Рейтинговые книги
Читем онлайн Час шестый - Василий Белов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 66

Отвод открыли им подвернувшиеся ребятишки.

Народ скопился около дома. Судейкин сказал невесело:

— Я так думаю, Евграф Анфимович, Москва нашему Уркагану будет не ко двору. Продадут беднягу товарищу Гитлеру. Либо еще кому. Вон хлебушко, говорят, уж почали баржами возить.

— Им там виднее, чего продавать.

— Так-то оно так. Да как бы не продали и Шибаниху совместно с Москвой. Пропьют ведь рано или поздно. Ладно, что нас с тобой товды уж не будет…

— Поменьше бы ты, Акиндин Ливодорович, барахвостил. Ей-богу, лучше было бы! — рассердился Евграф.

Народ расходился в разные стороны. Говорили больше не о жеребце, а о пропавшей зыринской телушке.

Киндя затосковал и обошел пустую высокую свою конюшню. Потрогал осиротевшие скребницы, повесил на деревянный гвоздь толстый аркан. Затем снял его, вынес на улицу:

— Аркан-то, Евграф, волоки в омбар, оприходуй! Пригодится плотникам бревна таскать. Мне он тут ни к чему. Что-то меня ломает, наверно, к погоде… А ты, Володя, чего дома? Ружье принес, дак иди в лес. Не привязал к пеньку медведка-то?

Расстроенный Зырин провожал Уркагана в Красную Армию вместе со всеми. Он ничего не ответил Судейкину. Животину ходили искать чуть ли не всей деревней, не нашли. Мать бродила на совет к Тане-вещунье, та наговорила всякой всячины. А что толку от колдунов, если зверь завелся в лесу? Телушку жалела больше мать Опрося, чем сам счетовод. Третьего дня в маленькой поскотинке они с бригадиром Куземкиным наткнулись на истерзанную телушку. Медведь пытался, видимо, забросать несъеденные остатки мхом и землей. Митька предложил сделать на сосне лабаз, чтобы ночью подкараулить зверя. Сегодня есть у Володи и ружье, и патроны с пулями. Лабаз устроен. Зырин договаривался с Куземкиным идти в ночь караулить, но Митя уехал провожать Фокича, и Зырин раздумывал, идти на охоту одному или не стоит. Судейкин подшучивал над счетоводом:

— Конешно, ежели медвидь не привязан, товды нечего и в лес по ночам ходить. Пустое дело! Евграф Анфимович, ты дал бы им ужище-то?

— Иди да и карауль сам! — огрызнулся Зырин.

— У меня и ружья нет, — кротко сказал Киндя. — И пинжака с медалями. А кабы вы с Митькой привязали его к пеньку, медведка-то, глядишь, мы бы его, как жеребца, сдали в Красную Армию. Пусть бы и он служил товарищам, нечего ему здря скотину-то ждрать.

— А ты чего Фокичу про это не сказал? — не растерялся и съехидничал Зырин. — Он бы тебе сразу язык-то укоротил.

— Я что, я ничево. Могу и не говорить, — согласился Судейкин.

Было ясно, что Киндя обязательно что-нибудь придумает про шибановских охотников. У него уже вертелись в голове такие слова про Зырина: «Ворошиловский стрелок еле ноги уволок…»

XVI

В тот вечер перед сумерками Груня снова пришла за конскими катышами. Раствору не хватало, а ей хотелось поскорее закончить потолок — самое трудное в штукатурке. У коновязи стояло две новых подводы. Антона увезла милиция. «Господи, что-то с ним будет! Славушко говорит, что слыхал от Сопронова: Антона опять станут судить…» Груня боялась лошадей и ждала, когда ездоки выйдут из магазина и подводы уедут. В это время верхом на большом жеребце подъехали к сельсовету двое. Груня обоих знала в лицо. Один из района, другой был шибановский. Груня Ратько отошла подальше от лошадей. Одна лошадь как раз мочилась. Кобыла заржала, сильно мотнула головой, но не отвязалась от коновязи. Жеребец тоже заржал. Он храпел и топтался около запряженной кобылы, вскидывая голову с оттопыренной верхней губой. И вдруг поднялся на дыбы. Передний всадник едва усидел на хребте, второй свалился на землю. Он затряс рукой и заматерился, видимо, сильно ушибленный. Груня, испуганная, убежала, не забыв, однако ж, корзину с навозом…

Уркаган тем временем скинул с хребта и Фокича, который выпустил из рук повод от недоуздка. Узел с овсом и седелка съехали на бок. Фокич изловил повод, но жеребец вырвался. Правая рука бригадира Куземкина висела, словно трепаное повесмо льна, лицо его белело, он растерянно озирался. Фокичу во второй раз удалось изловить поводья…

— Веди его за угол, подальше от лошадей! — заорал побледневший Митька. — Вроде я руку сломал…

Из магазина выбежали две бабы, хозяева запряжек. Одна отвязала кобылу, отогнав телегу подальше от жеребца. Но Уркаган, словно шутя, справился с Фокичем, отбросив уполномоченного в сторону. Из сельсовета на улицу выскочил Веричев и устремился ловить жеребца.

Бледный Куземкин растерянно бегал вдоль коновязи.

— В дранки, в дранки бы надо руку-то! — Кто-то суетился около пострадавшего Митьки. Тот лишь охал да тряс кистью, не зная что делать.

