— Ничего подобного не могло быть! — вырвалось у Соля. — Хо-тя… Великий
Физик уверял: «невозможное невозможно». Тогда я лишь внутренне усмехался, но после случившегося с нами… Вижу, до всего надо дойти своим умом…
— Вы близки к истине, — одобрительно кивнул Кей. — Так послушайте, с чего все началось.
В течение нескольких часов перед интранавтами прошла ретроспектива драматических событий. Рассказ Кея был не просто убедителен и образен, он порождал у слушателей чувство причастности к тому, что происходило в безднах времени и пространства.
Глобальная катастрофа на Геме, вызванная спонтанным воспроизводством радиации… Ноев ковчег — Космополис… Мыслелетчица Джонамо, связавшая «благополучную» планету Мир с Гемой… «Призраки»… Коллективный разум…
Спящая цивилизация эмбрионов…
Эпопея сфероида… Панцирь, сковавший островок разума…
Они были ошеломлены услышанным. Гигантский эксцентрик субъядра — насос, перекачивающий магму… Поле тяготения, расщепленное на постоянную и переменную составляющие… Противоборствующие гравитационные вихри…
Промежуточный слой, где время, как физическая величина, обращается в нуль, а вещество теряет атомную структуру…
Против этого восставал разум.
О чем-то похожем писал в конце второго тысячелетия ученый-самоучка
Николай Корнилов. Возможно, будь он по образованию физик, к его словам прислушались бы. Но он был конструктором охотничьих ружей (охота еще не считалась занятием аморальным), так кто же поверит в правоту дилетанта?
Его учение восприняли как курьез и быстро забыли. Перси Перс слышал о нем от своего университетского профессора, который коллекционировал казусы.
«Если бы Корнилов, не дай Бог, оказался прав, — говаривал тот, — наше представление о качественной структуре физических явлений разлетелось бы вдребезги. К счастью, это лишь бред талантливого параноика, вообразившего себя сразу Ньютоном, Максвеллом и Эйн-штейном…»
Сейчас Перси пожалел, что профессора нет рядом.
— Не зря Великий Физик ввел понятие интракосмоса, — задумчиво произнес
Соль. — Вначале я счел, что оригинальности ради. Глубину же его мысли оценил только здесь, в центре Земли.
— И в центре Вселенной, — уточнил Кей. — В любом направлении от него она равно бесконечна.
— То же самое можно сказать о любой точке пространства, — возразил Серж.
Кей посмотрел на него с сожалением.
— Разумеется. Но не означает ли это, что человек, где бы он ни находился, всегда в центре Вселенной?
— А вы любитель пофилософствовать, — неодобрительно сказал Вивьен.
— Перестань, Серж! — поморщился Соль. — Мне, например, эти рассуждения кажутся поучительными. Я думал, что побывал по ту сторону Вселенной, а выходит, у нее нет ни той, ни этой стороны. Неужели Великий Физик ошибался и вселенская петля Мебиуса…
— Ваш учитель не ошибался, — печально проговорил Кей. — Но Его представление о Вселенной всего лишь фрагмент необъятной картины.
Вселенская петля и дискретное время — частности, гениальные мазки на полотне мироздания. Человеческий интеллект, сколь бы он ни был могуч, не в состоянии объять бесконечность, к чему Великий Физик тщетно стремился всю жизнь. Именно в этом были его величие и… трагедия. Увы, они, как правило, сопутствуют друг другу…
— Вы знаете о нем все? — спросил Соль. — И о нас тоже?
Кей молча кивнул.
— Не будь я атеистом, решил бы, что вы Бог.
— Напрасно.
— Но при таких всезнании и всесилии нуждаться в нашей помощи…
— «Всезнание» столь же условно, сколь и «бессмертие». Что же касается всесилия… Если бы мы им обладали, нам, действительно, не понадобилась бы ваша помощь.
— Что от нас требуется?
— Спасти человечество.
— Разве ему грозит опасность? — нахмурился Соль.
— В известном смысле.
— Уклончивый ответ!
— Возможно. Но я не вправе посвятить вас в подробности, — мягко сказал
Кей.
— Это что, тайна?
— Вовсе нет. Дело в вашей психике. Поверьте мне, она не выдержит такой нагрузки.
— Вам известно, на что мы способны.
— На подвиг, на самопожертвование. Но сейчас от вас требуется лишь одно: доставьте эмбрионы на поверхность.
