— Знаете, а я ведь принял вас за другого, — искренне признаюсь я. — За одного сволочного человека. С войны еще. — Горбатюк понимающе улыбается.
— Может, какого-то изменника?
— Нет, он — не похож на изменника.
— Трус?
— И не трус. Когда нужно было, он проявлял храбрость. Да и другим трусить не давал.
— Строгий, значит?
— Строгий — не то слово. Скорее — безжалостный.
Горбатюк поворачивается к столу.
— Ну, на войне жестокость — не грех[227].
Горбатюк, принятый Василевичем за Сахно в начале романа, не зря ему его напомнил — на войне тот тоже работал в органах, проявлял немыслимую жестокость в прокуратуре военного трибунала. Сейчас, получая максимально возможную пенсию, он живет, полный достоинства и наград, обласканный системой, которая, утверждая, что сталинизм из нее выкорчеван, продолжает ценить и поддерживать сталинских палачей. Когда Василевич узнал о должности Горбатюка, тот немедленно занял в его мыслях место рядом с Сахно. Подвыпив, Горбатюк ностальгически вспоминает свою неземную власть над людскими судьбами во время войны, со смаком описывая наиболее запомнившиеся ему собственные «подвиги» в уничтожении невинных. Этот разговор приводит собеседников к жаркому спору и заканчивается сердечным приступом у Василевича.
Сахно в военных главах романа и Горбатюк в мирных представляет собой одно и то же явление, так как каждый из них — центр сюжетной линии «своего романа» — военного или мирного. Они также являются прочным мостом, тематически соединяющим место и время этого эпического произведения Быкова.
Как и в других романах Быкова, здесь много персонажей, причем персонажей с биографиями, либо достаточно подробными, либо данными вкратце, но так, чтобы читатель смог представить то или иное действующее лицо. Нередко характер героя Быкова по-настоящему раскрывается в истории его любви. В «Мертвым не больно» автор следует той же традиции. Это можно сказать о судьбах Юрия Стрелкова, Лени Василевича, Кати Щербенко.
Катя — героическая, волевая и опытная медсестра, прошедшая войну с августа 1941-го. Она постоянно, скромно, со знанием дела, но — что важнее всего — тактично и человечно помогает раненым. В то же время она никогда слепо не следует неразумным приказам, упрямо и по-волевому настаивая на том, что, по ее мнению, нужно ее подопечным — раненым бойцам. Эти качества медсестры, без сомнения, говорят о сильном и независимом характере молодой женщины, которая часто проявляет смекалку и мужество при обстоятельствах, когда пасуют опытные бойцы и командиры. Она, как и Юра Стрелков, погибает из-за Сахно — тот послал ее ведомой их группы через минное поле. Тот же Сахно, рассматривая документы погибшей, цинично отзывается об обстоятельствах истории ее любви с комбатом Москалевым. Лейтенант Василевич вспомнил недавний приказ из штаба дивизии, вынесший дисциплинарное взыскание Кате Щербенко за ее связь с женатым человеком. Леня Василевич, у которого сложилось непоколебимо уважительное отношение к Кате, глубоко возмущен поведением ненавистного ему Сахно:
Я едва владею собой. Очевидно, он меня доведет до бешенства. Я не могу его видеть… Удивительно, насколько мы разные люди! Офицеры одной армии. Граждане одной страны. Черт его знает, отчего это? Почему соседство этого лакееобразного немца мне легче выдержать, чем его?[228]
История любви Лени Василевича не менее трагична, чем у Кати, только еще короче. Его возлюбленная — тоже медсестра и могла бы быть младшей сестренкой Кати. В глазах Лени эта чистая, невинная девушка нуждалась в защите и опеке, которую он ей по возможности и оказывал. Смертельная пуля забрала жизнь этого полуребенка в тот час, когда Леня Василевич готовился объявить ей о своей любви. Василевич признается себе, что никогда и никого не любил так сильно, как ее. Читателя, однако, немного настораживает тот факт, что в своих воспоминаниях, словно оберегая что-то, возможно существующее только в его воображении, Василевич никогда не называет имени возлюбленной. Быть может, таким образом он оберегает свою неосуществленную мечту о любви?
