— Все в порядке? — спросил Горан, прерывая молчание.
Мила повернулась к нему:
— Все хорошо.
Именно в тот самый момент ей показалось, что за кладбищенским деревом кто-то стоит. Приглядевшись получше, девушка узнала Фелдера. Похоже, что тайное захоронение Дермиса уже ни для кого не было большим секретом.
На Фелдере была шерстяная куртка в шашечку, а в руках — банка пива, словно он в последний раз поднимал тост за своего старого школьного товарища, которого, быть может, не видел уже много лет. Мила подумала, что это положительный факт: даже там, где хоронят зло, всегда есть место состраданию.
Не будь Фелдера, его невольной помощи, не было бы и их здесь. Ему в равной мере принадлежала заслуга в остановке этого, как выразился Горан, начинающего серийного убийцы. Как знать, скольким потенциальным жертвам Фелдер спас жизнь.
Когда их взгляды пересеклись, Фелдер смял банку и направился в сторону своего пикапа, припаркованного неподалеку. Он снова возвращался к привычной жизни в своем доме на свалке, холодному чаю в разрозненных стаканах и псу цвета ржавчины в ожидании того, что в один прекрасный день та же безымянная смерть постучится в его дверь.
Причина, побудившая Милу принять участие в поспешных похоронах Рональда, основывалась, вероятно, на фразе криминолога, произнесенной им в госпитале: «Если бы ты его не остановила, Рональд убил бы тебя, так же как поступил с Билли Муром много лет назад». И после ее смерти продолжил бы свой кровавый промысел.
— Люди в большинстве своем не знают об этом, но, согласно нашей статистике, в настоящее время в стране орудуют от шести до восьми серийных убийц. Однако все они так и не обнаружены, — сказал Горан, когда могильщики опускали в яму деревянный гроб.
Мила была потрясена.
— Но как такое возможно?
— Они убивают по случаю, без всякой системы. А может, никому еще пока не удалось найти взаимосвязь между их убийствами, такими непохожими на первый взгляд. Или, в конце концов, сами жертвы не заслужили глубокого расследования… Ну, к примеру, нашли мертвую проститутку в канаве. В большинстве случаев это происходит в результате банального грабежа. А может, в этом виновен ее сутенер или клиент. Учитывая рискованность занятия, в среднем погибают десять проституток, смерть которых при этом не всегда подпадает под статистику серийных убийств. Я знаю, тяжело понять, тем не менее это так.
Сильный порыв ветра поднял вверх столб из снега и пыли. Мила от охватившей ее дрожи еще плотнее закуталась в куртку.
— Какой смысл во всем этом? — спросила девушка. Ее вопрос в действительности таил в себе мольбу. Она не имела ничего общего с тем делом, которым занималась, с выбранной ею профессией. Это была и мольба, вызванная неспособностью понять причины развития зла, а также грустная просьба о спасении. Мила даже не слушала ответ.
Но Горан продолжал:
— Бог молчит. А дьявол нашептывает…
Никто из них больше не промолвил ни слова.
Могильщики начали засыпать могилу комьями мерзлой земли. По кладбищу разносились только звуки от ударов лопат.
Затем зазвенел мобильный телефон Горана. Не успел тот вынуть его из кармана, как принялся звонить телефон Милы.
Не нужно было даже отвечать на звонки, чтобы понять: обнаружена третья девочка.
21
Семья Кобаши — отец, мать и двое детей: мальчик четырнадцати лет и девочка двенадцати — проживали в престижном комплексе Капо-Альто. Шестьдесят гектаров земли, утопающей в зелени, с бассейном, манежем, полем для гольфа и конным клубом, находились в распоряжении владельцев сорока вилл, входивших в его состав. Пристанище высших слоев буржуазии, в большинстве своем высококвалифицированных врачей, архитекторов и адвокатов.
Двухметровая стена, разумно замаскированная под живую изгородь, отделяла этот райский уголок для избранных от остального мира.
Комплекс охранялся круглосуточно. Семьдесят камер видеонаблюдения по всему периметру и подразделение внутренней охраны гарантировали безопасность жильцов.
Кобаши был дантистом. Высокий уровень дохода, «мазерати» и «мерседес», стоявшие в гараже второго от вершины горы дома, яхта под парусом и завидная коллекция вин в подвальном помещении.
Его жена занималась тем, что воспитывала детей и обставляла дом редкостными и дорогими предметами.
