Вернувшись в свой кабинет в Южном пределе, ты обнаруживаешь на своем письменном столе файлы кандидатов на двенадцатую экспедицию. И на самом верху – папка с материалами на самого многообещающего, на твой взгляд, из них: биолога-социопата, чей муж побывал в последней, одиннадцатой экспедиции.
0018: Смотритель маяка
Укрепил маяк. Работал над (далее неразборчиво). Кое-что починил. И ввергнут их в печь огненную, там будет плач и скрежет зубов. Проснулся на рассвете от крика кроншнепа, еще услышал уханье филина, лай лисиц. Отошел от маяка совсем недалеко, стоял тихо и неподвижно, и тут из кустов высунулся медвежонок, стал озираться по сторонам, любопытный, точно малое дитя. И возликует, открыв знание зловонного плода из руки грешника, ибо нет греха ни во тьме, ни в свете, которого семена мертвецов не смогли бы простить.
Ко времени когда Саул добрался до деревенского бара, народу там было полно, и все предвкушали выступление местной группы под названием «Локоть обезьяны». На причале с великолепным видом на темнеющий океан было пусто – слишком холодно и ветрено, – и он поспешил войти в бар. Со времени той истории с галлюцинациями на пляже он с каждым днем чувствовал себя все лучше, к тому же никто из членов «Бригады легковесов» больше не появлялся и не мучил его. Температура не повышалась, головные боли тоже пропали вместе с желанием грузить Чарли своими проблемами. Уже три ночи ему ничего не снилось. Даже слух почему-то стал гораздо лучше, он чувствовал себя так, словно весь организм получил хорошую встряску – энергия так и переполняла. Так что все вроде бы было в норме, беспокоиться не о чем. Единственное, чего ему не хватало, – так это знакомого вида Глории, бегущей по пляжу к маяку, или карабкающейся по камням, или слоняющейся у сарая.
Чарли обещал ему встретиться в баре, заскочить ненадолго перед тем, как отправиться на ночную рыбалку; днем он отсыпался у себя дома и на маяк не заглядывал. Сказал, что совсем замотался, все утро провел в Бликерсвилле, делая закупки для выхода в море, потом помогал ребятам готовить приманку, чистить и чинить сети. Несмотря на плотный график, он, похоже, радовался возможности заработать толику денег, но последние несколько дней они с Саулом почти не виделись.
Старина Джим с красной физиономией, похожей на бекон, и пушистыми седыми бакенбардами дал команду – и старое шаткое пианино с поднятой крышкой отодвинули в дальний угол главного зала. И теперь вокруг него разогревалась группа «Локоть обезьяны», настраивали инструменты – нестройное звучание скрипки, аккордеона, электрогитары и тамбурина. Пианино, которое вытащили из моря, успели привести в божеский вид, и оно предстало во всей прежней своей красе – даже жемчужная инкрустация на крышке сохранилась. Но вот со звучанием были проблемы, клавиши издавали хриплые металлические звуки, некоторые из них западали, «давали осадку», по выражению Старины Джима.
В зале висел уютный густой запах сигаретного дыма и жирной жареной рыбы, и откуда-то исподтишка прокрадывался еще один запах – слишком сладкого меда. Устрицы свежие, только что пойманные, пиво, которое доставали из холодильника, дешевое. Зайдя сюда, Саул быстро забывал обо всех недостатках заведения. Здесь его всегда встречали приветливыми, пусть и грубоватыми возгласами. Считали, что благодаря его молитвам ни один инспектор никогда специально не приедет и не заглянет на маленькую кухню, не выйдет и не посмотрит, что там готовится на гриле у заднего входа, к которому в неиссякаемой надежде слетались крикливые чайки.
Чарли уже был там, сидел за маленьким круглым столиком на двоих у стены напротив пианино. Саул начал проталкиваться к нему через толпу – в баре собралось человек шестьдесят, не меньше, настоящий аншлаг по местным меркам. Подошел, сжал плечо Чарли и уселся.
– Привет, морячок, – произнес Саул таким развязным тоном, что и без того заезженная фраза прозвучала совсем глупо.
