Тревога пронзила Джулиана. Бишоп не мог знать. Как он мог догадаться? Он просто искал информацию. Работает по наитию.
Джулиану просто нужно от него избавиться. Чем быстрее, тем лучше. Вопрос только в том, как?
— Я офицер полиции! — крикнул он через лед. — Угроза офицеру — это преступление. Как и нападение на офицера. Откровенно говоря, Бишоп, ты мне сейчас угрожаешь.
Выражение лица пастора не изменилось.
— У меня есть веская причина угрожать тебе, Джулиан? Поэтому ты так нервничаешь?
— Не играй со мной в эти игры! Ты не можешь манипулировать мной. Я не такой доверчивый, как твоя маленькая паства.
Бишоп сделал неуверенный шаг с берега на лед. Лед выдержал. Он шагнул снова.
— Ты послал ополченцев убить Лиама Коулмана в отместку за смерть Гэвина Пайка. Ты послал их убить меня по личным причинам.
— Это... это безумие! Ты не можешь так говорить. Ты не можешь просто прийти сюда и выдвигать безумные обвинения без последствий.
— Какие последствия, Джулиан? Что еще ты можешь сделать со мной? Ты забрал мою церковь, мое служение. Вы украли запасы, которые мы с женой копили годами, чтобы поделиться с нашей общиной на наших собственных условиях. Моя жена и дети мертвы. — Черты лица Бишопа стали жесткими. — К этому ты тоже имеешь отношение?
У Джулиана защемило в груди. Чувство вины пронзило его.
— Конечно, нет. Ты вообще слышишь себя сейчас, Бишоп? Ты даже не понимаешь смысла. Ты слишком долго пробыл на холоде. Ты обезумел от горя. Иди домой. Выкладывай все свое дерьмо Ноа. Он знает толк в таких вещах.
Бишоп продвинулся еще на несколько шагов. Их разделяло всего двадцать футов. Он окинул Джулиана холодным, неприязненным взглядом.
— Ты так долго лгал, что забыл, как звучит правда. Это прекратится сейчас, Джулиан. Это прекратится сегодня.
В душе нарастал страх. Джулиан дико огляделся. Дальний берег оставался в двадцати пяти ярдах позади него. Лед посередине был тоньше — река там текла глубоко и быстро.
Обдуваемый ветром лед стал скользким. Бежать Джулиан не мог.
Ему совершенно не хотелось встречаться с Бишопом один на один в рукопашной схватке. Бишоп рослый парень. Почти два метра ростом и крепкий под этой своей дурацкой гавайской рубашкой.
За спокойным религиозным фасадом он мог быть способен на насилие, как и все остальные. Благодаря своему военному опыту, он знал, как применять силу лучше, чем большинство. Возможно, лучше, чем сам Джулиан.
— Заткнись, Бишоп! Ты никогда не замолкаешь!
Бишоп продолжал двигаться к нему. Он шел целенаправленными медленными шагами, челюсти сжаты, в глазах плещется непоколебимая решимость.
Пастор был неумолим. Его не получится остановить. Его нельзя сбить с толку или ввести в заблуждение, не то что Ноа.
Джулиан смотрел вниз по реке. Прямо перед поворотом, огибающим лесной полуостров, возвышался мост, который пересекал Фолл-Крик и вел в город.
Мост, на котором он стоял в тот день. Вьюга бушевала вокруг него. А в руках он держал кирпич, привязанный к ржавому старинному ключу.
Ключ, открывший камеру, в которой находились Рэй Шульц и братья Картеры. Маньяки, обрушившие на церковь Кроссвей поток резни, смерти и разрушений.
Последствия этого разрушительного поступка до сих пор отзываются в Фолл-Крике. Джулиан чувствовал, как дрожь сотрясает его до глубины души, вибрирует под ногами.
«Я не виноват!» — кричал его разум. Это не его вина. Ни в чем. Джулиан не заслужил вины и упреков. Он не заслужил ничего из этого.
— Кто-то однажды заставил тебя почувствовать себя слабым, — произнес Бишоп. — И теперь ты можешь избавиться от этого чувства, только причинив боль тому, кто слабее тебя. Только ведь это чувство никогда не проходит? Эта душевная пустота в центре твоей груди. Поэтому ты продолжаешь причинять боль людям, снова и снова, снова и снова.
— Ты меня не знаешь! — рассвирепел Джулиан.
Он оторвал взгляд от моста. С нарастающим отчаянием он осматривал берега, широкую плоскость льда.
