— А мне — чтобы смахнуть с байка паутину. Встретимся у ворот, ближе к мосту Челси.
— Класс, — отозвалась Франческа. — То, что надо.
* * *
Увидев меня в шлеме с отражательной полосой, Роман рассмеялся. К велосипеду я не прикасалась с тех пор, как купила, решив ежедневно ездить на работу. Я подсчитала, что таким способом сэкономлю целое состояние: уж лучше кататься, чем крутить педали на велотренажере. На следующий день помешательство прошло. Выяснилось, что ездить на работу — куда ни шло, а вот обратно уже никак. После вечерних посиделок в баре с друзьями из Сити я заплутала в переулках Олдгейт-Иста и неизвестно как угодила прямо в туннель Лаймхаус-Линк. Пришлось несколько миль бешено крутить педали в загазованной полутьме, пока я не вынырнула на поверхность возле Канэри-Уорф. Перепуганная и надышавшаяся выхлопных газов, я остановила такси, водитель которого доставил нас с байком домой, содрав с меня круглую сумму. Еще неделю после этого у меня болела отбитая задница. Велосипед был отправлен в подвал, куда я больше не заглядывала. Но с тех пор я изменилась.
Франческа в брюках с зашпиленными штанинами восседала на своем старомодном велосипеде с корзинкой, набитой всякой всячиной. Ее волнистые каштановые волосы были подстрижены коротко (и практично), одежда скрывала фигуру, но кожа по-прежнему оставалась молодой и гладкой. Видимо, потому, что Фран избегала любых излишеств. Она казалась грубоватой, но симпатичной, эксцентричной — и вместе с тем домашней. Я уже собиралась поддразнить ее, но она засмеялась надо мной первая. Полагаю, велосипедная сбруя на мне, никудышной байкерше, и вправду смотрелась нелепо. Мы провели велосипеды в ворота и покатили вперед не спеша, размеренно, как и подобает дамам. Я собиралась поговорить с Фран о Каспаре, но решила начать издалека.
— Как Ник?
— Он в Сайгоне.
— Везунчик. Обожаю Сайгон.
— Да он ничего и не видит, из отеля не выходит. Там проводится международная конференция по вопросам детского труда — ну, борются за права детей, которые делают кроссовки с лампочками. А на другом конце света я воюю в «Вулвортсе» с пятилетней дочерью, требующей эти самые кроссовки.
— Дискуссия прошла плодотворно? — поинтересовалась я, чувствуя, как ветер полирует щеки.
— Увы. Я отказала наотрез, но Поппи ныла как заведенная. Видела бы ты, как смотрели на меня другие мамаши! Я могла купить мир в семье всего за четыре девяносто девять — если бы не принцип. Поддаваться нельзя. Стоит дать слабину, и тебе крышка. Тебя уже ни в грош не ставят, родные дети сживают тебя со свету. Я для них что-то вроде говорящего консервного ножа.
Я рассмеялась.
— Хорошо тебе, — отозвалась Фран. — Тебя-то никогда не унижали при посторонних собственные дети.
— Да, — согласилась я, прибавляя скорость, чтобы догнать белку. Франческа немного отстала. — С этим я и сама прекрасно справляюсь.
Фран настигла меня и даже не задохнулась.
— Поппи твердила, что я всю жизнь ей испортила! Это в пять лет! Так бы и прибила, — продолжала она.
Я незаметно улыбнулась. Из меня педагога ни за что не выйдет — не выдержу и расхохочусь в самый ответственный момент.
— Видишь, какая я брюзга. А все летние каникулы виноваты, я думала, они никогда не кончатся.
— Летние? Фран, опомнись: сейчас октябрь.
— Вот именно. А я до сих пор не в себе. Ник вечно в разъездах, Каспар, как тебе известно, совсем от рук отбился, девчонки вертят мной как хотят. Как мне надоели эти сражения по всем фронтам.
Фран дала мне удобный повод перевести разговор на Каспара, и я не упустила случай.
— А как мой обожаемый крестник?
— Хреново. Представляешь, он считает, что я просто не могу его понять, потому что у меня не было настоящей молодости. Из себя выводит, особенно когда талдычит одно и то же. Да, нам в свое время было легче, но кто сказал, что я не в состоянии их понять? — Франческа покачала головой в шлеме. — Бред какой-то. Вечно они возмущаются; что бы я ни сделала, все не так. Кстати, спасибо, что спасла его тогда. Хотя бы тебя он слушается.
Я тщательно обдумала следующую фразу.
— Он говорил, ты совсем запилила его из-за какого-то пива.
— Правда? Когда это он успел?
— Недавно звонил мне, чтобы поболтать.
— Поболтать?
Она затормозила. Я тоже перестала крутить педали, развернулась и остановилась лицом к ней. Значит, во внезапный приступ общительности Каспара она тоже не поверила.
— А он не говорил, что пиво было не наше?
— Что? Нет.
— Так я и знала. Он стащил его из соседской кухни. Дети наших соседей — ровесники нашим, так что мы не запираем входные двери, часто обедаем все вместе и так далее… Какого стыда я натерпелась! И не отпустила его гулять. Оскорбился, само собой, грохнул дверью со всей дури. Аж тошно вспоминать.
— Паршивец. Нет, об этом он и не заикался.
— Не понимаю, что на него нашло. Не понимаю — и точка.
Я вспомнила о своих детских выходках. В целом я была послушным ребенком, но однажды несколько месяцев дулась на родителей за то, что меня не отпустили в гости, и думала, как и Поппи, что они мне испортили всю жизнь.
— За что он тебе так мстит?
Франческа с ужасом уставилась на меня.
— Я не говорю, что ты это заслужила. Но ведь он почему-то мстит тебе.
Франческа медленно покачала головой и поехала дальше, не ответив. У пруда она прибавила скорость. Я следовала за ней, чуть отстав, и думала о том, что вовсе не хотела оскорбить ее. На полпути вокруг пруда она притормозила, а я догнала ее.
— Уже лучше, — пробормотала она. — Хоть легкие проветрились.
— Тебе бы уехать куда-нибудь на пару дней, пусть Ник присмотрит за домом. Давай завалимся в СПА — в будние дни у них скидки. Кажется, у меня где-то припрятан сертификат с благотворительного аукциона. Я приглашаю! Может, ты просто устала.
К слову, об усталости: я заметила, что тяжело отдуваюсь. А Фран даже не запыхалась.
— Пора снова принимать женьшень, — произнесла она, пропустив мимо ушей мое приглашение. Я так и не поняла почему: то ли не расслышала меня — на пруду орали гуси, то ли не поверила в историю с сертификатом. Или просто не желала принимать от меня подарки.
— К черту женьшень, тебе надо просто развеяться. Выбраться в люди. Принарядиться, вымыть голову — разумеется, если это не повредит озоновому слою, — влезть на шпильки, выставить ножки напоказ и рвануть со мной на тусовку.
— Ты хочешь сказать — засесть в баре и поболтать о своем, о девичьем?
— Вообще-то я имела в виду настоящую тусовку. Без желе и мамаш с тройными вакцинами.