Наступило неловкое молчание. Интранавты обменивались взглядами, обдумывая, как поступить. Наконец Соль заговорил:
— Обращаясь к нам с просьбой о спасении, вы имели в виду человечество
Гемы. Но наш долг — это, в первую очередь, долг перед человечеством Земли.
И мы не имеем права повредить ему необдуманным решением.
— Нет человечества Гемы! Нет человечества Земли! — с болью и страстностью, чего никак нельзя было ожидать от интеллект-автомата, воскликнул Кей. — Есть просто человечество! Ах, если бы я мог вам все рассказать! Ах, если бы вы могли выдержать мой рассказ…
Соль продолжал стоять на своем.
— Все это лишь красивые слова и полунамеки, не подтвержденные фактами. Вы рассказали многое, самое же главное, оказывается, утаили. Боитесь за нашу психику? Очень трогательно. Но с какой стати мы должны принимать сказанное вами на веру? А что если эмбрионы — троянский конь, и как раз в нем таится опасность для человечества, о которой вы упомянули?
— Значит, вы отказываете в помощи?
— Нет. Но мы должны получить согласие парламента Земли.
— Каким образом?
— Вернемся, доложим.
— Мы не в состоянии столько ждать, — убеждал Кей.
— Что значит несколько лет в сравнении с миллиардами? Вы же сами…
— Все это время мы терпеливо ожидали подходящего момента. Он наступил именно сейчас. Чем вы рискуете? Эмбрионы беспомощны, они не способны причинить кому-либо вред!
— Мы не уполномочены решать, — упорствовал Соль.
— Отказ тоже решение.
— Он прав, — шепнул на ухо Солю Перси Перс. — К тому же есть альтернатива.
— Ну?
— Как только войдем в зону действия приводных маяков, сразу же установим связь с парламентом и будем ждать указаний.
— А если нам откажут?
— Уверен, этого не произойдет!
— А вдруг?
— Тогда разделим судьбу эмбрионов. Другого достойного выхода у нас нет.
— Перси прав, — поддержал Вивьен.
— Эх, была не была! — воскликнул Соль голосом Рыжего с престонского стадиона. — Мы согласны!
— Поступок настоящих людей, — благодарно произнес Кей.
— А как же вы сами?
— Моя личная судьба значения не имеет.
— Я, что ли, должен нянчиться с эмбрионами? — притворно возмутился Вивьен.
— Во всяком случае, не я, — заявил Перси Перс, пряча смеющиеся глаза.
— Слышали? — спросил Кея Соль. — Так что собирайтесь, отныне вы член экипажа.
На следующий день «Гея» двинулась в обратный путь. Грузовой отсек был почти до отказа заполнен криостатами со «спящим» человечеством…
6. Точка отсчета
Приводные маяки не работали. Установить связь не удалось: Земля не отвечала.
Они пытались найти стартовый, а теперь уже финишный туннель с помощью ультразвукового локатора, но так и не смогли этого сделать. И «Гея» взломала поверхность Земли вслепую.
Интранавты не узнавали местности. Здесь полагалось быть интрадрому, но его не было.
— Не мог я так ошибиться, парни! — оправдывался Перси Перс. — Погрешность автономной системы управления не больше мили!
— И все же ошибся, — укоризненно пробасил Вивьен. — Эх, ты, горе-штурман!
Уязвленный попреками Перси повторял плачущим голосом:
— Ерунда какая-то, парни… Ерунда…
Серж затянул старинный шансон:
«Среди равнины ровныя…»
Перед ними и впрямь расстилалась безлюдная равнина, негусто поросшая сосновым лесом. Кое-где между хвойными деревьями белели чахлые стволы берез.
Накрапывал дождь. Дул порывистый, не по-летнему холодный ветер. Местами землю покрывали ноздреватые корки льда. Огромные валуны громоздились там и сям, точно разбросанные охваченным паникой великаном.
— Вот уж не думал, что сохранились такие нетронутые цивилизацией уголки! — присвистнул Соль.
— Может, здесь теперь заповедник? — предположил все еще не пришедший в себя Перси.
— Вряд ли. Четыре года назад его не было. И потом… Пусто. На всех диапазонах пусто! Ни один канал связи не действует, даже глобальное видео… Не нравится мне это!
— А если магнитная буря или что-нибудь вроде? — неуверенно проговорил
Вивьен. — И поэтому радиоволны не доходят.
Соль покачал головой.
— Спутниковые системы не подвержены воздействию магнитных бурь.
— А на орбитах ни одного спутника! — с тревогой сказал Перси. -
Сателлит-детектор глух и нем! В наше отсутствие что-то случилось… Неужели глобальная катастрофа, как на Геме?
