– Если что, вызывай меня из дома, Олька. Даже в Новый Год – на такси приеду, слово даю.
И вышел из помещения заправочной. Следом за ним торопливо ушла Елизарова.
08:15
Началась пересменка, и заправочная наполнилась народом. Бумажка, разумеется, привлекла к себе внимание.
– Яна, три баралгина, два эуфиллина, четыре физраствора, шесть «десяток» и сотню для Геннадьевны сдаю, – первым открыл сбор Серега.
Фельдшера одобрительно загомонили. Следующей, краснея, пятьдесят рублей сдала Анечка Демерчян. Расходный лист украсился третьей фамилией.
– Оба, у Ольги лялька заболела? – удивился Вертинский. – Недавно же только ее видел. Яночка, вот, тоже сотню дам.
– Ууу, жмот, – фыркнула Валя Холодова, пихая его локтем. – Подвинься. Ян, на, триста. Я не «четырнадцатая», зажимать не обучена.
– Хорошо ночью поработала, – засмеялся Антон. – В гостинице или под гостиницей?
– По гостиницам не шляюсь, – надменно сказала Валя, разворачивая свою расходку. – Только по вокзалам.
– И кто ж там такой щедрый?
– Я девушка честная, поэтому беру дорого. Отвали, сказала, дай заправиться!
Фельдшера подходили и уходили, оставляя, кто сколько мог от заработанных за смену денег в коробочке из-под перчаток. После окончания пересменки одна сторона расходного листа была полностью исписана аккуратным почерком Яны. Всего двадцать семь фамилий.
После того, как все бригады вновь заступившей смены разъехались по вызовам, в заправочную зашла старший фельдшер, прошлась по ячейкам, проверяя, не оставил ли кто там постельные принадлежности, заглянула в баки для использованных игл, на предмет присутствия на последних колпачков. Уходя, скользнула взглядом по объявлению, остановилась и перечитала.
– Маша!
– Что, Анна Валерьевна? – сменившая Яну фельдшер нагнулась к окошку.
– Это что такое?
– Елизаровой деньги собираем.
– Мы что, на паперти, что ли?
Маша закатила глаза.
– Это медицинское учреждение, – гневно отчеканила старший фельдшер. – Что больные скажут, если увидят? Кто разрешил?
– Да никто… сами.
– Сами! Детский сад, ей-Богу! Хорошо, Аркадий Михайлович не видел!
– Мне снять?
– Не надо. Елизарова повесила – пусть она и снимает.
Маша поджала губы и сделала вид, что увлечена чтением расходок.
– Сколько там набралось уже? – секунду спустя, понизив голос, поинтересовалась старший фельдшер.
– Три пятьсот, – сверившись с бумажкой, ответила девушка.
– О-хо-хо, – вздохнула Анна Валерьевна, доставая из нагрудного кармана халата сложенную вдвое купюру. – На, пусть будет четыре, для ровного счета.
– Анна Валерьевна!
– Тише! – строго произнесла старушка. – Не шуми, ради всего святого… Хотела себе к празднику духи купить, да уже ладно, перебьюсь пока. Бери, бери, да не пиши там много.
13:03
В обед в заправочную за ватой зашла диспетчер Надя, столкнувшись в дверях с заведующим подстанцией. Оба внимательно прочитали текст объявления.
– Тебе чего, Надюша? Ваты опять?
– Я сейчас, – девушка махнула рукой и побежала в диспетчерскую.
Маша недоуменно посмотрела ей вслед.
– Машунь, дай-ка мне эту бумажку, – попросил заведующий.
– Зачем, Резо Георгиевич?
– Дай, говорю.
Минут через десять Резо вернулся, помахивая сверкающим красным текстом листом, на котором была та же информация, что на бывшем сообщении в поликлинику, только отпечатанная на принтере крупными буквами.
– На, повесь, пусть смотрится по-человечески.
– Красотища, – улыбнулась фельдшер.
– Барахла не держим, – подмигнул заведующий. – На, у меня тут три сотни завалялось как раз. И Елизаровой скажи, если еще будет по восемь ЭКГ на каждом вызове снимать, я к ней домой сам вместо Деда Мороза приду! У станции бюджет не резиновый – столько пленки покупать. Если с работы попрут за перерасход средств, жить к ней пойду!
– Все шутите, Резо Георгиевич…
Заведующий ушел, повторно столкнувшись в дверях с запыхавшейся Надей, прижимавшей к груди плотный конверт.
