увидимся.
Алексей Балезин смотрел ему вслед. Гипноз стал постепенно отходить. Он сделал шаг к скамейке, наклонился и взял конверт с открыткой. Подержал в руках, как бы не веря в происходящее. Потом спрятал во внутренний карман пиджака. Срочно, снова срочно надо видеть Макарова!
* * *
Виквик слушал внимательно, хмурился и жадно курил. Когда Алексей закончил рассказ о его встрече с Лоренцом, на несколько минут наступило молчание.
– Ты сам-то ему веришь? – подал голос Макаров.
Балезин пожал плечами:
То, что он социал-демократ, похоже, блеф. А вот насчёт нападения… Алексей до шёпота понизил голос, – … может быть и правда.
– Это почему?
– Впечатление такое, что он ищет с нами контакты. Причина? Не готов сказать. А раз ищет, главная информация не должна быть блефом.
– Значит? – Виквик напрягся, глядя в упор на Балезина. – Через три дня?..
– Теперь уже через два.
Опять воцарилось молчание. И снова первым заговорил Макаров:
– Ну и удружил ты мне, – буркнул он, вставляя в рот новую сигарету.
– В смысле?
– Да ты понимаешь или нет, что я обязан немедленно сообщить в Центр!
– И в чём же дело?
Виквик взмахнул руками и ненароком выплюнул незажжённую сигарету, как с ним часто случалось, когда его нервы были на взводе.
– Сообщить-то я сообщу, но там, – он поднял указательный палец над головой, сделав акцент на слове «там», – Не верят! Или не хотят верить! Из надёжных источников я имел сведения, что нападение произойдёт 15 мая, затем 1 июня. И вот теперь 22 июня… И сообщает об этом не кто-нибудь, а резидент германской разведки. Да меня на следующий же день отзовут в Москву, и я попаду туда, откуда мы тебя едва вытащили. А может, и вместе загремим.
Сообщение о встрече с Лоренцем и информация, полученная от него, были немедленно отправлены в Центр. Ответ пришёл на следующий день, но он был не такого содержания, какого опасался Макаров. Ответ гласил: «Отъезд С отложить. Контакты с Л продолжить». Под «С» и «Л» имелись в виду Санников-Балезин и Лоренц.
А ещё через день настало 22 июня. Вторая мировая война превратилась для Алексея Балезина в Великую Отечественную.
* * *
Отношения между Советским Союзом и Швецией после начала войны заметно ухудшились. Многие газеты писали, что Швеция должна забыть о своём нейтралитете и присоединиться к борьбе Германии против варваров-большевиков. Каждое утро Балезин начинал с просмотра газет. «Наступление германских войск…», «Германские войска взяли…», «Советские войска несут большие потери и сдаются десятками тысяч», «Канцлер Адольф Гитлер приветствует…» Алексей негодующе успокаивал себя: «Врёте всё, сволочи!», но утешение было слабое. Читая подобные строки, он иногда не выдерживал – рвал газету на куски и бросал в урну. Через посольство Балезин имел доступ к сводкам Совинформбюро, но, надо признать, и сводки были самые неутешительные.
Шведы, понимая, что являются своего рода разломом между СССР и Германией, вели двойную игру. С одной стороны, по просьбе советского правительства Швеция формально взяла на себя обязательства по защите интересов граждан СССР в Германии. Шведские фирмы продолжали выполнять полученные ранее советские заказы, которые оставались на складах ввиду невозможности их вывоза. Но, с другой стороны, шведские власти оказывали значительную помощь германской и финской армиям. Так, 25 июня 1941 года они согласились пропустить по железной дороге 163-ю германскую дивизию из Осло в Северную Финляндию.
Негативное отношение некоторых шведов к его стране Алексею пришлось испытать и на себе. Однажды вечером к хозяйке, пожилой шведке, у которой Алексей снимал комнату, завалился здоровенный детина лет тридцати – как оказалось, сын хозяйки. Алексей видел его в первый раз. Находясь в состоянии изрядного подрития, он, узнав, что квартирант советский подданый, вломился к Алексею в комнату, начал махать руками и выкрикивать оскорбления. Балезин, знавший в совершенстве немецкий, понимал и по-шведски. А поэтому был близок к тому, чтобы парню «врезать по мордам». Сдержался, всем советским работникам, оставшимся в Швеции, было строго указано: никаких скандалов. Утром дебошир убрался, но хозяйка заявила, что Балезину лучше найти другое место жительства. Относительно сына пояснила, что он в составе батальона добровольцев сражался в Финляндии против советских войск и был ранен. А потому советских ненавидит. Пришлось Алексею сменить квартиру.
Но самое неприятное было в другом. Конверт с открыткой и адресом, указанным Лоренцом, Балезин отправил в тот же день, в какой пришло сообщение из Центра. Но Лоренц не появился.
* * *
Шли дни, недели, но Лоренц всё не давал о себе знать. Напрасно Балезин прохаживался по центру Стокгольма, сидел на видном месте в парках и скверах – никто к нему не подходил. Он даже несколько раз зашёл в ту самую кофейню, через которую у него была связь с Францем Отманом. Сейчас это было не опасно, канал связи уже был другим. Алексей всё больше понимал, что если бы Лоренц пожелал его найти, то наверняка бы нашёл. Значит, что-то произошло, и все его ожидания и хождения напрасны.
С Родины доходили вести одна хуже другой. Враг наступал по всему фронту с севера на юг. Алексей не находил себе места, осознавая своё положение как дурацкое: и домой нельзя, и здесь работа не идёт. Нервы были на пределе. Виквик-Макаров, напротив, был рад, что Балезин оставался в Швеции. «У нас и без Лоренца работы выше крыши», – подбадривал он его, но Алексей только вздыхал.
А работы для Службы внешней разведки СССР действительно было много. Помимо общих задач по выявлению планов шведского руководства в отношении СССР, перед внешней разведкой стояла задача создания нелегальной резидентуры на случай разрыва отношений между двумя странами. Это касалось не только Швеции, но и Норвегии, Дании и конечно же воюющих с Советским Союзом Германии и Финляндии. И Балезин включился в работу. Советской разведкой, резидентом которой в Швеции был «Лесник» (Макаров), за короткий срок было организовано наблюдение за германским воинским транзитом через Швецию, фиксировался характер грузов – транспортируемых морским путём между Швецией и Германией. На севере Швеции в пограничной полосе с Финляндией агентурная группа Лесника зарегистрировала переброску в Финляндию немецкой военной техники и воинских частей. В южных портах Швеции другая агентурная группа наблюдала за германо-шведскими поставками.
Балезин обладал дипломатическим паспортом и имел возможность свободного перемещения по стране. Поэтому помимо работы с Отманом ему ещё было поручено держать связь с северной и южной группами. Полученные сведения стекались в Стокгольм Макарову. Прикрытие для вояжей нашлось: не все шведы симпатизировали гитлеровской Германии или держали нейтралитет. Советское посольство во главе с