– Смотрю, настроение у парнишки улучшилось, – ответил Чарли и тут же осекся. – То есть я хотел сказать…
– Сам ты парнишка, – дружелюбно огрызнулся Саул. – Нет, я понял, о чем ты. Так оно и есть. Чувствую себя гораздо лучше. – Первое свидетельство того, что Чарли все же беспокоило его недомогание, и от этого он стал ему еще ближе и дороже. Ведь тот ни разу не пожаловался, выслушивая все эти стоны Саула о летаргии и симптомах, лишь пытался помочь. Возможно, им удастся возобновить прежние отношения, после того как закончится ночная рыбалка Чарли.
– Что ж, отлично, отлично, – сказал Чарли, заулыбавшись и оглядевшись по сторонам с некоторой робостью, которая нападала на него в людных местах.
– Ну а как вчерашний улов? – Чарли уже говорил что-то на тему того, что улов был неплох, но особо распространяться не стал.
– Лучший за весь сезон, – сказал Чарли, просияв. – И скатов полным-полно, и камбалы. И кефаль попалась, и черный морской окунь.
Чарли платили фиксированную сумму за каждый час работы, и еще премию, если весь улов превышал норму.
– Попалось что-нибудь странное? – Саул каждый раз задавал этот вопрос. Ему нравилось выслушивать истории о разных необычных морских созданиях. А позже, размышляя о том, что рассказал ему Генри, он стал еще больше интересоваться этим вопросом.
– Да, парочка диковин попалась. Но мы тут же выбросили их за борт, уж больно уродливые. Какая-то чудна́я рыба и морской гад, похожий на пиявку, насосавшуюся крови.
– Ну и правильно, что выбросили.
– А знаешь, ты и правда выглядишь куда как лучше. На маяке все спокойно? – Тем самым Чарли хотел сказать: «Что ты имел в виду, когда сказал по телефону, что у тебя в последнее время не слишком весело».
Саул уж собрался было поведать ему историю о последнем столкновении с Генри и другими членами «Бригады легковесов», но тут звуки пианино смолкли, поднялся Старина Джим и представил группу «Локоть обезьяны», хотя все присутствующие и так прекрасно знали этих ребят. Оркестрантов звали Сади Даукинс, Бетси Пипайн, в их число затесался и волонтер, помощник Саула Брэд. Каждый из них время от времени подрабатывал в деревенском баре. Труди, мать Глории, была почетным гостем и играла на тамбурине. Когда-нибудь придет черед и его, Саула.
И вот ансамбль заиграл какую-то грустную и тягучую мелодию и запел о щедротах моря, двоих невезучих возлюбленных и каком-то трагическом холме над тайным входом в пещеру. Словом, все как обычно, но не слишком похоже на хоровую матросскую песню, скорее, как выразился Чарли, на «вывалявшихся в песке хиппи с моря», которые популяризировали некую странную смесь рока и фолка. Но Саулу понравилось, пусть даже Брэд все время немного переигрывал. А вот Чарли – нет, он смотрел в свой бокал, поджав губы, а затем выразительно закатил глаза и искоса взглянул на Саула, пока тот одобрительно покачивал головой в такт музыке. Нет, конечно, это были не великие исполнители, но ребята старались, и для любого выступления требуется мужество. Он вспомнил, как самого его иногда тошнило перед проповедью, – должно быть, подумал он теперь, то был знак свыше. В худшие времена, перед тем как выйти к пастве, Саул делал несколько отжиманий и прыжков с взмахами рук, чтобы вместе с по́том выдавить страх перед выступлением.
Чарли наклонился к нему, Саул тоже подался вперед. И Чарли зашептал ему на ухо:
– Знаешь о пожаре на острове?
– А что?
– Один мой приятель был там в тот день, рыбачил поблизости и видел костры. Люди часами жгли какие-то бумаги, ну, как ты и говорил. Но когда он вернулся, увидел, как они загружают в моторки кучу каких-то коробок. И знаешь, куда эти лодки затем направились?
– В открытое море?
– Нет, на запад. Стали огибать берег.
– Интересно… – К западу от острова Невезения, помимо кишащих москитами заводей, находились лишь два небольших городка да военная база.
Саул откинулся на спинку стула и уставился на Чарли, а тот молча кивнул ему с видом – дескать, «я же тебе говорил», хотя Саул не понял, что тот имел в виду. Говорил, что это необычные люди? Говорил, что у них дурные намерения?