– Значит, так, Мария. Держи – вся диспетчерская, старший врач, сестра-хозяйка и две санитарки.
– Ого!
– Все, давай вату и я побежала, там вызовов до черта.
19:37
Вечерняя пересменка добавила в расходный лист еще восемь фамилий. Банкноты уже с трудом впихивались в распухшую коробку из-под перчаток. Маша завела вторую расходку. Персонал, пришедший работать в ночь, появлялся в заправочной, читал, качал головами и тянулся за бумажниками. Некоторые, правда, раздраженно фыркали и уходили, ничего не оставив – им никто ничего не говорил.
Больные, пришедшие за амбулаторной помощью и в работающий ночами стоматологический кабинет, поглядывали в помещение заправочной.
– Слышь, доктора, а вы вообще меня лечить собираетесь? – поинтересовался крепко принявший на грудь мужик, пришедший на станцию с жалобами «шел-поскользнулся-упал-помогите».
– Пересменка, жди! – гаркнула из-за окошка диспетчерской Зоя Савельевна.
– Ну, Гиппократы… – покрутил головой мужик, нетвердой походкой направляясь к лавочке, стоящей в коридоре возле щита с суточными графиками. Сидящая на ее краю молодая девушка с раздутой флюсом губой брезгливо поморщилась, унюхав волны перегара, источаемые мужиком. Тот, увидев ее выражение лица, раздумал садиться и сунулся в заправочную. Некоторое время он с интересом водил головой по сторонам, рассматривая баки для дезинфекции отходов медицинского назначения, ячейки для бригадных сумок, пока не наткнулся взглядом на объявление.
– Ты чего тут забыл, друг любезный? – поинтересовалась Маша из-за решетки.
– Дык… за помощью пришел…
– Это ты заблудился – вон там диспетчерская, к ним обратись.
– Да сказал уже, – с досадой махнул рукой мужик и покачнулся, неверно оценив возможности своего вестибулярного аппарата. – Жди, сказали…
– Ну так и жди. Только в коридоре, эта комната для персонала.
Мужик скривился и направился к выходу. Но на полпути вернулся.
– Слышь, а это чего? – спросил он, ткнув пальцем в объявление.
– То самое, – строго ответила фельдшер. – Не твоего ума дело. Иди, иди, давай.
– Разгавкалась… – мужик вышел, крепко стукнувшись плечом о дверной косяк. – Ой, бл… Доктора, вашу мать…
– НА ВЫЗОВ БРИГАДАМ – ПЯТНАДЦАТЬ, ШЕСТНАДЦАТЬ, ДЕВЯТНАДЦАТЬ, БРИГАДЕ ПЯТЬ АМБУЛАТОРНО! – раздалось из селекторного динамика.
Коридор станции наполнился медицинским персоналом. Звякнул колокольчик на двери у стоматолога. Началась вечерняя смена. Амбулаторные больные по одному исчезали за дверью кабинета.
Подвыпивший мужчина вышел из процедурного, белея свежей повязкой на голове. От госпитализации он, естественно, решительно отказался. Врач и фельдшер лишь пожали плечами, Мариша наложила ему симпатичный «чепец» на голову, предварительно обработав здоровенную ссадину на темени перекисью водорода. Пациент просто растаял от шарма, источаемого девушкой и ловкости, с которой она наложила ему повязку.
– Ну, с наступающим вас, девочки… – неловко сказал он, выходя.
Уже в дверях станции он остановился, пропуская молодую женщину, несущую на руках покрасневшего ребенка трех лет, заходящегося лающим кашлем.
– Господи, девочки, помогите, у нас аллергия на пыль!! Он задыхается!
– ОДИН-ДВА АМБУЛАТОРНО, ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ! – рявкнул селектор голосом Зои.
Из своего кабинета торопливо вышла старший врач.
– Сюда, девушка, сюда, моя хорошая, – услышал мужик. – Вон уже бригада идет. Не переживайте так. Уважаемые, посторонитесь, тут женщина вне очереди.
Хлопнула дверь амбулаторного кабинета. Мужик, постояв и что-то вспомнил, вернулся обратно и постучал по откидному столику в заправочной.
– Что тебе, красавец? – поинтересовалась Маша. – Полечили?
– Ну… типа того. Это, сестричка, а что там с этой… ну, вот, на бумаге у вас написано… Сильно дитё болеет?
