Мы сидели с просветленным, довольным и счастливым Ладомиром, многозначительно улыбаясь, кормили друг друга из рук, ели, переглядывались и молчали.
Только нам почему-то еды постоянно не хватало. Она исчезала со стола быстрей, чем мы ее поедали. А еще все время подбегали эльфы, шмырг, орчанка и прочие знакомые и неизвестные персонажи, которые норовили у нас со стола эту еду своровать. Когда к нашему столу припожаловала Лилит в черном кружевном белье и чулках и попыталась нагло оптом стащить помидоры, всю домашнюю колбасу с чесноком, половину багета и здоровенный круг сыра, я уже не выдержала и хлопнула паразитку по рукам.
– Куда! Нам самим не хватает!
Рядом появился незнакомец, красивый темноглазый мужчина. Он принес с собой на подносе свежие огурцы, роскошный шмат базарного сала с прожилками, связку молодого чеснока, кусок кровянки с буханкой ржаного хлеба, и все это совершенно невозмутимо протянул голодной Лилит.
– Пошли со мной, тут хватит на двоих, я поделюсь.
И я внезапно проснулась с настроением, что у нас все получится. Было теплое солнечное утро. Очнулась я бодрой, отдохнувшей и без похмелья, что меня особо порадовало, но со смутной тоской по Ладомиру, что огорчило.
– Давай быстро завтракать, – вкатилась ко мне с подносом Ар’Инна, – а то там твои помощники уже весь замок в поход упаковали. – Она хихикнула. – Только, спрашивается, зачем, если у вас есть я, а у меня есть возможность перемещать все и всех куда надо?
– Ты просто кладезь, – обрадовалась я. Время терять не хотелось. Кто знает, что там еще придумает Лилит по отношению к Ладомиру. Вдруг изобретет новый вид виагры? Вот ужас-то! И ведь не будет тестировать, зараза, на побочные эффекты!
Я быстренько закидала в себя булочки с джемом, пару оладушков и овсянку, запила все двумя чашками чая и восстала с кровати, полная углеводов и калорий и готовая сражаться со всем миром за своего мужа.
Няня уже приготовила мне дорожный костюм: кожаные брюки, высокие мягкие сапожки по размеру, белую рубашку и кожаный жилет. Ко всему мне еще полагались теплый плащ, шляпа с полями и перьями и полумаска.
– Маска-то мне зачем? – изумилась я, затягивая на талии ремень.
– Ты же не пойдешь с открытым лицом, ребенок? – удивилась в ответ моей беспечности шмырг. – А ну кто тебя узнает? И опозоришь мужа. Скажут, плохо выполняет супружеский долг, если жена по чужим гаремам бегает.
– Так я же не в гарем, – возразила я, но маску в карман сунула.
– Даже если будешь рядом, – поучительно возразила Ар’Инна, – все равно скажут, что была внутри. Потом не отмоешься. Лучше прикрой личико. И ты загадочнее будешь, и репутация мужа не пострадает.
– Личико прикрыто, – пробормотала я, следуя за няней во двор. – Скажем «нет» красе. Кто не знает Лелю? Лелю знают все!
– Хорошего человека, – нравоучительно заметила шмырг, выводя меня наружу, – должны узнавать по фигуре. Лицо здесь совершенно необязательно!
– То-то Ладомир свою физиономию в тазик прячет, – съехидничала я, ощущая укол в сердце.
– Это тоже от необходимости, – заверила меня Ар’Инна. – Думаешь, мало к нему баб липнет? А так хоть какая-то защита. Насколько я знаю твоего мужа, неспособен он грубо отказать жаждущим его тела. Вот и маскируется, чтобы меньше приставали. – Она повернулась и ткнула в меня пальцем. – Скажи, если ты увидишь мужика в маске, то что подумаешь?
– Ну-у-у, – задумалась я. – Тут несколько вариантов: либо у него не все в порядке с лицом, либо с головой, либо и то и другое. Либо ему очень нужны деньги. Много денег.
– М-да, – покачала головой няня. – Тут еще все запущенней, чем я предполагала. Если кому-то и нужно лечить мозги, то только тебе, ребенок. Нормальный человек в этом мире подумает, что человек прикрыл лицо либо от стеснительности, либо для сохранения инкогнито, либо чтобы не приставали.
– Не знаю, у кого что запущено… – начала я, но в это время увидела, каким образом мы собираемся в поход, и застыла.