— Они отдыхали в тропиках три недели и вернулись домой только вчера вечером, — объявил Стерн, едва Горан и Мила добрались до виллы. — Причиной таких каникул как раз и стала история похищенных девочек. Их дочь примерно того же возраста, вот они, поразмыслив, и решили отправить в отпуск прислугу и немного сменить обстановку.
— А где они сейчас?
— В гостинице. Мы поселили их там по соображениям безопасности. Жене потребовалась пара пузырьков валиума. Мягко говоря, они слегка не в себе.
Последние слова Стерна были направлены на то, чтобы заранее подготовить и Горана и Милу к ожидавшему их зрелищу.
Дом больше не был домом. Теперь он назывался «новым местом расследования». Примыкающая к нему территория была полностью окружена лентой, сдерживавшей любопытство соседей, которые столпились возле нее с намерением узнать о случившемся.
— По крайней мере, журналисты сюда не доедут, — заметил Горан.
Они шли по лужайке, отделявшей усадьбу от улицы. В ухоженном саду, где летом госпожа Кобаши собственноручно выращивала сортовые розы, на клумбах красовались великолепные зимние растения.
В дверях стоял полицейский и впускал в дом только тот персонал, который имел особое разрешение. Здесь уже были и Крепп, и Чанг со своими оперативными группами. Незадолго до того, как Мила и Горан собирались переступить порог дома, старший инспектор Роке уже покинул виллу.
— Невозможно представить… — сказал он, прикрывая рот платком. — Эта история с каждым разом принимает все более ужасный оборот. Как бы хотелось, чтобы мы смогли наконец положить конец этой резне… Господи, они всего лишь дети! — Это излияние, казалось, было абсолютно искренним. — Кроме того, жители уже недовольны нашим присутствием и всячески пытаются воспользоваться своими знакомствами в высоких кругах, чтобы выставить нас отсюда как можно быстрее! Вы понимаете? Вот и сейчас я буду звонить чертову сенатору, чтобы заверить его в том, что мы поторопимся!
Мила пробежалась взглядом по небольшой толпе жителей, сгрудившейся на лужайке перед домом. Это был их частный кусочек рая, и всех остальных они воспринимали как оккупантов.
Но в углу рая неожиданно открылись ворота в ад.
Стерн передал им баночку с камфорой, чтобы смазать ноздри. Мила дополнила ритуал предъявления смерти бахилами и латексными перчатками. Полицейский у двери посторонился, чтобы впустить их.
У входа все еще стояли чемоданы с вещами и пакеты с сувенирами. Самолет, перенесший семью Кобаши из солнечных тропиков в этот леденящий февраль, приземлился около десяти часов вечера. Затем на машине они доехали до дому, чтобы вновь окунуться в старые привычки и комфорт дома, который, однако, больше не будет по-прежнему уютным.
Прислуга вернется после отпуска только послезавтра, таким образом, они в числе первых переступили этот порог.
Ужасное зловоние отравляло воздух.
— Именно это и почувствовали Кобаши, как только открыли дверь, — неожиданно произнес Горан.
«Одно-два мгновения они в недоумении спрашивали себя, что бы это могло быть, — подумала Мила. — Затем включили свет…»
В просторном зале перемещались специалисты из криминальной полиции и команда судмедэксперта, координировавшие свои движения, словно по велению невидимого и загадочного хореографа. Пол из дорогого мрамора безжалостно отражал свет галогеновых светильников. В обстановке дома мебель ультрасовременного дизайна соседствовала с антикварными предметами. Три дивана из замши цвета пыли образовывали квадрат перед огромным камином розового цвета.
На диване, что стоял посредине, сидел труп девочки.
Ее глаза были открыты — голубые в крапинку. И она смотрела.
Этот застывший взгляд был единственным, что в опустошенном лице девочки еще оставалось человеческого. Процессы разложения находились в самой поздней стадии. Отсутствие левой руки придавало трупу несколько наклонное положение. Тело словно вот-вот должно было сползти на бок.
На девочке было платье в голубых цветах. Судя по швам и покрою, оно было сшито в домашних условиях и, по всей вероятности, в соответствии с ее размером. Мила заметила выглядывавший из-под платья краешек белого чулка, а также застегнутый на талии на перламутровую пуговицу атласный пояс.
Девочка была одета как кукла. Сломанная кукла.
Мила не смогла смотреть на это дольше нескольких секунд. Она перевела взгляд на лежавший между диванами ковер с персидскими розами и разноцветными разводами. У нее возникло ощущение, будто эти фигуры шевелились. Мила пригляделась получше.
