И будь оно всё проклято. Если бы у них ничего не получилось, они бы вернулись к этой идее. Илиас был в этом уверен.
Бездна знает, сколько седьмых потов с него сошло, когда контроль над собственным телом к нему, всё-таки, вернулся. Ликовать тогда он, впрочем, поспешил. Анаак Древний, как оказалось, маячил все это время там неспроста.
— Ну!? — между тем, наставник навис прямо над Илиасом, в ожидании оправданий, — Рассказывай, в чем дело!
Молодой маг открыл рот, и тут же поперхнулся ещё не произнесенной фразой. Любая попытка хоть как-то рассказать о том, что с ним происходило, заканчивалась одинаково. Нёбо парализовало, а язык отказывался шевелиться. Что ещё хуже, Анаак позаботился и о возможных лазейках. Писать записку Илиас уже пробовал. Говорить об этом наедине с собой в расчете на то, что его подслушают, тоже.
Похоже, Анаак предусмотрел всё. И ничего лишнего Илиас сболтнуть теперь, действительно, не мог. Вопрос, что и как объяснять наставнику оставался открытым. И пока он оставался таковым, лицо Эбетта становилось всё более и более недовольным с каждой секундой.
Илиас нервно сглотнул. Наставник, очевидно, выдумывал способ, как сделать жизнь ученика действительно невыносимой. И молодой маг был уверен, что в силу немалого опыта, у того это получится.
***
Метаморф.
— Почему не расскажет? Потому что не успеет? — предположил я. Анаак производил достаточно кровожадное впечатление, и я бы не удивился тому, что Илиас уже помирает за углом от каких-то чар отложенного действия.
— За кого ты меня принимаешь? — усмешка собеседника стала шире, — Нет, просто у него будет случаться приступ легкой аллергии при мысли о тебе и всем, с тобою связанным. Если же он решит сосредоточиться на том, чтобы обсудить тебя с кем-то ещё… Тогда аллергия станет сильнее. Гораздо сильнее.
— Понял, принял, — покивал я головой. Кто знает, что может этот старый хрен? Может, он и правда способен на нечто подобное? Хотя механизм таких чар являлся для меня тайной за семью печатями.
— Не думай о нём, — предложил Анаак, вытягивая руку в сторону массивного деревянного кресла в углу гостиной, возле камина. Правда, ничего подобного дровам или иного материала для растопки, я там не видел, — Присаживайся. Теперь, когда основные трудности с твоим устройством у меня дома разрешены, всем остальным вопросам можно уделить столько времени, сколько нужно.
Я зверски хотел сразу же взять быка за рога, и спросить у Анаака, способен ли он открыть межмировой портал. Однако именно в этот момент в ноздри попал слабоуловимый оттенок чужого запаха. Некая неопределенная нервозность, аромат свежести и чего-то родственного… Несколько часов назад в этом самом кресле сидела Ная, и я до сих пор не имел возможности обсудить кое-какие её метаморфозы. Назовем это так.
— Щупальца, ты имеешь в виду? — хихикнула Нора, — Может, скажешь детенышу, чтобы не шалил, а то ата-та?
— У Наи точно такие же щупальца, как были у меня, — проигнорировав замечание Норы, напомнил я собеседнику, — Не станет ли она таким же объектом опытов, каким был я?
— Законный вопрос, — по лицу Анаака промелькнуло странное выражение, — Если ты про посторонних, то я наложил на неё непробиваемую комбинацию оптических чар. Наличие подобных вещей у девушки не вызовет удивления. Если ты про меня, то всё нужное я уже выяснил.
— Что?! — опешил я. Вот так запросто признаваться, что он уже проводил над ней какие-то опыты? Он, часом, не обурел?
— Девушка, определенно, не является метаморфом, — задумчиво подперев подбородок рукой, заметил мне Анаак, — Вместе с тем, она проявляет способности схожего порядка, пусть их и не контролирует. И тут, появляется известный нам обоим, маг по имени Илиас с тем же диагнозом. Как думаешь, на что я намекаю?
— Что внутри неё, кхм, прячется другой метаморф? — осторожно предположил я.