У любимой Юры Стрелкова не только вполне конкретное имя (ее зовут Лида), но история любви этой пары подтверждается подробными деталями и складным, естественным ходом развития. Юра и Лида полюбили друг друга чуть ли не детьми, и отношения эти сложились задолго до войны. Случайный взгляд на вокзале на одну женщину как-то неожиданно вызывает у Василевича воспоминания о Юриной любви:
Помню, как нетерпеливо он выхватывал из рук дневального ее письма, раскрашенные цветными карандашами. Сколько же в них было нежности и самоотдачи! Это была яркая любовь, о которой с завистью я мечтал всю жизнь. Где же она теперь, его Лидка?[229]
Женщина на вокзале, невольно вызвавшая эту вспышку воспоминаний Василевича, — его ровесница; она — одинокая, печальная, бедно и мешковато одетая — типичная представительница своего поколения, молодость и женское счастье которого были безжалостно погублены войной. Почему-то Леня воображает, что Лида должна выглядеть точно так, как эта несчастная, хмурая фигура. И мысль о том, что прекрасная любовь Юры и Лиды могла вылиться в такое вот убогое, бесплодное и одинокое женское существование, наполняет его болью. Василевич несет на себе тяготы той войны, словно все это — груз его личной вины и ответственности, и поэтому ему так трудно примириться с прошлым.
Отрицательное восприятие Василевичем его антипода — Сахно — усиливается тем, что капитан госбезопасности, несмотря на свое одиночество среди окружающих его людей, совершенно не нуждается в них. Все, что ему нужно, — власть — он получает благодаря сильнейшему союзнику: государственной машине. Сахно и ему подобные несколько потерялись со смертью их вдохновителя — Иосифа Сталина, но их потери мизерны по сравнению с утратами народного большинства, таких, как Юра, Лида, Леня… Горбатюк, этот Сахно мирного времени, продолжает и через двадцать лет после войны наслаждаться своим привилегированным положением; правда, он скучает по своей военной роли палача. Группа молодежи, для которой он не более чем мастодонт, доказала, что время его прошло. Эта группа молодых людей заметила Горбатюка, когда тот попробовал получить номер в гостинице без очереди, бряцая своими заслугами. Они с молодой заносчивостью стеной стали за Василевича и поддержали его в споре с Горбатюком. А Василевич не пропустил на этот раз возможности «по-мужски» ответить ненавистным ему упырям в лице бывшего военного прокурора: «Мои кулаки внезапно наливаются весом. В глазах снова туман, и в тумане — не Горбатюк — Сахно. Сзади — требовательный, суровый оклик, которого я уже не слушаю. Кто-то подскакивает сбоку, чтобы схватить меня за руку. Но я опережаю и, подавшись всем корпусом, бью его в скулу»[230]. Все это происходит в отделении милиции, на глазах у стражей порядка, отреагировавших по закону на «нарушение», но не наказавших Василевича «по всей строгости». Леонид Василевич тем не менее все равно не в силах успокоиться, думает, что, если Сахно и пережил войну, он вряд ли хоть чуточку лучше: «Я знаю, что наша встреча была бы никчемной. Он ведь из породы Горбатюков, и двадцать лет для их перевоспитания — слишком малый срок»[231].
Думается, что основная связь между Василем Быковым и персонажем его романа, младшим лейтенантом Василевичем, заключается в неумолкающей душевной боли за неправедность жизни под Сталиным, Гитлером и их приспешниками, бесчисленными сахно и горбатюками.
В сюжете романа «Мертвым не больно» нет ни одного лишнего или не связанного со сложной конструкцией романа персонажа. Напротив, все в этом романе функционально и взаимосвязано. Порой кажущийся лакееобразным Энгель, несколько раз нами упоминаемый, на самом деле — сообразительный школьный учитель, добродушный и добросердечный человек. Кроме всего прочего, он и образован получше большинства советских военнослужащих, более умелый солдат и, казалось, безукоризненный товарищ, помогающий советским раненым по собственному почину. Энгель сопровождает лейтенанта Василевича на его военной дороге в повествовании гораздо дольше, чем Катя Щербенко и Юра Стрелков. Его роль в романе многогранна как в чисто сюжетном развитии, так и в глубоко психологическом. И ведь не случайно, что автор не заведомой дряни Сахно, часто угрожавшему Василевичу смертью или трибуналом, и не его помощнику по имени Сашок, копирующему своего хозяина, дает возможность расправиться с порядочным человеком, прекрасным другом и ответственным солдатом — младшим лейтенантом Василевичем. В романе, как мы знаем, расправа над Василевичем совершается Энгелем — человеком не злым, скорее славным во всех отношениях; читатель понимает, что этот учитель глубоко благодарен Василевичу за защиту от Сахно и ему подобных, когда он сам был в советском плену. Этот неприметный с виду человек тем не менее — символ и утверждение писательской мысли, которую можно определить таким образом: до той поры, пока Энгели (по обеим сторонам фронта) подчиняются своим Сахно и Горбатюкам, только мертвым не будет больно на земле.
