— Можешь играть с ними со всеми, — процедил сквозь зубы Цимаон Ницхи, мотнув головой на выход с балкона. — Играй, я дарю тебе мой театр, девочка, но никогда не забывай, кто дал тебе власть! Я слишком долго ждал, моя дорогая, и если будет надо, подожду еще...
— Я хочу домой, — выдавила из себя Катя, мучимая пристальным взглядом янтарных глаз. Сейчас она как нельзя лучше понимала тех, кто боялся даже думать попасть в Тартарус. Создатель был страшен в гневе. И девушка подозревала, что сейчас он еще совсем не в гневе, а лишь немного раздосадован.
Цимаон Ницхи поставил ее на пол, и на его губах вновь возникла та самая — по-отечески ласковая улыбка, всепонимающая и всепрощающая.
— Бес в тебе силен и он не настолько благороден, как ангел Вильяма, чтобы не контролировать тебя постоянно.
— Я прекрасно себя чувствую, — заверила Катя, делая осторожный шаг назад.
— Хватит думать о ягуаре, — предостерег старейшина.
Ей хотелось крикнуть: «Хватит говорить мне, о чем думать и что делать», но после вспышки гнева Создателя она не осмелилась. Сказала другое:
— Мы с Вильямом прекрасно друг друга понимаем, нам не составит труда... полюбить.
Тут она, конечно, блефовала. Само по себе, полюбить Вильяма было делом довольно простым, сложно было не сравнивать его с братом, и совсем уж невозможно забыть Лайонела.
Цимаон Ницхи вздохнул, и лицо его стало усталым-усталым. Катя увидела его истинный возраст, кожу испещрили миллионы тонких морщинок. Янтарный взгляд устремился на скрывшееся за облаками солнце, в нем сквозила вселенская тоска.
— Этого мало! Пока твой бес отвергает его ангела, ничего не получится. Тебе — человеческой девчонке, тебе — вампиру — моему дитя полюбить Вильяма мало. Полюбить должен твой бес, принять ангела должен он!
Ее мучил вопрос, но она боялась его задать. Катя сделала еще один шаг назад и все-таки осторожно спросила:
— А если мой бес безнадежно влюблен в Лайонела?
Губы Создателя плотно сжались, превратившись в тонкую бескровную линию.
— Придется тебе его переубедить, — тоном, не терпящим возражений, произнес старейшина. Он коснулся пальцем с острым ногтем ее головы и сказал: — Сожги воспоминания о ягуаре. — Затем прикоснулся к центру груди. — Вырви любовь из своего сердца! А потом... нет, не учись контролировать своего беса, подружись с ним.
Катя взирала на самого древнего вампира в мире и его советы казались ей чем-то нереальным. С тем же успехом он мог бы предложить ей представить себя ракетой и слетать в космос.
Цимаон Ницхи засмеялся каким-то своим мыслям. Или ее мыслям, она не знала, умеет ли он вторгаться в чужие, как Георгий.
— Прежде всего, девочка моя, ты должна поверить. — Он обернулся раньше, чем на балконе появился его сын, и очень довольным тоном пробормотал: — Впрочем, дело веры решается куда быстрее, чем я полагал. А ведь меня мало кто способен удивлять... мало.
— Вещи собраны, — отчитался Атанасиос.
— До свидания, — попрощалась Катя и нерешительно шагнула к выходу.
Старейшина не остановил ее и ничего не сказал. А когда она прошла под аркой, услышала:
— Тане, сын, — обратился Цимаон Ницхи, — иди с ней, береги ее, как если бы я вручил тебе хрупчайший сосуд с моей собственной жизнью и просил пронести его через всю Вселенную. Стань тенью девочки, охраняй ее тело от любых опасностей и не серди ее беса.
Катя замедлила шаг, чтобы расслышать ответ мальчишки.
— Для меня величайшая честь, отец, ваше доверие, — сказал он.
Глава 16
Кровавые игры
— Слышали новость? — Наталья Важко со значением приподняла тонкие брови и после непродолжительной паузы выпалила: — В завтрашних газетах станет об этом известно! Но я не могу удержаться... дамы, Лайонел в Париже!
В овальной комнате ее гостиной, обставленной под старину, поднялся шум.
— Он вернулся из Тартаруса? Непостижимо!
