– Вытолкнуть из окна.
– Кто?!
– Он забыл представиться, невоспитанный.
– Уж не тот ли, который ворвался в лифт?
– Вполне возможно.
– А, черт! Знал бы я! Я бы его сцапал!
– «Бы-бы»! Если бы у моей тети были яйца, то она была бы моим дядей! – процитировал Кис любимое выражение друга-француза Реми. – Лучше скажите, что с Верой?
– Ей опять вкололи наркотик!
– Что значит «опять»?!
Виктор перенес Веру на постель, и следующие десять минут Кис с глубочайшим вниманием слушал историю о слежке, звонке из «Мелитополя», о «коллеге» и странной потере памяти…
– Нет, это невероятно! – забегал детектив, дослушав до конца. – Ну объясните мне, как же можно было об этом умолчать?! Почему вы следователю не сообщили? Почему она мне сразу не рассказала?! – стенал он.
Еще через пять минут милиция наводнила комнату. Ирина Львовна и Роман час назад были застрелены из пистолета 9-го калибра. Очень возможно, что из той самой «беретты», которая лежала во внутреннем кармане у Алексея и которую Кису пришлось вытащить и предъявить следствию. Соседи слышали выстрелы, видели Веру, выходившую из квартиры убитых. Перчатки Веры были в крови, ее шуба с подозрительным пятном на рукаве валялась на полу, ее дверь стерегли окровавленные статуэтки…
Кис и Виктор давали по очереди показания. Вера, провалившаяся в наркотический сон, была глуха и нема и не ведала, что ей грозит арест по подозрению в убийстве.
На кухне нашли записку, написанную разъезжающимся почерком: «Я их убила и ухожу из жизни. Будьте все прокляты».
– Это спектакль! – пытался объяснить Кис. – Свяжитесь с Петровкой, это часть одного и того же дела по изнасилованиям!
– Без вас знаем, что нам делать, – огрызнулся в ответ капитан.
– Да поймите же вы, это постановка, это мизансцена! Ей вкололи наркотик и привели на место преступления! Иначе зачем бы ее пытались выбросить в окно? Она однажды пыталась выброситься, пресса историю расписала, и преступники на этом и сыграли! Ее подставили на роль убийцы, а затем собирались инсценировать самоубийство!
– Воображение у вас… Детективы бы лучше писали! Доказательства есть?
– Но попытка вытолкнуть ее в окно – разве не доказательство?
– Нет, – отрезал капитан. – Ее видели на месте преступления, два человека убиты из ее пистолета, у нее повсюду следы крови, я уверен, что жертв.
– У нее никогда не было пистолета! – почти кричал Виктор.
– А вы ей кто? Вы муж? Вы с ней тридцать лет прожили, чтобы знать, что у нее есть, а чего нет?
– Но, послушайте, она же, как вы утверждаете, застрелила двоих из пистолета. Пистолет рук не пачкает, не нож ведь! Кровь на перчатках объясняется только одним: кто-то ей намеренно выпачкал руки! – вторил Виктору Кис.
– Стоит ли искать логику в действиях женщины, находящейся в наркотическом опьянении? Сделаем анализ, посмотрим, чем она балуется.
– Она не «балуется»! Ей вкололи! Она никогда не была наркоманкой! – молил Виктор быть услышанным.
– Есть такой наркотик, который приводит человека в гипнотическое состояние, он даже называется так – «рогипнол»! – пытался объяснить Алексей. – Под его действием можно заставить человека сделать все, что угодно! А потом он к тому же еще и забудет, что сделал!
– Доказательства?
– Ампулы нет, – горячился Кис. – Если бы сама – ампула бы нашлась!
– А если выбросила?
– Тогда ищите в мусоропроводе: если сама выбросила – найдете.
– Не учите меня, ладно? Распишитесь вот тут и очистите помещение. А подруга ваша, как только придет в себя, поедет в изолятор временного содержания.
– Никуда я не пойду. Живу я здесь, – заявил Виктор, демонстративно усаживаясь в кресло. – Я врач, а Вере необходимо наблюдение врача. И ее нельзя в изолятор, за ней уход нужен!
– Документик имеется?
– Нет… Но мы живем вместе!
– В отсутствие хозяйки квартиры я не имею права оставить тут постороннего мужчину, не зарегистрированного на данной жилплощади!
