И Никий вдруг твердо выговорил:
— Могу.
Он сам одел ее. Делал это с трудом и неловко — не умел, кроме того, мешала раненая рука. Сам провел в комнату, усадил в кресло. Несколько раз повторил то, из-за чего пришел,— план ее спасения. Она кивала, но ему все казалось, что Агриппина понимает плохо.
Наконец, заставив ее повторить (она повторила: механически, но довольно связно; он с досадой смотрел на нее), Никий сказал, что ему пора, и направился к двери.
— Никий! — вялым голосом окликнула его Агриппина.
— Что? — бросил он нехотя, полуобернувшись в ее сторону.
— Скажи, Никий, ведь ты можешь убить меня? Ты хочешь, скажи!
Не отвечая, он вышел в дверь и уже на лестнице, ткнув кулаком в пустое пространство перед собой, раздраженно выговорил:
— Хочу.
Глава восемнадцатая
Симон из Эдессы вздрогнул, когда человек, закутанный в плащ, окликнул его в темноте. Он уже сжал рукоять меча, но узнал голос Теренция, сказавший:
— Не бойся, Симон, это я, Теренций.
— Ты? Почему здесь? Симон шагнул к Теренцию, внимательно всмотрелся в его лицо, не доверяя самому себе.
Теренций огляделся по сторонам, прошептал с тревогой в голосе:
— Мне нужен Онисим. Ты можешь провести меня к нему?
Симон некоторое время вслушивался в темноту, потом взял Теренция за руку, отвел на несколько шагов в сторону.
— Уходи,— отрывисто произнес он,— тебе не нужно встречаться с Онисимом.
— Но меня послал... меня послал Никий.
— Как ты нашел этот дом? — спросил Симон и, снова вслушиваясь в темноту, предупредил: — Говори тихо, нас могут услышать.
— Дом? — недоуменно переспросил Теренций и указал пальцем на чуть заметное в темноте строение.— Разве не здесь живет кожевник Тирон?
— Как ты узнал? — настойчиво и с очевидной угрозой проговорил Симон.
Теренций пожал плечами:
— Мне сказал Никий. А что?
— А ему откуда это известно?
— Я не знаю, он не объяснил. Он просто сказал, что нужно пойти к дому кожевника и что там я найду Онисима. Почему тебя это беспокоит? Что-то случилось?
Симон не отвечал, сердито сопел, смотрел в сторону. Теренций потоптался беспокойно, поминутно оглядываясь:
— Я не знал, что найду здесь тебя, Симон, я сам удивился. Про тебя Никий мне ничего не говорил. Я должен увидеть Онисима, мне скоро нужно возвращаться.
— Ты можешь не возвратиться никогда,— неожиданно выговорил Симон.
— Почему? Не понимаю тебя.
Симон взял Теренция за плечо:
— Лучше уходи сейчас. Я тебя не выдам, но только уходи.
— Как ты сказал?! «Не выдам»? Но почему ты должен выдавать меня? Я не понимаю, Симон.
— Потому что Онисим считает вас предателями,— Симон пристально глядел на Теренция,— и Никия, и тебя. Он велел своим людям охотиться на вас. Он и меня об этом просил, хотя я не согласен с ним.
— С чем... не согласен, Симон? Я не понимаю.— Голос Теренция прозвучал испуганно.
— Не согласен убивать вас,— жестко выговорил Симон.
— Да, да,— с надеждой, быстро сказал Теренций,— ты же не считаешь Никия...
Он не договорил, но Симон понял и ответил тихо:
— Я еще не решил. Я не знаю.
— Но ты, ты...— Теренций схватил Симона за ворот плаща.— Ты можешь погубить Никия! Ты, который должен его защищать!
Симон с силой ухватил Теренция за запястья, оторвал его руки от себя:
— Я ничего не должен,— сквозь зубы проговорил он.— К тому же я тебе сказал, что еще ничего не решил.
— Тогда я сам пойду к Онисиму,— неожиданно решился Теренций и, резко развернувшись, пошел в сторону дома.
— Постой! Да постой же! — Симон бросился за ним, вцепился в руку. Теренций грубо вырвал руку, ускорил шаг. Симон схватил его сзади за плащ, едва не повалил старого слугу на землю.
— Упрямый старик! — прокричал он, забыв об осторожности.— Я же хочу спасти тебя.
Теренций не успел ответить, насмешливый голос из темноты произнес:
— Не знал, Симон, что ты такой сердобольный. Не думал, что ты предашь нас так скоро. Идите в дом, будем говорить там.
Это был голос Онисима, но его самого ни Теренций, ни Симон так и не увидели. Лишь услышали удаляющиеся шаги.
— Беги! — горячо шепнул Симон на ухо Теренцию.— Я попытаюсь задержать их.
И снова Теренций не успел ответить, а Симон сумел вытащить меч из ножен только до половины — выскочившие из темноты люди повалили его на землю, другие схватили Теренция, потащили к дому.
