на плечи одеяло, чтобы дракончика не было видно.
– Долго он будет спать? – спросил Корбетт.
Хэл пожал плечами:
– Одно могу сказать точно: дождитесь, пока он проснётся сам. Не зря ведь говорят: «Не будите спящего дракона». К детёнышам драконов это тоже относится.
Хэл уже подошёл к двери, но потом остановился и спросил:
– Пейсли, как ты его назовёшь?
Девочка поглядела на Хэла с растерянностью: об этом она ещё не подумала. Она снова посмотрела на спящего дракончика: тот опять поёрзал, приоткрыл ярко-красный глаз и, лениво поглядев по сторонам, вновь закрыл.
– Назовём его Доум-Фир, – решила Пейсли. – Сокращённо просто Доум!
Оделия погладила спящего дракончика по бархатистой, покрытой чешуёй спинке:
– Доум. Мне нравится, это хорошее, сильное имя. Малышу понадобится сила, учитывая, что нас ждёт.
Пейсли крепче прижала к себе дракончика.
Глава тридцать третья. За горизонтом
Пейсли так и не поняла, когда именно закончился шторм; очнулась она на следующее утро оттого, что Корбетт тронул её за плечо.
Девочка сразу потянулась к дракону – но… его рядом не было! Пейсли так и подскочила, ударившись головой о верхнюю койку.
– Доум!
– Всё в порядке, он здесь, – успокоил её Хэл.
Пейсли повернулась, потирая ушибленную макушку, и увидела, что Хэл протягивает дракончику кусочек цветной капусты. Сначала Доум обнюхал угощение, а потом откусил большой кусок. Зубки у него были острые и ослепительно-белые.
– Шпинат и брокколи ему тоже понравились, а зелёную фасоль я ему ещё не предлагал.
– А репу ты нашёл? – спросила лежащая на своей койке Оделия.
– Нет, – ответил Хэл.
– Ну ладно. – Ходящая с драконами перевернулась на другой бок и натянула на голову одеяло.
Пейсли улыбнулась и вспомнила, что Хэл говорил про Стерк-Натт и её любовь к репе.
Поев, Доум направился к Пейсли и остановился у края койки; Пейсли протянула руку, и дракончик забрался по ней и обвился вокруг шеи девочки. Чешуя у него была мягкая и тёплая, а ровное дыхание успокаивало.
– Нельзя, чтобы его кто-то увидел, – встревоженно проговорил Корбетт.
– Я уже об этом думала, – сказала Пейсли и придвинула к себе сумку, дно и бока которой выстелила мягким шерстяным шарфом, соорудив что-то вроде гнезда. Взяв две половинки яйца, она залюбовалась золотистой внутренней стороной скорлупы. – Это настоящее золото? – спросила она.
Корбетт и Хэл ответили одновременно: Корбетт сказал «Нет», а Хэл – «Да».
– Это драконье золото, – заявил кригар. – Оно похоже на золото, вероятно, на вкус и запах оно в точности как золото, но это не настоящее золото, нет.
– Ясно, – пробормотала Пейсли и убрала скорлупки не в сумку, а в рюкзак. – У нас есть какие-нибудь сокровища? – спросила она и сняла с шеи золотую цепочку.
Доум не сводил глаз с украшения, и Пейсли, положив цепочку в сумку, посмотрела на своё запястье. Но подаренный Корбеттом браслет из ночного серебра снимать не стала – раз уж друг вернулся, правильно будет вернуть браслет ему.
– Зачем вам сокровища? – спросил Корбетт. Он снял часы и протянул Пейсли.
– Я делаю для Доума гнездо в сумке. Хэл сказал, что драконы любят спать на сокровищах. – Девочка повернулась к Хэлу, тот улыбнулся и кивнул.
– Вот. – Кригар снял с мизинца левой руки золотое кольцо и протянул ей. – Но потом мне придётся забрать его обратно; на нём моя печать кригара.
Пейсли положила кольцо в сумку.
– А что насчёт тебя, Оделия? – спросил Хэл.
Оделия заворчала и скатилась с койки. Сунув руку в карман, она вытащила оттуда какой-то мешочек и вытряхнула в сумку Пейсли всё его содержимое: маленькие золотые слитки, жемчужины, рубины, алмазы, сапфиры и изумруды. Затем ходящая с драконами достала мешочек побольше, полный золотых, серебряных и бронзовых монет, и тоже высыпала их в сумку. От изумления у Пейсли отвисла челюсть, у Корбетта округлились глаза, а Доум проворно спустился с шеи Пейсли, забрался в сумку и принялся перебирать там сокровища.
– Ух ты! Оделия, где вы всё это взяли? – спросил Корбетт.
– Дракон и золото всегда держатся вместе, – сказала Оделия и многозначительно вскинула бровь.
У Пейсли сложилось впечатление, что ходящая с драконами отдала Доуму не всю свою заначку.
* * *
На следующий день Пейсли чувствовала себя очень уставшей, поэтому, когда Доум задремал, она последовала его примеру. Море стало спокойнее, но волны всё ещё бурлили, и Пейсли казалось, что корабль еле-еле движется (две волны несут его вперёд, одна тащит назад). Девочку одолели мрачные мысли, и ей казалось, что тесная каюта душит её.
Ночью море окончательно успокоилось, но Пейсли не спалось. Она встала и оделась, натянув на себя сразу несколько тёплых вещей, которые они привезли из Инвернесса, перекинула через плечо сумку и поднялась на палубу. Пейсли посмотрела в небо и, когда её глаза привыкли к темноте, увидела не тёмное, пустое ничто, а свет миллионов звёзд, определяющих судьбу лежащего внизу мира. Она вспомнила, как восхищалась красотой звёзд, которые видела в Йоркском соборе механиков, и поняла, что в тот раз её одурачили: те звёзды были маленькие, бледные и меркли по сравнению с настоящими.
Интересно, какая из этих сияющих точек её Королевская Звезда?
Пейсли вздохнула, и в ту же секунду небо прочертила падающая звезда. Девочка тихо призвала благословение на владельцев упавшей звезды, надеясь, что они достаточно сильны, чтобы продолжать свои пути без своего светила. Ещё она загадала желание – на случай если это была её звезда.
Бродя по палубе, Пейсли увидела Корбетта, тоже в зимней меховой одежде, его очки поблёскивали в свете звёзд. В одной руке он держал маленький телескоп, а другой что-то записывал в книжечке. Завидев девочку, он помахал ей рукой:
– Не можете заснуть?
– Никак не могу, – ответила Пейсли.
– И я не могу. Вот, вышел сюда, хотел рассчитать траекторию движения кометы, но она уже давно скрылась из виду. – Он указал на запад, и Пейсли порадовалась, что не видит яркую красную точку.
Они стали медленно прогуливаться по палубе. Кроме них, тут никого не было, только вверху на высоком мостике горел свет и виднелся силуэт рулевого. Когда они дошли до противоположного борта, Корбетт указал на горизонт: там горела полоска света.
– Знаете, что это такое?
Пейсли пожала плечами:
– Электрикоогни, да? Откуда они исходят?
Впереди, под мягким свечением не было видно ничего, кроме тёмного моря.
– Это Вастерут Хамн, порт, в который, по словам Хэла, мы направляемся. Он находится за горизонтом.
– За горизонтом?
– Да, вне поля нашего зрения, за изгибом Земли, поэтому сушу мы ещё не видим, но видим
