вообще никогда не был проблемой. Потому что на пороге стояла Злата. И выглядела она так, будто произошло что-то действительно страшное и непоправимое.
— Что? — испуганно выдохнула Василиса. — Доча, что случилось? Злата?!
Дочь шагнула к ней, открыла рот, но не смогла ничего сказать, сделала еще шаг. И Василиса увидела, что у нее все лицо мокрое от слез.
— Злата…
Василиса метнулась вперед и обняла ее в тот момент, когда она пошатнулась. И ее Злата, которая все детство и юность бежала к ней со своими горестями и радостями, а потом однажды вдруг ни с того ни с сего замкнулась и перестала делиться с ней и с Кощеем тем, что было на душе, ее доченька, на лице которой за последние три года она не увидела ни единой слезинки, ее девочка, которая давно уже всеми правдами и неправдами избегала ее объятий, разрыдалась у нее на груди.
Глава 10
Яркая полоса света падала на потолок, разделяя его на две части. Окно было широко распахнуто, и звуки, что доносились из ночи, казались особенно четкими. Где-то взвыл двигатель, прошуршали стираемые об асфальт шины. Рычание умчалось вместе с автомобилем и затихло вдали. Под окном раздался стук каблуков. Четкий. Цок-цок-цок. Будто конь гарцует на асфальте. Злата вот любила лошадей, и они отвечали ей взаимностью. К Демьяну же относились равнодушно или и вовсе прохладно, фыркали при его приближении и все норовили отвернуться. Общий язык он нашел только с одним. Коня звали Всполохом за любовь вставать на дыбы, он был замкнут и норовист, но неожиданно Демьяна принял. Жаль, к моменту их встречи он был уже стар, но проведенные вместе четыре года запомнились только хорошим, и они стоили той боли, что он испытал, потеряв друга.
Демьян все ждал, когда же уже привыкнет терять, но все никак не привыкалось…
С улицы послышались голоса. Пьяные и громкие, они приближались, и Демьян различил мат через слово и крайне эмоциональный диалог. Вот же не спится людям. Ему тоже, впрочем.
Всполох стоял перед глазами. Вороной красавец, с недовольным фырканьем принимающий угощения из его рук. Единственный, на ком Демьян чувствовал себя уверенно и даже пытался джигитовать. Всполох бы его не сбросил. На конюшнях у Кощея были хорошие кони, но ни с одним он больше не чувствовал такого единения. После смерти Всполоха Демьян отказался ходить на ипподром дальше. Кощей не стал настаивать. Его условием было научиться ездить верхом, а не превратить это в хобби. А вот Злата расстроилась, ей нравилось, что они тренируются вместе… Впрочем, она держалась в седле так, будто в нем родилась, и вряд ли правда хоть раз задумалась о том, что кто-то может ощущать себя иначе.
Иногда Демьяну думалось, что для трона Нави Злата и впрямь подходила лучше, чем он. Но разве мог он обречь ее на такое?
Нет.
Пьяные голоса постепенно удалялись. Снова стало тихо. Потом где-то залаяла собака.
Злата была доброй, веселой девочкой. Очень старательной. Много и прилежно училась. Ходила на все дополнительные занятия, что предлагал ей Кощей, старавшийся дать им образование с болезненной, едва ли не маниакальной страстью человека, самостоятельно выбившегося из низов. Мама как-то обмолвилась, что он был сыном деревенской знахарки. Балет, ипподром, музыкальная школа, танцевальная школа после того, как из балета пришлось уйти… И это не считая их занятий с Кощеем. И не то чтобы все это давалось ей легко. Демьян не раз и не два видел, как она порой глотала слезы от усталости. И тем не менее этот круговорот был нескончаем. Конкурсы, олимпиады, выступления… Демьяну всегда казалось, что ей это нравится. В какой-то момент родители предложили ей притормозить, она отказалась. Были ли у нее друзья? Она говорила, что были... Во всяком случае, до того лета… До одиннадцатого класса… Потом она изменилась, но в целом все равно выглядела довольной жизнью, несмотря на сомнения, которые периодически к Демьяну закрадывались. Это были всего лишь домыслы, ощущения, и она не спешила их подтверждать.
А теперь вот ударил гром среди ясного неба. После истерики, что три дня назад приключилась с ней в кабинете у мамы, Злата ходила по дому словно тень самой себя, передвигалась так, будто движения давались ей с трудом, на все вопросы отвечала максимально односложно и вообще по большей части предпочитала не покидать свою комнату.
Они договорились, что дома с ней всегда должен кто-то быть. Кощей никуда не отлучался два дня, но вчера ему нужно было уйти на час, и с ней остался Демьян. В основном он сидел в кабинете наставника, чтобы услышать, если Злата позовет, но пару раз аккуратно заглядывал в дверь ее комнаты. Она лежала на кровати, невидяще глядя на единственную зажженную свечу на тумбочке. Шторы были плотно задернуты.
Маленькая девочка, спрятавшаяся от большого мира.
На семейном совете они пришли к выводу, что у Златы случился нервный срыв. Что именно стало его причиной, она так и не рассказала. Наплела совершенно неправдоподобную историю про то, что перенервничала перед предстоящим учебным годом, но никто ей, разумеется, не поверил. Но и допрашивать никто не стал. Так явно можно было добить.
— Давайте просто посмотрим, — предложил Демьян, постучав себя по виску. — Да, это неэтично. Но если мы можем помочь…
— Я уже пробовал и не смог, — перебил Кощей и они с мамой переглянулись. Демьяну этот обмен взглядами очень не понравился. Словно у них была какая-то общая тайна, делиться которой они не собирались. При этом если отец остался невозмутим, то мама явно выглядела обеспокоенной. — Слишком мощные щиты, — пояснил наставник. — Бывает у сильных магов.
Демьян ему не поверил. Бывает-то бывает. Он сам в свое время не смог заглянуть за ее щиты. Но чтобы этого не смог сделаться сам Кощей… Что за бред? Демьян тоже был не из слабых, и вообще ментальная магия давалась ему как дыхание, но сквозь его щиты наставник проходил так, будто открывал дверь, зачем-то оставленную посреди глухой стены. Это если действовал аккуратно, разумеется. А если не аккуратно — просто сметал подчистую.
Но и тут Демьян промолчал. Если от вида Златы разрывалось сердце, то от вида родителей хотелось выть. Будет еще время, чтобы во всем разобраться.
Как же не хватало Юли… Рядом с ней он всегда знал, что все будет хорошо. Но ее он тоже потерял. Ты можешь десятилетиями выстраивать мир
