Давно. В прошлой жизни.
– Меня мало что пугает теперь. После того, что было.
У вина был привкус лета. Солнца. Малины и меда. А еще надежды, но Лаверн знала: рядом со Сверром все не такое, каким кажется.
– И вот мы здесь, – констатировал Сверр.
– И вот мы здесь, – согласилась Лаверн.
– Мы можем еще долго играть, мийнэ, но я устал. Ритуал, веллово кладбище… Ты в курсе, что в деревне есть парочка неинициированных некромантов? Деревенские девицы редко спрашивают о даре, раздвигая ноги. И теперь их детки поднимают застарелые кости пахарей.
– Эдд сказал, некромант, поднявший их, был заезжим.
– Их папаша был заезжим, – уточнил он.
– Что ж, уверена, ты навел порядок и на кладбище, и в головах хулиганов.
– Зачем ты здесь? – вмиг посерьезнел Сверр, и Лаверн вздохнула. Он явно не был настроен играть. Что ж, так даже лучше. Чем скорее она со всем покончит, тем лучше.
– Отдай мне осколки, Сверр.
Сверр усмехнулся, отлип от стола и подошел к ней. Настолько близко, что она могла разглядеть сеть мелких морщинок в уголках его глаз, чувствовала дыхание на своем виске. Его пальцы скользнули по ее руке от локтя до ладони, удерживающей чашу.
– Ты знаешь условия, – шепнул он ей на ухо.
– А ты знаешь, что я никогда их не приму. – Лаверн отстранилась и заглянула ему в лицо. Высвободила руку и отпила глоток. Вино было терпковатым и сладким, и ей нравился вкус. – И каждый останется при своем. Так почему бы нам не прийти к другому, более выгодному соглашению?
– Выгодному для тебя, полагаю.
– Вольный клан собрал в себе сильнейших магов двух континентов, и они будут драться за тебя, если подаришь мне осколки.
– Хочешь сказать, – темная бровь Сверра иронично приподнялась, – что отдашь мне своих людей?
– Они не пойдут за тобой, если причинишь мне зло. Но если я присягну тебе добровольно, как сеньору… Веллов край – не лучшие земли королевства, но мои люди на многое способны.
– Заманчиво… – Большой палец его руки скользнул по щеке Лаверн, провел по нижней губе.
– Я могу дать больше, – добавила чародейка.
Она расправила плечи, положила руку Сверру на грудь, поддела серебристую пуговицу. Едва заметно коснулась его бедром. С удовлетворением отметила, как потемнели его глаза и изменилось дыхание. Теплые пальцы коснулись шеи, запутались в ее волосах, запрокидывая ее голову. Он склонился к ней и прошептал прямо в губы:
– Этого мало.
Лаверн оттолкнула его и выдохнула:
– Я не надену ошейник! А если Эридор узнает, чего ты требуешь от меня…
– Дело в том, мийнэ, что король в заднице! – перебил Сверр и провел ладонью над огоньком свечи. Лаверн нахмурилась, и он пояснил: – Его дни сочтены, и случай со смертью принца Петера только ускорит падение его династии. Когда это случится, многое в королевстве поменяется, в том числе и взгляд на твою магию. Кто тогда защитит тебя?
– Хочешь сказать, вы планируете свергнуть короля?! – громко удивилась Лаверн, и Сверр зажал ей рот ладонью.
– Не кричи, – велел строго. – Не хватало еще, чтоб змеиный лорд услышал. Он вряд ли что-то изменит, но убить его придется здесь и сегодня.
Сверр убрал руку, и Лаверн отшатнулась.
– Ты в своем уме?! – прошипела со злостью. – Это же заговор! Если Эридор узнает, тебя казнят!
– Тогда тебе лучше помалкивать. Иначе как добудешь мои осколки?
Лаверн одним глотком осушила свою чашу, обошла Сверра и поставила ее на стол. Пробежалась пальцами по бумагам, исписанных неровным угловатым почерком, с десятками формул и рисунков. Какие бесчеловечные ритуалы они в себя хранят? На что еще способен мужчина, которого, как ей казалось, она знала? И ради чего ввязался в столь опасную игру, проигрыш в которой сулит смерть?
– И кто же… – она запнулась и развернулась к Сверру. – Кто оснует новую династию? Волтар Бригг?
