— Почему вы так уверены?
Донован потянулся через стол, осторожно перевернул древние страницы и остановился на группе набросков.
— Вот почему.
Кардинал даже не понял, что перед ним каталог некой коллекции: настолько грубо были выполнены все рисунки.
— Все это отдельные предметы, — пояснил Донован, — реликвии, которые Иосиф Аримафейский захоронил в усыпальнице. Кости, монеты и гвозди. Плюс, конечно, сам оссуарий. Именно об этих предметах упоминал Жак де Моле.
Сантелли сидел как громом пораженный. Медленно-медленно взгляд его переместился на изображение обернувшегося вокруг трезубца дельфина.
— Это символ… Что он означает?
— Этот символ и придает мне уверенность в том, что реликвии все еще в целости и сохранности. — Донован объяснил его смысл.
Сантелли молча перекрестился.
— Если бы эти реликвии были когда-то обнаружены, то вне всяких сомнений, об этом остались бы сведения. И соответственно, мы с вами не вели бы сейчас этот разговор. — Донован вытащил из своего ранца еще один документ. — Взгляните, пожалуйста, на материал, опубликованный недавно в «Иерусалим пост», который наш загадочный благодетель передал вместе с книгой.
Сантелли выхватил у него из рук газету и прочел вслух заголовок статьи:
— «Еврейские и мусульманские археологи получили разрешение на производство раскопок под Храмовой горой».
Донован выдержал паузу, дав Сантелли время прочитать и осмыслить текст, потом заговорил вновь:
— Поскольку израильские условия мирного соглашения не позволяют вести раскопки в районе Храмовой горы, последними копавшими здесь археологами были рыцари-тамплиеры. Но в тысяча девятьсот девяносто шестом году мусульманский фонд, осуществляющий надзор за территорией, получил разрешение на расчистку от завалов обширного помещения: прежде там размещались конюшни тамплиеров, а с двенадцатого века оно было обрушено. Курьер, доставивший эту книгу, был арабом. В связи с этим я твердо уверен, что «Тайные хроники» нашли мусульмане, когда производили раскопки.
— Но чего ради они ждали до сих пор?
— Честно говоря, меня тоже терзали подозрения, — признался Донован. — Зато теперь я, кажется, знаю ответ на ваш вопрос. — Из ранца он вытянул уже современный рисунок, сделанный им самим. Последний экспонат презентации. — Когда расчистка была закончена, мусульмане соорудили на том месте мечеть Марвани. Вот аэроснимок Храмовой горы такой, какова она сейчас. Пользуясь замерами Иосифа, я вычислил точное местонахождение усыпальницы.
На схеме Донован перевел древнеримские меры длины, gradii, в нынешний метрический эквивалент; один gradus[65] равнялся примерно трем четвертям метра.
— Я отметил красным цветом территорию, в настоящее время занимаемую мечетью Марвани, которая располагается примерно на восемнадцать метров ниже поверхности эспланады. — Формой подземная мечеть напоминала набор прямоугольников разного размера.
Сантелли наконец ухватил суть намека Донована.
— Бог мой, это же совсем рядом с потайным захоронением.
— Вплотную к задней стене мечети. Мусульманские и израильские археологи всегда подозревали о существовании потайных помещений под Храмовой горой. Для их поиска они будут проводить сканирование.
— И найдут… — На Сантелли не было лица.
— Пропустить это место невозможно, — решительно подтвердил Донован. — Если реликвии, описанные в «Тайных хрониках», существуют на самом деле, не исключено, что физические останки Христа будут обнаружены буквально через несколько недель. Вот почему я пришел к вам сегодня. Пришел спросить вас… можем ли мы что-то сделать?
— Полагаю, все предельно ясно, Патрик, — возбужденно заговорил Сантелли. — Мы должны достать эти реликвии из-под Храмовой горы. Жизни более двух миллиардов христиан неразрывно связаны с Евангелиями Иисуса Христа. Разрушить их веру — значит подорвать общественный порядок. Мы берем на себя огромную ответственность. Это не просто вопрос теологии.
— Но дипломатических путей заполучить останки не существует, — напомнил кардиналу Донован. — Политическая ситуация в Израиле слишком сложна.
— А разве кто-то говорит о дипломатии? — Сантелли потянулся к интеркому на своем столе. — Отец Мартин, найдите в моей телефонной книге номер Сальваторе Конти. И пожалуйста, срочно вызовите его ко мне.
