— Давай на ты, сто лет деревенской сметаны не ела, сама то я родом из Жуковки, но уже пятнадцать лет в городе живу, а здесь такой сметаны не купить! — заявила она.
— Как это не купить? — возмутилась я, — Такая же сметана на рынке продаётся, мужа моего хозяйство, отдел называется «Русское раздолье».
— Прям и такая же? — с улыбкой и сомнением спросила Яна.
— Да, — хмыкнула я, — Правда, попробуй ещё купить успей. Там и масло, и сыры, молоко и мясо, яйца, большой такой отдел.
— Ой, а я, кажется, видела, яйца покупала там и мясо. Но надо записать, как говоришь, называется отдел? — Яна отвлеклась от сметанной плюшки и полезла в сумочку за записной книжкой.
— «Русское раздолье», это на круглом рынке, — продиктовала ей, радуясь, что, возможно, привлекла клиента.
Хотя, продукция с хозяйства моего мужа всегда была в ходу и пользовалась спросом. Ничего не залёживалась в магазинах ни в городе, ни у нас в посёлке. Даже новые точки открыть не было возможности по той простой причине, что бесперебойно снабжать их было нечем.
Пролежала я в перинатальном центре чуть меньше недели, успела подружиться с Яной и ещё одной соседкой по палате Галиной, которую подселили к нам позже. Наболталась на год вперёд, насмеялась и даже рожать не хотела, чтобы не разлучаться с новыми подругами.
А потом, как-то всё обнулилось. Стало таким неважным. И не без причины, а потому что на руке появился пластиковый браслет с моим именем, датой и временем рождения сыночка. Такая же бирочка была на руке малыша, на ножке и на кроватке.
Целый волшебный мирок на двоих среди синих стен и большого окна без штор. Новый человек маленького роста и у нас с ним одна и та же бирка, а я мама.
После родов меня перевели в отдельную палату на другой этаж и сразу с сыном. Медсестра показала, как правильно прикладывать к груди, как пеленать и оставила нас наедине. От растерянности в первые часы после рождения сына, я даже не сообразила, что надо позвонить мужу, а ведь я не звонила ему! Вообще! Даже когда шла на роды.
Толя сам позвонил мне, как обычно, вечером чтобы поговорить перед сном.
— Привет, милая, как ты? — спросил меня, а я словно воды в рот набрала, осторожно сев на кровати, не знала, как теперь сообщать что он уже не только муж, но и папа.
Сынок уже три часа назад как родился и крепко спал в кроватке, а я мужу не сказала.
Дура!
— Алло! — позвал муж, после моего длительного молчания, — Ты где там?!
— Да, да. Я здесь, привет, да вот, в палату перевели одноместную, родился у нас сыночек... — призналась несмело, закусив губу.
Если бы я была на месте Исаева, я бы смертельно обиделась, но мой муж явно не из обидчивых. Хотя первую минуту на том конце было тихо. Дала мужу время, чтобы он осознал новость.
— Ну ты мать даёшь! — первые слова мужа были сказаны со смехом, и я сразу выдохнула, раз весел, значит, он не злится.
— Прости, как-то всё спонтанно началось, и я ни о чём другом думать не могла, а потом... — муж смехом прервал поток моих оправданий.
— Как ты себя чувствуешь? Как сынок? Ты мне фотографию пришли, как поговорим, — попросил Толя.
— Всё хорошо и у меня, и у Игорька. Молока насосался и спит себе, мужичок. На кого похож непонятно, но шевелюра рыжеватая, это в тебя, — я тихонько рассмеялась. Те три волосинки на лысой голове сына действительно были рыжие, знатная шевелюра.
— Когда родился? — уточнил муж.
— В шесть сорок три, пятьдесят один сантиметр, три килограмма и двести пять граммов. И всё действительно случилось внезапно, я даже поужинать успела.
— Отдыхай тогда, только фотку пришли, бирок и сына, — запросил Толя, чуть позже произнёс, — Спасибо за сына, любимая.
