Я краснею и моргаю от смущения под его взглядом. Неужели он ведет счет? Кристиан хмурит брови.
– Ты хочешь мне что-то рассказать? – Неожиданно его голос становится строгим.
Я морщусь.
– Мне утром приснился сон.
– Да? – Кристиан свирепо смотрит на меня.
У меня что, неприятности?
– Я кончила во сне.
Закрываю глаза рукой. Он молчит. Осторожно смотрю на него из-под руки. Похоже, он удивлен.
– Во сне?
– Да, и проснулась.
– Не сомневаюсь. Что тебе снилось?
Вот черт.
– Ты.
– И что же я делал?
Я снова закрываю лицо рукой. Словно маленькому ребенку, мне на какой-то миг кажется, что если я его не вижу, то и он меня не видит.
– Анастейша, в последний раз спрашиваю, что тебе снилось?
– У тебя был стек.
Кристиан убирает мою руку.
– Неужели?
– Да, – отвечаю я и густо краснею.
– Значит, ты не безнадежна. У меня есть несколько стеков.
– Из плетеной коричневой кожи?
Он смеется.
– Наверняка найду и такой, – говорит Кристиан, и его серые глаза блестят от удовольствия.
Наклонившись, он коротко целует меня, встает и поднимает свои трусы-боксеры. Ох, нет… уходит. Бросаю быстрый взгляд на часы – всего без двадцати десять. Поспешно вылезаю из кровати, натягиваю тренировочные штаны и майку, затем снова сажусь, скрестив ноги, и смотрю на него. Не хочу, чтобы он уходил. Что мне делать?
– Когда у тебя месячные? – спрашивает Кристиан, прерывая мои мысли.
– Терпеть не могу эти штуковины, – ворчит он, показывая презерватив, потом кладет его на пол и надевает джинсы.
– Ну? – настаивает он, когда я не отвечаю, и выжидающе смотрит на меня, как будто хочет услышать мое мнение о погоде.
Вот дерьмо! Это слишком личная информация.
– На следующей неделе, – бормочу я, разглядывая свои руки.
– Нужно решить вопрос с контрацепцией.
Как же он любит командовать! Тупо пялюсь на него, а он садится на кровать и надевает носки и туфли.
– У тебя есть врач?
Качаю головой. Мы снова вернулись к передаче контроля над активами, очередной поворот на сто восемьдесят градусов.
Кристиан хмурится.
– Я пришлю тебе своего врача. В воскресенье утром, до того как ты приедешь ко мне. Или он может осмотреть тебя у меня дома. Что ты предпочитаешь?
Это называется, он на меня не давит. Еще одна блажь, за которую он платит… хотя, собственно, в своих же интересах.
– У тебя.
Значит, я точно увижу его в воскресенье.
– Хорошо, я сообщу тебе время.
– Ты уходишь?
«Не уходи… Останься со мной, пожалуйста», – хочется мне крикнуть.
– Да.
«Ну почему?» – вопрос готов сорваться с моих губ. Но вместо этого я шепчу:
– Как ты доберешься?
– Тейлор заберет.
– Могу отвезти. У меня теперь замечательная новая машина.
Он смотрит на меня теплым взглядом.
– Вот это совсем другое дело. Но, думаю, ты слишком много выпила.
– Ты нарочно меня подпоил?
– Да.
– Зачем?
– Ты слишком много думаешь, и ты такая же молчаливая, как твой отчим. Тебя можно разговорить только после капельки спиртного, а мне нужно, чтобы ты была со мной честной. Иначе ты замыкаешься, и я понятия не имею, что у тебя на уме. Истина в вине, Анастейша.
– А ты, значит, со мной всегда честен?
– Я стараюсь. – Он настороженно смотрит на меня. – Наши отношения сложатся только в том случае, если мы будем честны друг с другом.
– Я хочу, чтобы ты остался и использовал вот это, – говорю я и показываю ему второй презерватив.
Он улыбается, его глаза весело блестят.
– Анастейша, я сегодня и так слишком далеко зашел. Мне нужно идти. Увидимся в воскресенье. Я подготовлю новый вариант контракта, и мы начнем играть по-настоящему.
– Играть?
Вот дерьмо. Сердце подпрыгивает к горлу.
– Я бы хотел провести с тобой сцену[7], но подожду, пока ты не подпишешь контракт. Тогда я буду знать, что ты готова.
– О, значит, я могу тянуть время, пока не подпишу?
Кристиан смотрит на меня оценивающим взглядом, затем криво улыбается.
– В принципе, да, но я могу не выдержать и сломаться.
– Как?
Моя внутренняя богиня проснулась и внимательно слушает. Кристиан ухмыляется; похоже, он меня дразнит.
– Стану чрезвычайно опасным.
У него заразительная улыбка.
– Как это?
– О, знаешь, всякие там взрывы, автомобильные погони, похищение, лишение свободы.
– Ты меня похитишь?
– О да, – ухмыляется Кристиан.
– И будешь насильно удерживать?
Ух, до чего же возбуждает!
– Конечно. Но тогда речь пойдет уже о полной передаче власти[8].