— Симон! — жалобно позвал Теренций, но его так сильно ткнули в спину чем-то твердым (вероятнее всего, рукояткой меча), что он лишь вскрикнул от боли и не решился повторить.
Его втолкнули в полутемную комнату — светильник в углу на низком столе лишь обозначал пространство. Онисима Теренций заметил лишь тогда, когда он обратился к нему:
— Ну что, Теренций, ты пришел найти свою смерть? Ты пришел правильно, она здесь.
Теренций не отвечал, пытаясь вглядеться в лицо Симона, стоящего у стола,— оно находилось в тени.
— Правильнее было бы сначала убить хозяина, а потом слугу,— продолжал Онисим.— Ты оказался слугой, рабом, хотя некоторое время назад я подумал, что ты наш брат. Я ошибся: ты родился рабом и умрешь им. Ну, что ты мне скажешь напоследок? Или ты все-таки одумаешься и не из-за страха перед смертью, а из-за страха перед Богом отведешь нас к твоему проклятому Никию?
— Ты хочешь убить меня? — неожиданно твердо, хотя и тихо проговорил Теренций.— Убей! Ведь ты считаешь себя почти что Богом и решаешь за него, кому жить, а кому умереть. Сейчас я в твоей власти, убей, если можешь.
— Не богохульствуй! — оборвал его Онисим, но голос его на этот раз прозвучал не вполне уверенно.— Когда ты почувствуешь лезвие меча у себя внутри, то, может быть, не будешь так смел.
— Ты напрасно пугаешь меня, Онисим.— Теренций вздохнул устало.— Я стар, и моя смерть все равно близка. Какое имеет значение, раньше она наступит или позже. Не знаю, как жил ты, но я жил трудно. Да, я был рабом и, наверное, умру им. Моя жизнь мало что стоит, но если тебе нужно — возьми ее.
— А почему ты не спрашиваешь, старик, за что я хочу убить тебя?
— Я ни в чем не провинился перед тобой, Онисим,— так же устало ответил Теренций.— Ты только орудие Бога. Если Он справедлив, как ты внушал мне, то, значит, я провинился перед Ним и должен умереть. А если не справедлив, то я все равно не смогу оправдаться. Но мне кажется, ваш Бог — это вы сами. Вы все решаете за Него — что же я могу с этим поделать?
— Не богохульствуй! — снова сказал Онисим и, встав, подошел к Теренцию,— Ты не сознаешь, что болтаешь, твой разум помутился, старик!
— Если так, то тем более мне не стоит жить.
Онисим был явно в замешательстве. Чтобы скрыть
Смущение, он выговорил грозно:
— Зачем ты пришел ко мне?
Теренций не ответил, сложил руки на животе и опустил голову.
— Ты не желаешь говорить со мной? — Онисим отступил на шаг, внимательно разглядывая Теренция, словно видел его впервые.— Ну, отвечай же!
Последнее он произнес все еще грозно, но уже с просительными нотками в голосе.
Теренций медленно поднял голову, как и Онисим его только что, осмотрел того с ног до головы, выговорил твердо:
— Я скажу тебе только тогда, когда ты дашь мне слово, что сделаешь то, о чем просит Никий!
— Дам тебе слово?! — с болезненной гримасой на лице, чуть склонив голову набок, словно для того, чтобы лучше рассмотреть собеседника, вскричал Онисим.— Я должен дать тебе слово?! Да ты понимаешь, что ты такое говоришь, глупый старик! Твоя жизнь в моих руках, висит на волоске, и я неосторожным движением мизинца могу ее оборвать в любое мгновенье!.. И я должен давать тебе...
— Оборви,— перебил его Теренций,— я готов.
— Ты упрямый осел! — Онисим махнул рукой, вернулся на прежнее место и с такой силой бросил свое тело на стул, что тот опасно затрещал.
Наступило молчание — слышно было лишь потрескивание фитиля в светильнике. Постояв некоторое время, Теренций опустился на пол и вытянул ноги. Голова свесилась на грудь, казалось, он спит.
— Ты слышишь меня? — наконец спросил Онисим так, будто он уже перед этим что-то произнес, но не получил ответа.
— Да,— не сразу и не громко отозвался Теренций, не поднимая головы.
— Что хочет Никий?
— Ты сделаешь?
— Говори!
— Ты даешь слово? — упрямо выговорил Теренций и, медленно подняв голову, посмотрел на Онисима.
— Смотря что он просит. Если...
— Ты даешь? — перебил его Теренций.
Онисим засопел. Несколько раз он порывался встать, но так и не поднялся. Наконец Теренций услышал тихое:
— Да.
И сразу же старый слуга подошел к Онисиму и встал рядом:
— Он хочет, чтобы ты...— начал было Теренций, но, покосившись на дверь, выразительно взглянул на собеседника и не продолжил.
