15 (28) апреля император был в Николаеве, где осмотрел дредноут «Императрица Мария», строительство которого уже шло к окончанию109. А 1618 апреля (29 апреля – 1 мая) Николай II посетил Севастополь. 17 (30) апреля он принял доклад А. А. Эбергарда на линкоре «Георгий Победоносец» и провел смотр пластунских бригад, отличившихся под Сарыкамышем и назначенных теперь в десант. Город жил ожиданием его начала, об этом открыто говорили на улицах. Ранним утром 18 апреля (1 мая) русская эскадра вновь ушла к Босфору110. Почти сразу же после императорского смотра войск в Севастополе отсюда на Юго-Западный фронт был переброшен авиаотряд, который должен был войти в состав сил десанта111. Это было дурным знаком, явно указывавшим на то, что высадка на Проливах вряд ли состоится.
2-3 мая 1915 г. Черноморский флот вновь обстреливал укрепления у входа в пролив. Линкоры «Три Святителя» и «Пантелеймон» под прикрытием основных сил эскадры выпустили по вражеским позициям почти 132 снаряда калибра 152 мм и 39 снарядов калибра 254 мм. Несмотря на то что огонь корректировали гидросамолеты, о результативности бомбардировки судить было трудно. Немецкие источники утверждают, что она была невысока112. Впрочем, так думали и русские моряки. «Наша помощь союзникам, – докладывал начальнику Морского Генерального штаба капитан 2 ранга Е. Н. Квашнин-Самарин, – выразилась почти бесполезными артиллерийскими демонстрациями в р-не Босфора, причем некоторые из них, за дальностью расстояния от него, как, например, Зунгулдакская, не могли иметь и этого значения»113.
Действия Черноморского флота все же не были безрезультатными: если еще в начале 1915 г. турки имели достаточно угля и даже продавали его излишки в Румынию и Болгарию, то весной того же года ситуация изменилась114. Русские эсминцы доходили практически до самого входа в Босфор, уничтожение турецких парусников получило на флоте название «охоты на рябчиков»115. Впрочем, прежде всего досталось более крупной дичи. «Рейд Зунгулдака в настоящее время, – сообщал 18 (31) июля корреспондент «Нового времени», вернувшийся из похода эсминцев, – представляет вид своеобразного леса торчащих из воды мачт и труб потопленных нашими военными судами угольщиков»116. К середине июля русскими моряками на Черном море было потоплено или захвачено 47 пароходов и два буксира. За то же время союзники захватили или уничтожили 15 германо-турецких пароходов различного водоизмещения. Эти потери полностью свели на нет непарусные транспортные перевозки Турции на море117. Нельзя недооценивать и другие последствия действий русских моряков.
27 апреля (10) мая 1915 г. русская эскадра вновь подошла к Босфору и обстреляла его укрепления. На этот раз «Гёбен» вышел из пролива, но уже на третьем залпе был накрыт огнем русских линкоров и поспешил вновь скрыться за линией укреплений118. Русская разведка в сводке от 30 апреля (13 мая) сообщала, что эта бомбардировка произвела удручающее впечатление в турецкой столице. Не прошла незаметной и лихорадочная имитация деятельности в Одессе: «В Турции имеются слухи о русском десанте, который должен быть высажен в скором времени и уже посажен на 80 пароходов»119. На самом деле в день боя с «Гёбеном» 5-й Кавказский корпус под командованием генерала Н. М. Истомина (37 тыс. человек при 60 орудиях)120, готовившийся к экспедиции на Босфор, был отправлен из Одессы на реку Сан121. Смысл происходящего был абсолютно очевиден, подготовка к десанту в Одессе начала сворачиваться122. Из первоначально назначенных для высадки сил здесь оставались только два батальона Гвардейского флотского экипажа, которые 15 (28) июня были перевезены в Севастополь123. После ухода пластунов на фронт в гарнизоне крепости осталось только шесть ополченских дружин, которые едва справлялись с караулами и работами124.
10 мая 1915 г. А. Нокс докладывал в Лондон: «Необходимо ясно понять, что, судя по всему, никакой помощи от России для прорыва прохода в Черное
море не будет. Корпус, который, по сообщениям, формировался в Одессе, будет переброшен на фронт на западном направлении задолго до того, как русские решатся высадиться на Босфоре. Великий Князь до сих пор озабочен западным направлением, которое потребует каждого вооруженного им человека, пока не изменится обстановка на Западном театре (военных действий. – А. О.)»125.