Я думала, что про упаковку всего дворца было преувеличение. Оказалось, преуменьшение. Вокруг громоздились кучи барахла, в которые проворные слуги добавляли все новые тюки. На самой большой куче сидела мама Мума и с тоской смотрела на все это безобразие, изредка показывая пальцем на свободное место, которое тут же заполнялось новой поклажей.
– Мы мародерствуем? – полюбопытствовала я, пытаясь разглядеть остальных попутчиков. – Или просто куда-то переезжаем?
– Твой хорошо воспитанный непонятно каким местом ушастый кузен, – сообщила мне прекрасная трактирщица, поправляя на голове широкополую шляпу, надетую на красную бандану, – повелел собрать все, что нужно для выезда жены князя на природу. Я так поняла, что никто не знал, что именно нужно, поэтому притащили все, что попалось под руку.
– Леля! – вынырнул из недр поклажи Магриэль, таща за собой рьяно упирающегося кьяфарда. – Как ты думаешь, тебе понадобится шатер на тридцать персон с переносной мебелью и подогревом?
Мне стало катастрофически нехорошо.
– Я думаю, – медленно сказала я, расчленяя ушастого взглядом на кубик Рубика, – что единственное, что мне может понадобиться, – это топор и твоя шея. Все остальное можно оставить здесь.
– Ты – хорошо воспитанная… – занудел брюнет, выдергивая своего застрявшего скакуна из завала.
– И как порядочная женщина, – прошипела я, – скажу тебе следующее: ты, я гляжу, спешишь стать загадкой для патологоанатома? Ну а если очень повезет, то для хирурга…
– Дети! – прикрикнула на нас шмырг. – Не ссорьтесь перед лицом опасности, а то она повернется к вам задом и вы задохнетесь!
– Никакого уважения к родне! – пробурчал уязвленный в свою хозяйственную жилку Маголик. – Ведь хотел как лучше, с комфортом…
– А мне лично кажется, – не спустила я ему, – что кто-то хотел пополнить свои запасы! Потому что, – ткнула я в сторону пары прислоненных к тюкам картин, – это в походе лишнее!
– Все тут? – зычно крикнула няня. Выслушала ответные выкрики из-за гор барахла (некоторые напоминали изощренный мат) и заявила: – Ни с кем прощаться не будем, скоро и так вернемся! – Хлопнула в ладоши (я смотрю, это у них повсеместная практика – поаплодировать заранее, а вдруг не то потом получится), и мы перенеслись… в лес.
Сразу после переноса на краю зрения мелькнула и скрылась фигура в серо-зеленом плаще. Я потрясла головой и решила, что это мой личный глюк.
– Где замок? – изумилась я, крутя головой. – Или у нас диэр-отшельник?
– А ты наивно полагаешь, – подошел ко мне Къяффу, – что можно вломиться прямо посреди двора и никто не заметит?
– И тебе доброе утро, – фыркнула я, пересчитывая присутствующих. Половины не было.
Ко мне подошел радостный Монь и лизнул в щеку. Получил в ответ смачный поцелуй и уселся рядом.
– То есть, – слезла с дерева змеелюдка, – мы где-то рядом? – И попросила Ар’Инну: – Вы бы не могли в следующий раз повнимательней выбирать место посадки? Я-то ладно, но эльфийка в вороньем гнезде – это сюр. Так же как и орчанка в берлоге. – Поправилась: – Две орчанки.
– Лума! – сиреной взвыл Лелигриэль. – Природу нужно оберегать! Оставь медведя в покое, он еще ничего плохого не сделал!
– Вот так всегда, – выползли на свет божий Лума и Эсме, отряхиваясь. – Только себе шубку присмотришь, как сразу находится куча причин, почему ты не можешь ее иметь.
– Бери, доча, – разрешила мама Мума, играясь многочисленными цепочками на необъятной груди. – В хозяйстве все сгодится.
– Может, мы уже поедем в замок диэра? – начала я подгонять спутников, отвлекшихся на обсуждение «Мех – это роскошь или я его хочу».
Меня не услышали, зато услышали Миримэ, которую стаскивал с сосны Къяффу. Матерились оба, мешая несколько языков. Но органично.
– Итак! – рявкнула шмырг, пересчитав всех снова по головам. – Быстро собрались! Кто может – поехал, остальные пешком!
Кое-как разобрались: Лелигриэль забрал в седло Луму, Болисиэль – Эсме, Магриэлю досталась Миримэ. Шушу и мама Мума залезли на перекинувшегося Къяффу. Я осталась с Монем, чем мы с ним были весьма довольны. Няня покатилась впереди, указывая дорогу.