— Почему в Париже?
— Известно, когда он возвращается в Петербург?
— Лайонел один?
— А как же его девчонка?
Анжелика пригубила фарфоровую чашку с кровью и, подождав, когда улягутся эмоции приглашенных Важко на «чай» дам, поинтересовалась:
— Известно ли у кого он гостит?
Наталья, облаченная в элегантное бледно-сиреневое платье с пышными рукавами, обмахнулась веером и, с щелчком захлопнув его, точно невзначай обронила:
— Есть еще кое-что...
В комнате установилась тишина.
— Говори же, — не вытерпела Виктория Кондратьева, нервно поправляя подол своего короткого кремового платья из муслина, на тонких бретельках, с лентой под грудью, чем-то смахивающего на пеньюар для сна. Ее сестра в наряде того же фасона, только голубого цвета, судорожно закивала, воскликнув:
— Не томи же!
Важко горделиво вскинула острый подбородок, жидкие бесцветные волосы покачнулись, делая лицо еще более худым и острым, лишь огромные карие глаза смотрелись на нем живо и горели. Было заметно, что новость просто распирает ее изнутри, но она сдерживается как может, чтобы подольше продлить миг всеобщей заинтересованности.
Анжелика отставила пустую кружку на блюдечко и подперла рукой голову, демонстрируя, что пора бы хозяйке переходить к суперновости номер два, пока гости не уснули.
Важко расценила жест верно и с загадочной улыбкой, наконец, произнесла:
— Лайонел объявился у Талилу. Дамы, он не один!
— С Екатериной? — разочарованно протянула Виктория, и ее хорошенькое, но глуповато-простоватое личико исказилось капризной и злой миной.
— А вот и нет! — резко раскрыла веер Важко, обвела всех присутствующих взглядом огромных карих глаз и провозгласила: — Он привел из Тартаруса дочь самого Создателя. Говорят, она красавица, каких поискать! И Лайонел от нее без ума!
Все взгляды устремились на Анжелику, но когда паук у нее на плече зашевелил лапами, резко потупились, она же невозмутимо сказала:
— Кто бы сомневался, что рыжее чудище продержится долго! Лайонел эстет. Кроме всего прочего, его всегда волновала порода.
Поднялся шум, все говорили одновременно, и девушка утомленно вздохнула, поглаживая паука, разволновавшегося от огромного потока мыслей дам, находящихся в комнате.
Тем временем громче всех верещала Виктория:
— А известно, что теперь будет с Екатериной? Он прокомментировал как-то свой разрыв с ней?
— О, святая наивность, — закатила глаза Важко. — Когда бы это Лайонел комментировал что-то! Про Екатерину абсолютно ничего не известно.
— А может быть, она сама оставила его ради Вильяма? — предположила девушка в длинном малиновом обтягивающем платье.
Анжелика скользнула по ней взглядом. Новая подружка Георгия не вызывала у нее ничего кроме раздражения. Этакая миловидная тихоня, которая вошла в круг, куда не была ранее вхожа в силу отсутствия каких-то интересных способностей. Но стоило Георгию появиться с ней в парочке мест, как газеты и журналы запестрили новым — доселе мало кому интересным именем. Анна Орлова — дворянка по происхождению, но ничем непримечательный вампир. Анжелика слышала, что в общество ту вывел двоюродный дядька, который сам же ее и обратил.
— Бросила Лайонела? — переспросила Важко. И ее смех потонул в хихиканье всех остальных.
Анжелика позволила себе лишь насмешливую улыбку, обращенную Анне. Более нелепого предположения, чем отказаться от Лайонела в пользу его
святоши-братца, сделать было невозможно. Но еще более нелепым было другое — Анна Орлова действительно верила в свою бредовую идею.
— А я считаю, тут все ясно, — пропищала Анастасия. — Лайонел увидел в Тартарусе красавицу — дочь Создателя и вскружил ей голову, чтобы была возможность прихватить ее с собой.
— Но позвольте, — пожала хрупкими плечиками Анна, — разве не с Вильямом Екатерина покинула город? И насколько мне известно, девушка изначально была влюблена именно в него.
Дамы перестали посмеиваться и переглянулись.
Прежде чем те планировали вновь кинуться в жаркие обсуждения и споры, Анжелика поднялась с кресла.