– Пошли. – Кис буквально потащил Виктора к выходу. – Мы его только злим, и он из духа противоречия Веру не то что в изолятор, а в Матросскую Тишину упечет. Пошли, пошли, Виктор Олегович, сейчас с Петровки подъедут, они там получше соображают… Это же совершенно очевидно, что Веру подставили, только тупица может этого не видеть… Пошли, подождем на улице, покурим…
– Ах ты, черт, – произнес Кис уже на улице, у подъезда, пыхтя гаснущей на ветру сигаретой, – у меня такое ощущение, что я догоняю уходящий поезд! Расскажи вы мне сразу об этом «коллеге», мы бы тут засаду устроили! И взяли бы этого ублюдка тепленьким! А так я здесь сегодня по чистой случайности оказался…
– Слава богу, – вставил Виктор, – иначе бы Вера…
– Причем тут бог! – рассердился Кис. – Тут все мозгами решается, а не божьей волей, да только как прикажете мозгами работать, когда нужных элементов информации не хватает! Вот и Кисловская о чем-то умалчивает! Может, никакого отношения ее молчание к делу и не имеет, а все же…
Детектив вдруг сильно изменился в лице, что-то пробормотал еле слышно, некстати хлопнул Виктора по плечу и рванул к своей машине.
– Куда вы? – изумился Виктор. – Ведь сейчас люди с Петровки подъедут!
– Скажете им, чтобы срочно к Кисловской ехали! – крикнул Кис, захлопывая за собой дверцу «Нивы».
Праздничный ужин
На пятницу был наконец назначен ужин у Славы дома. Марина не знала, ни где он живет, ни какая у него квартира. Единственное, что ей было известно, – квартира находится на Юго-Западе, в каком-то весьма престижном квартале… На ее расспросы Слава только загадочно отвечал: «Увидишь». И ей чудилось за его словами что-то такое роскошное, изысканное, хоть и неприбранное… Казалось, он собирается ее удивить.
Слава встретил ее после работы на своей «навороченной» «Тойоте», и они покатили, замирая в пробках, на Юго-Запад. Слава в машине всячески интриговал ее намеками на шикарный ужин, который ждет их дома.
В районе Ленинского проспекта он вдруг хлопнул себя по карману, наморщил лоб и произнес растерянно:
– Ключи!..
Во время очередной пробки Слава перетряхнул свой небольшой кожаный портфель, во время другой, изогнувшись под ремнем безопасности, обшарил все карманы.
– Маринка, по-моему, я забыл ключи у тебя дома… Господи, как глупо, целый час потеряли! Нам придется вернуться к тебе…
Он был так расстроен, что Марина даже принялась его утешать:
– Не страшно, подумаешь, ну что ты, в самом деле, как маленький! Съездим за ключами, потом поедем к тебе…
Они потеряли еще час в пробках, и Марина начала чувствовать голод и досаду. Уже подъезжая к дому, Марина вдруг не без раздражения подумала: а готов ли ужин, которым он так заинтриговал ее? Как же Слава его приготовил, если у него не было ключей? Неужто начнет готовить только после прибытия на место? Она умрет с голоду!
– У тебя там ничего не сгорит, я надеюсь?
– Сгорит? – Слава обернул к ней непонимающее лицо. – Нет, что ты! – вдруг просиял он: дошло, о чем она. – Я еще вчера заготовки сделал, когда убирал, надо будет только разогреть… Ну ничего, мы приедем и быстро разогреем, правда?
Слава поставил машину довольно далеко от подъезда, «чтобы не разворачиваться потом». Марина предложила сходить одна, но Слава только рукой махнул:
– Я сам не знаю, где они. Лучше будем вдвоем искать.
Он шел к ее подъезду, как всегда оглядываясь; Марине не нравилась эта привычка, словно он пробирался к ней тайком, и она даже однажды сказала ему об этом.
Слава тогда рассмеялся: «Извини, издержки прошлого. У меня была связь с одной замужней женщиной, и она страшно боялась, чтобы соседи меня не увидели. Я так натренировался с ней, что с тех пор засело в мозгу: чтобы соседи не увидели…»
Не сказать, чтобы Марине было приятно слушать подробности об «одной женщине», но Слава чмокнул ее в щеку очень нежно, и она в результате только посмеялась.
В прихожей Шанька радостно закрутилась под ногами. Слава снял с Марины пальто.
– Мы же только на минуту, за ключами! – возразила Марина.
– Какое дивное платье! – отступил на один шаг Слава. – Тебе очень идет красный цвет!
Он ей, верно, шел, особенно этот оттенок глубокого пурпура, тонувший в тонком бархате. Марина повернулась перед Славой, чтобы он получше оценил туалет, выбранный для торжественного ужина в его квартире.
И неожиданно ей бросились в глаза две вещи на полочке под зеркалом: часы «Пьер Карден» с бриллиантом и золотая ручка «Монблан».
Марина с изумлением обернулась к Славе.
– Что это? – прошептала она. От неясного ужаса у нее сел голос.
– Посмотри, – указал он на них, – это те цацки, о которых тебя спрашивала Наталья?
Безотчетно повинуясь его жесту, Марина взяла вещи в руки, покрутила неизвестно зачем. И без того было ясно, что вещи те! Она бросила их обратно на полочку.