— Сам же, взял и выложил всё как на духу, — возмутилась Нора, — Можно было обойтись и без этого. Подозрения к делу не пришьешь, а этому магу доверия нет. Слишком он старый, чтобы не стать изощренным интриганом, попомни моё слово.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не вполне прячется, хе-хе. Скорее тут нечто иное, о чём ты тоже уже догадался, — усмешка на лице мага стала немного шире, — Общедоступные знания о метаморфах в Союзе миров всегда зияли обширными провалами. Многие вещи нельзя объяснить иначе, кроме как вашим существованием в виде энергетической формы жизни. Впрочем, меня удивляет сейчас иное: все известные метаморфы при контактах с остальными упорно принимали женский облик. Почему же облик мужчины принимаешь ты?
— Наверное, потому что я — мужчина, а не женщина, — произнес я, казавшееся мне совершенно естественным объяснение.
— Занятно, — неизвестно чему покивал Анаак, — Уж не знаю, что там произошло, когда открывали родной мир метаморфов, но ваши трансформации требуют наличия маны. В её отсутствие, вы рождались и проживали жизнь обычного представителя человеческой расы. Должны были, по крайней мере.
— Почему обязательно человеческой? — отчего-то решил я заспорить, и тут же выболтал очередную свою тайну, заставив Нору страдальчески застонать, — Даже в отсутствие маны, её можно вырабатывать за счет уничтожения клеток собственного тела. Мало, но на кое-чего хватает.
— Если только её запасы изначально были строго больше нуля, — на лице мага появилась скептическая усмешка, — Иначе это невозможно. Теперь же, возвращаясь к твоему первому вопросу… почему человек, спрашиваешь?
— Потому что дитя любого вида склонно к подражательству? — вопреки моим ожиданиям, маг всерьез попытался найти ответ, — Опросив твою женщину, а теперь и тебя, я абсолютно убежден, что её тело является носителем похожей на тебя сущности. Размножение энергетических форм жизни — предельно экзотическая область магии, и я в ней не разбираюсь, но постфактум ясно: метаморф должен сделать носителем своей копии живое, и обязательно разумное создание. Ваш человеческий разум есть механическое подражание своему носителю, или одному из родителей. Своего рода, инстинктивная мимикрия.
— И что же? — спросил я, отчего-то обидевшись. Маг рассмеялся, словно услышал хорошую шутку.
— Метаморфы, — хмыкнул он, — Невесть сколько времени жили, упорно воспроизводя человеческое тело и его побуждения. Понятно теперь, почему все метаморфы были женского пола. Они предельно прямолинейно, копировали устройство своего носителя, которым по очевидным причинам являлась женщина. После появления у них маны, они продолжали принимать женский облик в силу самого могущественного побуждения на свете — привычки к этому. Возможно, что-то происходит и на энергетическом уровне, из-за чего они не могут менять свой пол впоследствии.
— Откуда тогда мог взяться метаморф мужского пола? — задал я вопрос.
— А ты уникален, — признал маг, — Судя по тому, что оценочная численность метаморфов все время нашей с ними войны не увеличивалась, у вас были явные проблемы с размножением, хе-хе.
— О какой войне ты говоришь? — зацепился я за оброненную фразу.
— Как только Союз миров достиг последовательных успехов в уничтожении отдельных метаморфов, — проигнорировав мой вопрос, Анаак продолжил, — Вы как сквозь землю провалились. Как раз в тот момент, к сожалению, этот гребаный водный мир закрыли, так что я не знаю, что было дальше. Но тут к гадалке не ходи. У оставшихся метаморфов возникло жгучее желание схорониться поглубже и побезопаснее. Именно поэтому, ты родился не где-нибудь, а в ещё не открытом мире. Магов Союза миров там по определению быть не могло. Просочиться в самое труднодоступное место — ваш почерк.
— Ты предполагаешь, что я — потомок кого-то из тех метаморфов? — задумался я. Версия мага казалась мне весьма вероятной, хотя по очевидным причинам я не мог поручиться за её достоверность. И потом, кто из моих предков мог быть настоящим, древним метаморфом?
Мама? Даже не смешно. Отец, который утонул на зимней рыбалке с водкой? Или, о Боже, бабуля!?