50
Свернув с запруженной машинами Виа Номентана в ворота парка виллы Торлония, Джованни Берсеи медленно поехал по узкой велосипедной дорожке, мотор «веспы» мягко урчал.
Здесь, под раскидистыми ветвями английских садов, облюбованных велосипедистами и бегунами, лежали лабиринты еврейских склепов, сформировавших более девяти километров самых старых катакомб Рима — древних кладбищ, которые, по тогдашним римским законам, выносились далеко за городские стены. И где-то там, как твердо верил Джованни, в подземном царстве, таилась частичка древней тайны, связанной с Иисусом Христом.
Глянув вверх, на обветрившееся неоклассическое здание, сделавшее это место знаменитым, — роскошную виллу, когда-то принадлежавшую Бенито Муссолини, — он повернул к группе приземистых строений, примыкавших к заднему двору виллы. Когда раскопки 1918 года случайно вскрыли первые погребальные камеры, здесь располагались конюшни.
Перед входом в катакомбы виллы Торлония Берсеи заглушил двигатель «веспы», слез и поставил мотороллер на подножку. Открыв багажник, он достал сумку с ноутбуком и мощный фонарь, а на их место положил шлем.
До девяти часов оставалось десять минут. Скорее всего, еще закрыто.
Берсеи на всякий случай толкнул дверь. Она отворилась.
Внутри пустого фойе за столом сидел пожилой экскурсовод и читал роман Клайва Касслера. На обложке было изображено большое судно, попавшее в гигантский водоворот. Старик поднял на антрополога глубоко посаженные, мутноватые глаза и прищурился сквозь толстые бифокальные стекла очков. Улыбка появилась на его лице — таком же старом и противоречивом, как история виллы Муссолини.
— Ah, Signore Bersei. — Он отложил книгу и развел руки в стороны. — Come sta?
— Bene, grazie, Mario. E lei?
— С каждым днем все лучше, — хрипло похвастался старик на итальянском. — Давненько не появлялись.
— Да уж… Зато вот сегодня мне повезло, что вы ранняя пташка. Думал, придется торчать под дверью.
— Начальство требует, чтоб я приходил к восьми, вдруг, мол, кому взбредет в голову поработать. Говорят, собираются сократить сроки реставрации.
Главное управление археологии Рима по-прежнему не допускало туристов в еврейские катакомбы в связи с продолжающимися интенсивными работами по консервации — проект, растянувшийся более чем на десятилетие. В укромных местах лабиринтов подземных гробниц существовала угроза скопления ядовитых газов, и это оттягивало срок окончания работ.
— Вижу, вы не на шутку увлеклись. — Берсеи указал на книгу.
— Наверстываю упущенное. Так и не знаю, когда мы открываемся. Поэтому заполняю вакуум активности чтением. — Берсеи рассмеялся. — А вас что привело сюда?
Старик поднялся и сунул дрожащие руки в карманы, он был невероятно худым, и годы, не пощадив, заметно согнули его спину.
Со времени прошлого визита Берсеи прошло много времени. Если точно, два года. Это было одно из примерно шестидесяти римских кладбищ, которые он исследовал по заказу папской комиссии.
— Результаты последнего радиоуглеродного анализа вынуждают меня пересмотреть некоторые мои первоначальные предположения. Просто хотел бы еще разок взглянуть на некоторые гипогеи.[66]
Это была необычная история. Всего лишь несколько месяцев назад группа археологов произвела углеродный анализ вкраплений фрагментов древесного угля и древесины в штукатурку одной из погребальных камер. Анализ установил дату захоронения: 50 год до н. э., почти за сто лет до появления самых первых христианских городских катакомб. Значение такого открытия было чрезвычайным, поскольку подтверждались ранее существовавшие теории о еврейском влиянии на христианские похоронные ритуалы. Но самым поразительным было то, что в элементы иудейского орнамента частенько вплетались символы, имеющие прямое отношение к раннехристианскому движению. Эти смутные воспоминания и привели сюда Берсеи.
— О, вы сегодня с фонариком.
— Всегда готов. — Антрополог гордо поднял над собой фонарь. — Пропуск оставить?
Берсеи вытащил бумажник, распахнул его, чтобы достать ламинированную карточку, гарантировавшую ему полный доступ в большинство исторических памятников города. Не всем академикам было дозволено такое.
Марио отмахнулся.
— Я отмечу вас. — Он показал на пюпитр сбоку от стола.
— Внизу есть кто-нибудь?