С. Д. Сазонов, обещавший союзникам поддержку, не был информирован о том, что корпус покинул Одессу. Министр, по его словам, попытался обратиться к императору, но тот ответил, что войска находятся в распоряжении Верховного главнокомандующего126. Тогда С. Д. Сазонов вынужден был запросить о судьбе этого соединения Ставку. «Благоволите проверить, – телеграфировал он князю И. А. Кудашеву 30 апреля (13 мая) 1915 г., – насколько соответствуют истине дошедшие до меня сведения о возможном направлении на Западный фронт намеченного для отправки в Константинополь экспедиционного корпуса. Если это известие не было лишено основания, обратите внимание начальника штаба на крайнюю нежелательность с политической точки зрения отвлечения упомянутой воинской части от прямого ее назначения»127. Запросы и протесты не помогли. «Между прочим, – докладывал С. Д. Сазонову 1 (14) мая из Ставки И. А. Кудашев, – Кавказский корпус Истомина, бывший в Одессе, уже во Львове. Но в Одессу уже прибывают другие войска, так что обещанный нами англичанам корпус для десанта всегда был и будет наготове, когда потребуется»128.
Очевидно, факт ухода 5-го Кавказского корпуса в Галицию не ускользнул от внимания германо-турецкого командования, которое резко сократило количество войск в районе Босфора. На середину мая, по данным русской разведки, здесь насчитывалось приблизительно 30 тыс. турецких солдат и офицеров129. К концу мая разведка дала достаточно подробное расписание турецких сил в районе Проливов: там располагались три армии – 1, 2 и 5-я, общей численностью до 250 тыс. человек (до 200 батальонов). Наиболее важные прикрывали армии под германским командованием: 5-я армия О. Лимана фон Сандерса – 106 батальонов на Дарданеллах и в Смирне; 1-я армия К. фон дер Гольца – 68 батальонов во Фракии и Адрианополе. 3-я армия Вахиб-паши занимала побережье Черного моря от Вифинии до Зунгулдака включительно, в нее входило всего 27 батальонов130. Очевидно, русские демонстрации у Босфора не сыграли ту роль, которую им выделили Ставка и союзники. Оттянуть на себя сколько-нибудь значительные силы турок они не смогли. Следует отметить, что двух дивизий, составлявших корпус, было совершенно недостаточно для проведения серьезной операции на Босфоре.
По мнению Ю. Н. Данилова, отряд, состоявший меньше чем из 6–8 корпусов и без тяжелой артиллерии, играл бы в случае союзного штурма Константинополя чисто символическую роль. Еще до войны в Главном управлении Генерального штаба бытовал лозунг «ключи от Проливов находятся в Берлине», его придерживался и Ю. Н. Данилов, считавший, что эту тему следует обсудить, «когда мы будем на реке Одере»131. В Одессе постарались собрать новый экспедиционный отряд силой приблизительно в 40 тыс. человек, основой которого были три ополченские бригады132. Естественно, готовность этого отряда к проведению столь сложной операции была невелика, что показали учения по посадке и высадке 2-й ополченской бригады на суда в районе Одессы. Они проходили 12–13 (25–26) мая 1915 г.: солдат грузили в боты и после 2,5-часового маневрирования высаживали в 30–40 метрах от берега. Учения показали, что ни технические средства, ни личный состав ополчения явно не готовы133. Последнее тем более закономерно, что происходила постоянная смена частей, поскольку лучшие были нужны на австро-германском фронте.
По словам А. М. Зайончковского, «борьба за Константинополь и за Проливы перекинулась постепенно с юга на запад и должна была решиться на полях Галиции и на берегах Вислы»134. Эта мысль была красива, но верна лишь наполовину, ибо можно сказать, что и судьба Галиции и берегов Вислы решалась на Проливах. Примерно также оценивало события и германское высшее командование: «События, завершившиеся обратным взятием Львова 22 июня 1915 г., имели большой смысл для срединных держав. Полное устранение опасности для Венгрии, полученная для Австрии возможность сосредоточить на итальянском фронте достаточные силы, освобождение Турции от опасности быть атакованной на Босфоре русской одесской армией, возобновление связей с Болгарией – таковы были ближайшие и в высокой степени важные последствия»135.
При этом провалы союзной стратегии привели не только к военным последствиям. Неудача на Проливах была одной из причин правительственного кризиса в Великобритании. 15 мая 1915 г. в отставку с поста первого лорда Адмиралтейства подал адмирал Джон Фишер. Новое правительство было сформировано 25 мая, свои посты сохранили лорд Г Асквит, Э. Грей, Г Китченер. Первым лордом Адмиралтейства стал А. Бальфур. Изменилось и отношение правительства к операции на Проливах, она стала рассматриваться как второстепенная. Итог этим изменениям хорошо подводит официальная история британского флота в войну: «Итак, для Дарданелл могли быть использованы только «излишки» войск; однако мерой этих излишков служили не потребности оборонительных задач во Франции, а то количество наших солдат из числа не находящихся на фронте, отправление которых на другой театр не волновало бы французов»136.