После разговора с мужем я устроила целую фотосессию. Выслала Исаеву с десяток фотографий нашего сыночка. Красный, облезлый, сморщенный, всё лицо в пучок, а такой красавец он был для меня, это нельзя передать словами. По мощности чувства, наверное, больше силы солнца, так меня распирало от любви к этому крохе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За этими хлопотами, попытками осознать, что уже всё, статус уже другой, и живот не идёт впереди меня, я упустила один момент. А когда приедет мой муж? Он за всю неделю моего нахождения в перинатальном центре так и не смог выбраться. Крайний уговор был на воскресение, но в пятницу я уже родила и теперь мне не спалось. Мой муж не пообещал, когда теперь, а я не знала, как здесь принято.
Это там, где я обхохатывалась с Яной и Галкой, можно было приходить прямо в палату.
Можно было бы загрустить, но я успела только задуматься. Игорь завозился, капризно ворча словно медвежонок.
— Ого, это ты у нас в папочку пошёл, ворчишь как медведь, — взяла сына на руки и время занято было только этим крохой.
Мне некогда было переживать и о чём-то думать, кроме как перепеленать, покормить, разглядеть маленького человека. Хотя кое-что я всё же поняла.
Не видать мне учёбы как собственных ушей, потому что я по уши влюбилась в сына и не смогла бы отойти от него дальше, чем на метр.
Если раньше я и думала про учёбу, всегда считала, что если не всё, то многое будет зависеть от желания моего мужа, а оказалось иначе.
Время потеряло счёт, я даже не смотрела на часы, просто держала сына руках и убеждала себя, что необходимо его положить в кроватку. Самой тоже надо было поспать, здоровый сон и всё такое. Но как? Не понимала, как смогу этот тяжёлый тёплый комочек счастья передоложить куда-то дальше от себя. А ведь медсестра строго наказала, чтобы я ребёнка спать к себе не брала.
— Сыночек, — шептала с любовью, наверняка со стороны бы кто-то видел, решил бы что сумасшедшая.
Собравшись, всё же сделала над собой усилие и вернула сына в кроватку, ставя её впритык к своей кровати. Ещё минуту я устраивалась спать, потом глядела на экран телефона, переживая, что муж ничего не сказал про фотографии, хотя галочки просмотрено стояли.
Хоть бы смайлик отправил...
— А папочка у нас всё равно хороший, только важный и занятой, — шепнула сыну, глядя на его сморщенную мордашку через прозрачный бортик кроватки.
Шептала и даже не подозревала, что Исаев в это время уже доехал до перинатального центра и вот-вот зайдёт в палату и не с букетом, а с горячим куриным бульоном в двухлитровой банке.
Муж явился так внезапно и нежданно, ещё и в белом халате, и голубой бандане как у хирурга, что я не сразу сообразила кто передо мной. В первые секунды подумала врач, но смутила банка в руках, а потом заметила и знакомое кольцо с синими камнями.
— Привет...— шепнула растерянно, когда дошло, кто стоит в дверях, а у Исаева всё внимание только на кроватку, где спал сын.
Только тогда муж зашёл в палату, прикрыв за собой дверь.
— Держи, пей, — без приветствий велел Анатолий, вручив мне банку с горячим бульоном, открыв её перед этим.
Это значило, что пить надо сразу и без возражений. Мне бульон, мужу сына. Исаев сразу взял Игорька на руки. Одновременно уверенно и осторожно, что даже не разбудил. Смотрел на него недолго, а потом... понюхал. Хорошо, что я в это время не пила бульон, а просто молча за ними наблюдала иначе подавилась бы от смеха и удивления.
— Молоком пахнет, — оценил Анатолий, с радостной улыбкой и щурясь от удовольствия.
— Фух, — выдохнула я, решив, что на фоне моей безмерной любви к сыну у меня ароматические галлюцинации, — Я думала, что мне кажется, но раз ты тоже так считаешь, то у нас молочный сын.
— Да вроде все грудные дети так пахнут, — проговорил муж тихо, опасаясь разбудить спящего сына.
— Не плачет, а ворчит как медвежонок, — рассказала с улыбкой.
Человеку несколько часов от роду, а уже столько всего про него можно было рассказать, меня прямо распирало от этого всего. Что было весьма удивительно, я ведь о детях никогда не мечтала. Достаточно было мысли, что они будут когда-то там потом, после учёбы. И даже когда вышла замуж за Исаева, надеялась, что материнство коснётся меня не сразу, да и потом, когда дошло, что беременна мысли были иные. Просто так получилось, и я спокойна была до рождения сына, а после словно заболела.