– А это еще что?
Я тяжело дышу, сердце бешено колотится. Он что, серьезно?
– Буду полностью тебя контролировать двадцать четыре часа в сутки.
У Кристиана блестят глаза, даже со своего места я чувствую его радостное волнение.
Вот черт!
– Короче говоря, у тебя нет выбора, – ехидно замечает он.
– Разумеется.
Я не могу скрыть сарказма в голосе, когда завожу глаза к небу.
– Анастейша Стил, ты только что закатила глаза.
– Нет, – пищу я.
– Да-да. А что я собирался сделать, если ты еще раз закатишь при мне глаза? – Кристиан садится на край кровати и тихо командует: – Иди сюда.
Я бледнею. Боже… он серьезно. Сижу совершенно неподвижно и смотрю на него.
– Я еще не подписала контракт…
– Я всегда держу слово. Сейчас я тебя отшлепаю, а потом оттрахаю быстро и жестко. Похоже, презерватив нам все-таки пригодится.
Он говорит тихо и угрожающе, и это чертовски сексуально. Мои внутренности сжимаются от горячего, жадного, растекающегося по всему телу желания. Кристиан смотрит на меня горящими глазами, ждет. Я неохотно выпрямляю ноги. Может, убежать? Вот оно, наши отношения висят на волоске, здесь и сейчас. Согласиться или отказаться? Но если я откажусь, то все будет кончено. Я точно знаю. «Согласись!» – умоляет внутренняя богиня, а подсознание почти парализовано.
– Я жду, – говорит Кристиан, – а я не люблю ждать.
Ох, ради всего святого! Испуганная и возбужденная, я тяжело дышу. Чувствую, как кровь пульсирует в теле, а ноги становятся ватными. Медленно подползаю к Кристиану.
– Хорошая девочка, – говорит он. – Теперь встань.
Вот дерьмо… неужели нельзя побыстрее покончить с этим? Не знаю, смогу ли удержаться на ногах. Нерешительно встаю. Кристиан протягивает руку, и я кладу презерватив на его ладонь. Внезапно он хватает меня и опрокидывает поперек своих колен. Легко поворачивается, и мой торс оказывается на кровати рядом с ним. Кристиан перекидывает правую ногу через мои бедра и кладет левую руку мне на поясницу так, что я не могу двигаться.
– Положи руки за голову, – приказывает он.
Я немедленно повинуюсь.
– Анастейша, почему я это делаю? – спрашивает Кристиан.
– Потому что я закатила глаза в твоем присутствии, – с трудом выдавливаю я.
– Думаешь, это вежливо?
– Нет.
– Будешь еще так делать?
– Нет.
– Я буду шлепать тебя всякий раз, когда ты закатишь глаза, поняла?
Он очень медленно приспускает мои штаны. Это унизительно, страшно и очень возбуждает. Кристиан устраивает целый спектакль и откровенно наслаждается. У меня вот-вот выскочит сердце, я едва дышу. Черт, наверное, будет больно?
Кристиан кладет руку на мой обнаженный зад, ласкает, нежно гладит ладонью. А потом убирает руку… и сильно шлепает меня по ягодице. Ой! От боли у меня глаза лезут на лоб, я пытаюсь встать, но Кристиан не дает – его рука лежит между моих лопаток. Он ласкает меня там, где только что ударил, его дыхание становится громким и хриплым. Он шлепает меня еще раз, потом еще. Как же больно! Я молчу, только морщусь от боли. Волна адреналина проносится по моему телу, и под его воздействием я извиваюсь, пытаясь увернуться от ударов.
– Лежи смирно, – предупреждает Кристиан, – иначе буду шлепать дольше.
Он гладит меня, а потом следует шлепок. Возникает ритмический рисунок: ласка, поглаживание, резкий удар. Нужно сосредоточиться, чтобы вынести пытку. Мой разум пустеет, когда я пытаюсь привыкнуть к тягостному ощущению. Кристиан не шлепает два раза подряд по одному месту, он распространяет боль.
– А-а-а! – я громко кричу на десятом шлепке – оказывается, я мысленно считала удары.
– Я только разогрелся.
Кристиан вновь шлепает меня, затем нежно гладит. Сочетание обжигающего удара и нежной ласки сводит меня с ума. Шлепает еще раз… невыносимо. Лицо болит – так сильно я его морщу. Снова кричу.
– Никто тебя не услышит, детка.
Удар, потом еще один. В глубине души мне хочется умолять Кристиана прекратить экзекуцию, но я молчу. Ни за что не доставлю ему этого удовольствия. Неумолимый ритм продолжается. Я кричу еще шесть раз. Всего восемнадцать шлепков. Мое тело словно поет от беспощадных побоев.
– Хватит, – хрипло говорит Кристиан. – Отлично, Анастейша. А теперь я тебя трахну.
Он гладит мои ягодицы, и кожа саднит от ласковых прикосновений, которые спускаются все ниже и ниже. Неожиданно он вставляет в меня два пальца, и я ахаю, хватая ртом воздух. Это новое насилие проясняет мой затуманенный мозг.