Бишоп не остановится, пока не убьет Джулиана. Этот факт становился очевидным с каждой секундой. Джулиану следовало найти способ защититься, причем быстро.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На замерзшей реке то тут, то там виднелось несколько обледенелых отверстий диаметром в десять дюймов, которые он пометил сосновой веткой или небольшой стопкой камней. Их не хватило бы, чтобы провалиться. Не то чтобы ему это было нужно.
Он тайком осмотрел лед в поисках характерных пятен, дыр и торосов, указывающих на плохое качество льда. Джулиан вспомнил старую поговорку, которой издавна руководствовались рыбаки на льду: «Толстый и сизый лед — проверенный и надежный. Тонкий и хрустящий — слишком рискованно».
Вот. Его взгляд зацепился за участок подтаявшего льда, который он обошел в прошлый раз.
Лед был тонкий и ребристый, болезненно-желтого цвета. Он видел, как под ним бурлит вода. Этот лед не выдержал бы веса человека. Не такого человека, как Бишоп.
Джулиану нужно лишь подвести Бишопа к тонкому льду. Когда Бишоп ступит на него, он провалится в воду.
Этого недостаточно, чтобы его утопить. В конце концов Бишоп выползет, но это ослабит его, сделает беспомощным, пока он будет пытаться выбраться. Жестокая ледяная вода истощит его силы.
В самый уязвимый момент Джулиан придет его спасти. В конце концов, он ведь полицейский. Служить и защищать это его долг.
Приблизившись Джулиан схватит нож из ботинка, метнет его и вонзит Бишопу в грудь или в горло.
Бишоп утонет подо льдом, течение унесет его тело в Уотервлиет, Сент-Джо или даже до самого озера Мичиган.
Он исчезнет навсегда, чтобы никогда больше не беспокоить Фолл-Крик и Синклеров.
От предвкушения у него участился пульс. Да, это сработает.
Джулиан двинулся дальше по льду. Он осторожно прощупывал его с каждым шагом назад, проверяя толщину, прежде чем опустить свой вес. Подул легкий ветерок, посылая тучи ледяных кристаллов по реке.
Бишоп сделал три шага, затем замешкался. Он сузил глаза, словно предчувствуя ловушку.
— Что ты делаешь, Синклер?
Он все еще находился в десяти-двенадцати футах от опасного места. Джулиану нужно его отвлечь. Ослепить его гневом, чтобы он не заметил, что его ведут на смерть.
Бишоп уже практически мертвец. Не имело значения, что скажет Джулиан, в чем он признается. Бишоп не покинет эту реку. Никогда.
Эта мысль принесла почти освобождение. Джулиан улыбнулся.
— Если я скажу тебе то, что ты хочешь услышать, ты обещаешь уйти? Ты не используешь этот пистолет. Развернешься и пойдешь обратно тем же путем, каким пришел.
— Я не дам никаких обещаний, кроме того, что поступлю справедливо.
Джулиан скорчил гримасу.
— Это цитата из Библии?
— Не совсем, но близко. «Чего требует от вас Господь, кроме как поступать справедливо, любить милосердие и смиренно ходить с Богом вашим».
— Неважно. Извини, что спросил. Задавай свои вопросы, а потом оставь меня в покое.
Бишоп наблюдал за ним, его взгляд оставался холодным и проницательным. Исчез теплый, общительный пастор. Теперь Аттикус больше напоминал акулу.
— Ты послал Десото и Беннера в дом Ноа Шеридана с намерением убить Лиама Коулмана и меня?
Джулиан втянул воздух сквозь зубы. Легкие саднило. Один шаг назад, один шаг на восток, взгляд метнулся к подтаявшему льду, а затем быстро унесся прочь.
Воздух гудел от шипящей, потрескивающей энергии.
Бишоп уже труп, напомнил он себе. Все, что Джулиан скажет сейчас, все равно что прокричит на ветер. Слова вырывались у него изо рта и улетали в огромное безбрежное никуда.
— Да, я приказал сделать это, — подтвердил он. — И я с этим согласен. Лиам Коулман — убийца и заслуживает смертной казни. И ты тоже! — Гнев кипел в нем. Джулиан практически выплюнул эти слова. — Ты — смутьян и нарушитель спокойствия. Мы пытаемся сохранить мир и защитить город, а ты только и делаешь, что будоражишь людей. Ты преувеличиваешь и распространяешь слухи. Ты нагнетаешь страх. Ты заслужил все, что на тебя свалилось.