Уркагана Фокич изловил и отвел было подальше от сельсовета. Конь в третий раз вырвался на свободу. Его перестали ловить. Жеребец убежал в сторону деревни Горки, следом за отъезжавшей повозкой.

Шибановского бригадира надо было немедленно показать фельдшеру, о чем твердил и твердил председатель Веричев.

— А где у нас фершал-то? — по-птичьи махала руками уборщица Степанида. — В больнице ведь фершала-ти! В Ольховице и больницы нету. До больницы-то, может, и тридцать верст…

Словно никто не знал, кроме Степаниды, о том, что в Ольховице нет ни «фершала», ни больницы.

— Везите хоть за тридцать, хоть за сорок! — возгласил Митька в отчаянии.

Веричев начал просить уполномоченного:

— Каллистрат Фокич, наш тарантас не хуже. Свези, пожалуста! Тебя-то в больнице всяко знают. Свези! Жеребца пригоним и без тебя… Микулину я позвоню. Он и пусть мозгой шевелит насчет жеребца…

Фокич кивнул, соглашаясь.

Веричев побежал запрягать колхозный, еще коммунарский, тарантас, который «не хуже». Тарантас стоял на конюшне, то есть на прозоровском дворе. Упряжь лежала там же.

Вскоре Фокич увез охавшего от боли Митьку в участковую больницу, а Веричев составил акт на предмет несчастного случая.

Такая неудача постигла Куземкина с ворошиловским жеребцом! Бригадир не сумел сам вручить Уркагана предрику, не то что наркому. А уж так хотелось Митьке первым представить Уркагана начальству. Не рассказывал он даже Фокичу, что рассчитывает поехать в Москву и увидеть товарища Ворошилова.

… Уркаган в тот же вечер без всадников прибежал в Шибаниху, по-кавалерийски перемахнул через изгородь и начал приставать к запряженным лошадям. Узел овса, привязанный к седелке, оторвался где-то еще на Горке. Седелка съехала и болталась под брюхом на ослабевшей подпруге. Бабы, до темной поры возившие снопы, пробовали граблями за гриву поймать Уркагана, но жеребец не дался.

Прибежал Киндя Судейкин, чтобы изловить своего «допризывника» и образумить. Он сразу поймал коня, приговаривая:

— Ты что, дурак, сдезертировал? Не станешь служить в Красной Армии, запряжем пахать целину. И овса тебе не видать как своих ушей. Батюшко, батюшко, пойдем-ко, я тебя напою…

От питья Уркаган отказался, видимо, напился в какой-то речке. Он все еще был возбужден, усталость на жеребца не действовала.

Киндя отвел любимца в высокий его терем и зашел в контору попросить у Евграфа запряженный одрец, чтобы съездить накосить свежей отавы. Несмотря на позднее время, и председатель, и счетовод оказались на месте. Оба уже знали, что произошло около сельсовета. Евграф сильно расстроился, Володя как будто остался доволен случившимся.

— Не будет он теперь служить Ворошилову! — сказал Зырин. — Не гож!

— Это почему? — обиделся Акиндин.

— А потому, что потерял сразу двух человеков. Устосал за один прием двоих уполномоченных, Митьку и Фокича. Самое место ему сейчас в каталажке. Посадить на чепь и держать до престарелой поры!

Зырин платил Кинде за насмешки, а Судейкин дразнил счетовода еще ехидней:

— Ты, Володя, чего медведицу-то на чепь не посадишь? Надо бы ее тоже заарестовать, за телушку-то. Того и гляди, она откулачит у тебя и овцу, и корову. Для чего только ты бляху носишь? «Ворошиловский стрелок» называется бляха-то! На пинжак привинчена. А вот гэтэва да пэвэхэва на сегодняшнее число у тебя все еще нетутка! Не дослужился ты до этих медалей. Не сдюжил… Тонка оказалась жила.

Зырин перестал пререкаться, поскольку трусил соревноваться с Киндей. Убеждать, что ГТО значительно уступает «Ворошиловскому стрелку», было напрасно. Ходить на ночь в поскотину, караулить медведя без Митьки около растерзанной телушки Зырин не желал, честно признаться, трусил. Но и с Киндей было опасно, того и гляди, придумает песню да и споет принародно! «Наверно, уже придумал. У его это недолго».

Так думал Володя Зырин, при зажженной лампе щелкая костяшками счетов и гадая, нести ли ему сапожный товар в Ольховицу или ждать, когда Киря сам придет в Шибаниху. Новые сапоги нужны позарез, поскольку счетовод, не откладывая, задумал жениться. Неудача с Груней Ратько, вернее, с ее дочерью, только раззадорила счетовода. Хотя мысли насчет невест раздваивались, если не троились. Дело склонялось то к учительнице Марье Александровне, то опять к украинским выселенкам, ведь у Груни была еще одна дочерь. Зря, что ли, закидывал удочки через Антона. Малодуб, насмешник, обещал счетоводу поговорить и с самой Груней, если с дочками дело не сладит. Нет уж, на матке пусть он сам… Теперь слышно, и Антон арестован, и Груня с Авдошкой вот-вот из Ольховицы уйдут. Как хочешь, так и женись!

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 66
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Час шестый - Василий Белов бесплатно.
Похожие на Час шестый - Василий Белов книги

Оставить комментарий