– Ты умная женщина, Лаверн, и понимаешь: против Капитула Эридору не выстоять. Его место займет другой маг, лояльный к Атмунду. Этого уже не изменить – процесс запущен несколько лет назад, и обратной дороги нет.
– В таком случае после коронации Бригга Атмунд первым делом избавится от меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Не будет нужды, если сделаешь, как говорю. Это единственный шанс сберечь тебя, мийнэ.
– Так ты делаешь это для меня? – наигранно восхитилась она. – Какая забота!
– Я делаю это для нас.
– И как же ты видишь этих “нас”? Себя властителем половины королевства и меня – у своих ног в ошейнике?
– Лаверн…
– Ты обещал! Помнишь, тогда в моей постели? Обещал, что никогда больше не наденешь его на меня!
– Послушай… – Сверр снова был рядом. Близко. Слишком близко, и воздух сделался вязким, тягучим. Ловушка оказалась еще опаснее, чем Лаверн казалось изначально. Он взял ее за плечи, заставил смотреть в лицо. – Послушай меня. У нас не так много времени, и ты должна понять…
– Я поняла, – глухо отозвалась чародейка. – Ты все доступно объяснил, и выбор у меня небольшой: смерть или рабство.
В его руках возник футляр, продолговатый, обтянутый бархатом. Защелка открылась с глухим звуком, обнажая выстланное красным атласом нутро. В небольшом углублении пряталась полоска черной кожи с темным камнем посередине. Отблески огней плясали внутри него, завораживая, и Лаверн с трудом отвела от “подарка” взгляд.
– Выбор, который сохранит тебе жизнь, – тихо, но твердо произнес Сверр.
Чародейка криво усмехнулась.
– Ловко придумано. Наверное, так ты гарантировал Бриггу, что я не стану препятствовать его планам. Но ты не учел одного…
– Чего же?
Она подняла на него глаза и зло улыбнулась.
– Я не подчиняюсь.
Рука снова легла ему на грудь, и дар откликнулся послушно. Она взяла много, благо Острые Пики находятся далеко от разлома, и сила копилась в ней все дни перехода. Серебристая дымка окутала грудь Сверра, впитываясь, проникая внутрь. Где-то под дублетом треснули камни защитных амулетов, преграждающим ей путь к его контуру. Глаза некроманта расширились, и футляр, лежащий на ладони, с глухим звуком упал на пол.
– Что… ты… творишь?!
Сверр пошатнулся и отступил, и Лаверн с силой прижала его к стене.
– Если замедлить сердцебиение настолько, чтобы едва поддерживать в теле жизнь, – повторила она его слова, вжимаясь в него теснее, выплескивая силу с яростью, – а затем начертить воскрешающие руны… – Она потерлась о его грудь щекой, пьянея от собственной злости. – Как думаешь, хватит ли сил у одного из тех мальчишек, что поднимали мертвецов на кладбище, сдержать их? Если да, ты отдашь мне осколки добровольно.
В его глазах мелькнул испуг. Непритворный. Впервые за все время, что она его знала, Сверр боялся ее. Чужой страх пьянит похлеще вина, любил говаривать Фредрек, и сегодня Лаверн была склонна с ним согласиться. Пьянит. И сила бурлит в крови – вдали от разлома дар пробудился, позволяя накопить вырабатываемую магию. Лаверн порой казалось, она взорвется, если не выплеснет часть. Ее называли идеальным оружием, сама же она считала себя уродом. Ча умирал от дыры в контуре, она же была полна настолько, что готова питать подземные жилы. В этом ли справедливость?
Сверр перехватил ее запястье, и страх ушел из его глаз. Черты его лица заострились, на лбу выступила испарина, а под глазами залегли темные круги, но он смотрел на нее прямо и насмешливо. Все же стоило отдать ему должное: он всегда умел собраться в трудный момент. И дать отпор.
– Если они… не справятся, – прохрипел он и безумно улыбнулся, – я умру. И ты… никогда… не получишь осколки.
– К веллу тебя! – прошипела Лаверн и убрала руку.
Сверр схватился за грудь и закашлялся, сгибаясь пополам. Злость Лаверн, не находя выхода, пожирала ее изнутри. Перед глазами плыли темные пятна, во рту чувствовался вкус крови – она и не заметила, как прокусила губу. У крови был привкус отчаяния.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ей нужно быть гибче. Сдержанней. Хитрее. Когда она злится, то не контролирует себя. Сверр говорил об этом еще давно.
Но он ведь клялся! Клялся ей…
