представил себе заголовки в завтрашних газетах, — отшутился он.
Они проехали по аллее с расставленными скульптурами мужчин и женщин, одетых в вечерние наряды и выстроившихся напротив друг друга как на кадриль.
Молодые люди спешились во дворе и направились в дом.
В прихожей оба резко остановились, прислушиваясь. Из гостиной доносился кроткий голосок Сарах:
— Лайонел очень нежный, — говорила она.
Глаза Моргана округлились, и он указал на Лайонела, а потом зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться, давая понять, что он думает о словах девушки.
А та между тем продолжала:
— Видели бы вы, как он заботится о своих питомцах, о Нев и Орми — это летучие мыши. Он и обо мне заботится, купил платья, украшения, позволяет быть рядом с ним.
Друзья переглянулись. Нориш закусил зубами указательный палец, увидев, как крылатая мышь обвила крылом шею Лайонела. Тот сердито отпихнул ее и хотел пойти в гостиную, но Морган его удержал, предлагая еще послушать. А сам снял черную куртку и повесил на вытянутую руку скульптуры обнаженной женщины, заменяющей, видимо, вешалку.
— Я его совсем не интересую, он терпит мое присутствие изо всех сил, — делилась Сарах. — Его сердце принадлежит другой.
— Неужели? Как интересно! — произнес полный сарказма голос, хорошо знакомый обоим вампирам, стоящим в прихожей.
Нориш характерно закатил глаза, Лайонел скептически сжал губы, а юная Сарах восприняла все за чистую монету и заверила:
