Не слишком подходящее время проводить какие-то собеседования, но выбора у тебя нет. Растение продолжает цвести в твоих мыслях, пока ты проводишь собеседование в крохотном тесном кабинете, арендованном в родном городе биолога, – место, которое ты заняла и притворялась, что оно принадлежало тебе всегда, комнатушка, забитая книжными полками, где стояли труды по психологии и психиатрии. Все дипломы, а также семейные фотографии истинной хозяйки этого помещения убрали с глаз долой. Ты сделала уступку Лаури и позволила его людям сменить стулья, настольные и прочие светильники и другие элементы обстановки, в этих перестановках и изменении цветовой гаммы – она превратилась из светло-голубой и зеленоватой в красную, оранжевую, серую и серебристую – крылся ответ на важный вопрос.
По мнению Лаури, все эти изменения и рекомбинации должны были оказывать на кандидатов «подсознательное, или инстинктивное», воздействие.
– Чтобы они чувствовали себя в безопасности и стали более раскованными? – спрашиваешь ты в один из редких моментов, когда в зверя можно было безнаказанно ткнуть палкой, но тот молчит, и ты воображаешь его ответ: «Чтобы они делали то, что мы хотим».
В комнате стоит слабый запах канализации – где-то в подвале лопнула труба. В углу мокрое пятно, скрытое маленьким столиком, словно след какого-то преступления. Только одно выдает, что ты не хозяйка этого кабинета: неудобное кресло, в котором ты едва сидела.
Растение продолжает цвести в твоих мыслях, и всякий раз, когда это происходит, ты понимаешь: у тебя осталось мало времени, ты успеешь очень мало. Что означает это цветение – вызов? Приглашение? Пустая обманка? А может, послание? Если так, то что оно означает, если предположить, что Уитби это не померещилось? Свет на дне топографической аномалии, свет из-за двери в Зону Икс, свет на картах таро, что использовала «Бригада Познания & Прозрения». Цветущий свет магнитно-резонансного изображения при томографии, которую тебе пришлось вытерпеть на прошлой неделе.
Среди всего этого цветения в твоих мыслях, которое вызвало бы ироничную ухмылку у Грейс, если бы ты только могла рассказать ей об этом, биолог появляется словно талисман, как раз в тот момент, когда петля сжимается все туже, а времени у тебя остается все меньше.
– Назовите свое имя для регистрации.
– Разве я не назвала его в прошлый раз?
– И тем не менее.
Биолог смотрит на тебя как на противника, а не человека, который может отправить ее в путешествие, туда, куда она, очевидно, так стремится попасть. И ты снова отмечаешь не только выдающуюся мускулатуру этой женщины, но тот факт, что она явно склонна все осложнять, даже такую простую вещь, как назвать свое имя и фамилию. Ей присуще самообладание, происходящее не просто из понимания того, кто она есть на самом деле, но и из осознания, что ей никто не нужен, она со всем может справиться одна. Некоторые профессионалы диагностировали бы это как расстройство, но это именно то, что тебе нужно.
– Расскажите о своих родителях.
– Поделитесь самыми ранними воспоминаниями.
– У вас было счастливое детство?
Все эти обычные скучные вопросы, за которыми следуют столь же скучные ответы. Но потом пошли более любопытные.
– Бывают ли у вас мысли о насилии или предрасположенность к нему? – спрашиваешь ты.
– Что именно вы считаете насилием? – отвечает она. Попытка увильнуть или искренний интерес? Ты склоняешься к мысли, что скорее первое.
– Нанесение физического ущерба другим людям или животным. Значительное повреждение чужого имущества. Например, поджог. – Риелтор в баре рассказывала десятки самых разных историй о преднамеренном повреждении домов, и голос у нее при этом дрожал от возмущения. По всей видимости, биолог классифицировала бы Риелтора как инопланетный вид.
– Люди и есть животные.
– Тогда насилие в отношении животных?
– Только в отношении людей-животных.
Она пытается или запутать тебя, или спровоцировать, но обычное наведение справок, анализ имеющихся данных выявили кое-что любопытное. То, что ты пока не можешь подтвердить или опровергнуть. Учась на старших курсах университета на Западном побережье, она проходила практику в национальном парке, в лесном хозяйстве. Провела там два года, что совпало по времени с целой серией происшествий, которые можно было бы назвать «зеленым терроризмом». Самым вопиющим случаем являлось жестокое избиение троих мужчин «неким нападавшим в маске». О мотиве в полицейском отчете говорилось так: «жертвы мучили филина, тыкали в него палками и пытались поджечь крыло птицы». Никаких подозреваемых выявлено не было, никаких арестов не произведено.
– Как бы вы поступили, если бы ваш товарищ по экспедиции вдруг стал проявлять склонность к насилию?
– Все, что было бы необходимо.
– Включая убийство?
– Если бы дошло до этого, да.
– Даже если бы это была я?
– Особенно если бы это были вы. Ваши вопросы такие скучные.
– Скучнее, чем ваша нынешняя работа?
Это ее отрезвляет.
– Я не собираюсь никого убивать. Никогда никого не убивала. Я хочу собирать образцы. Хочу узнать как можно больше и обойти в этом любого, кто не соблюдет установленных в экспедиции правил. – Снова эти стальные нотки в голосе, она разворачивается к тебе плечом, словно ставит блок. Если бы это был боксерский поединок, за выставленным плечом последовал бы резкий разворот и апперкот, или удар по корпусу.
– А что если угрозой окажетесь вы?
В ответ биолог громко хохочет, а потом смотрит в глаза так резко, что тебе хочется отвернуться.
– Если угрозой стану я, то не смогу остановиться, не так ли? Если я стала угрозой, это значит, что Зона Икс уже победила.
– А как же ваш муж?
– Что муж? Он умер.
– Не надеетесь отыскать его в Зоне Икс?
– Я надеюсь отыскать в Зоне Икс Зону Икс. Хочу принести хоть какую-то пользу.
– Как-то бессердечно звучит, вам не кажется?
Она наклоняется вперед, снова просверливает тебя насквозь взглядом, и ты с трудом сохраняешь хладнокровие. Но все в порядке – антагонизм это нормально. Собственно говоря, тебе помогает всё, что помогает ей избавиться даже от намека на какой-то подкуп, на все эти коррумпированные приемчики, которых ты незаметно для себя тут поднабралась.
Она говорит:
– А не ошибочный ли это шаг для вас, человека совершенно постороннего, проецировать на меня эмоции, которые лично вам кажутся уместными? Думать, что с помощью такого вот собеседования вы сможете залезть мне в голову?
Ты не вправе сказать ей, что прочесть других кандидатов было куда как проще. Топограф станет хребтом экспедиции, в ней нет и следа этой пассивной агрессии. Антрополог даст группе сочувствие и внимание к деталям, хотя ты не уверена, считать ли плюсом или минусом ее стремление показать себя. Оно заставит ее пробиваться все вперед и вперед, стараться изо всех сил, но что подумает об этом Зона Икс? Лингвист слишком разговорчива, ей не хватает способности к самоанализу, но она из штатных сотрудников Южного предела и не один раз продемонстрировала полную лояльность. К тому же она любимчик Лаури со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Перед этим собеседованием Уитби, ведущий себя все более непоследовательно, устроил у тебя в кабинете совещание, превратившееся в безобразный гвалт. По большей части предметом обсуждения была именно биолог, то, насколько необходимо держать ее в изоляции, в параноидальном, антисоциальном состоянии, рассуждения о сдвиге в биохимии мозга, который, возможно, тайные эксперименты Лаури позволяют вызывать искусственно – а поскольку ее муж уже ходил в Зону Икс, «был ею прочтен», этот факт представляет собой уникальную возможность «в плане получения данных», благодаря «именно этой связи», поскольку «до сих пор подобного не случалось». В каком-то смысле биолог уже установила связь с Зоной Икс, еще до того, как побывала там.
Экспедиция в Зону Икс с этим биологом будет совсем не похожа на ту, с участием Уитби. Ты не будешь ее вести, разве что только в том смысле, как бывает в детстве, когда ребенок бежит впереди отца в универмаге – вроде бы сам, отдельно от него, но то и дело оборачивается посмотреть, куда он идет.
