Работать с Уинном было нелегко, и в этом нет ничего удивительного. Он обходился с подчиненными жестко и мог резко одернуть, когда наши дела и суждения не отвечали его очень высоким стандартам. Но происходило это только наедине. При посторонних он оказывал нам всемерную поддержку, требуя, чтобы секция поиска говорила как один человек. В итоге все руководящие сотрудники, начиная от заместителя начальника ГМШ и ниже, стали с таким же или почти таким доверием относиться к рекомендациям ночного дежурного — самого младшего подчиненного Уинна, — как и к прогнозам самого начальника секции в дневное время. Он пользовался у подчиненных не только авторитетом, но и глубоким уважением, и каждый из них старался облегчить его бремя и сделать все возможное, чтобы поддержать его и репутацию секции. Временами бывали, конечно, и трения. При таком огромном напряжении было бы просто удивительно, если бы всегда и во всем существовала тихая гармония между людьми, мужчинами и женщинами, которых собрали вместе более или менее случайно — а их было больше десятка — и у которых жизненное прошлое, амбиция и темперамент были столь различны. Примечательно другое: как редко проявлялись эти трения и какими незначительными они были. Люди лучше всего работают при трудных обстоятельствах. Поэтому каждый сотрудник секции поиска делал абсолютно все, что от него зависело, и в слове «все» было гораздо больше фактического содержания, чем можно было ожидать.
Глава одиннадцатая
ЯНВАРЬ-МАЙ 1943 г. НАКАЛ БИТВЫ ЗА АТЛАНТИКУ ДОСТИГАЕТ ПРЕДЕЛА
В первые пять месяцев 1943 г. сражение за Атлантику подошло к наивысшей точке. Его чаша весов склонялась то в пользу одной, то в пользу другой стороны. В январе из-за на редкость плохой погоды, а также благодаря успешному изысканию и прокладкам безопасных маршрутов потери судов от атак подводных лодок составили всего 200 000 тонн. В феврале они увеличились до 360 000 тонн, а в марте подскочили до 627 000 тонн. В апреле и мае потери снизились соответственно до 328 000 и 264 000 тонн.
Но и подводные лодки расплачивались за свои успехи более высокой ценой. В январе было потоплено шесть лодок, в феврале — девятнадцать, в марте и апреле — по пятнадцать, а в мае — не менее сорока одной. В итоге за пять месяцев немцы потеряли девяносто шесть подводных лодок. Таких потерь не мог бы выдержать ни один подводный флот в мире, хотя у немцев он и возрос за указанное время до 400 с лишним единиц. К концу мая Дениц признал свое поражение и отозвал подводные силы с путей караванов в Северной Атлантике. Правда, осенью он попытался снова направить их туда и далее не прекращал сражений в той или иной форме до последнего дня войны. Однако прежнего противоборства уже не наблюдалось, сражения в Атлантике не носили уже столь ожесточенного характера, как в первые пять месяцев 1943 г., и особенно в марте. Тогда немецкие подводные лодки потопили девяносто пять судов, из них семьдесят два — в конвоях. При этом только шесть лодок понесли наказание от корабельного и воздушного прикрытия конвоев.
Казалось, что английский Главный морской штаб был на грани отчаяния. Ведь создавалось впечатление полной беспомощности системы конвоев, считавшейся одним из наших надежных способов проводки караванов судов. Часто цитируется такое выражение: в Адмиралтействе не раз высказывалось мнение, что «немцы никогда не были так близки к тому, чтобы разорвать коммуникации между Старым и Новым Светом, как в первые двадцать дней 1943 г.». Кептен флота Роскилл в своей книге «Война на море» пишет: «Они, должно быть, чувствовали, что глядят катастрофе в лицо, только не признавались в этом».
Как это ни странно звучит, но такой взгляд никогда не высказывался в секции поиска даже в личных беседах. Странно потому, что на стенах этой комнаты висели все относившиеся к данному вопросу графики и статистические сведения о потерях союзников и компенсации потерь; о потопленных одиночно следовавших судах и судах, находившихся в конвоях; о числе потопленных подводных лодок и о еще более быстрых темпах вступления в строй новых и выходивших из Балтийского моря; о количестве прибывавшего в Англию военного снаряжения и продовольствия; о войсках, доставляемых из США; об имевшихся воздушных и надводных силах для осуществления наступательных и оборонительных патрульных операций; о числе самолетов дальней авиации и эскортных авианосцев, которые медленно, но верно закрывали бреши в воздушном пространстве Атлантики. Иными словами, у нас были все сведения, чтобы судить об успехах и неудачах в битве за Атлантику. Потому, может быть, все это и казалось не таким уж странным: ведь Уинн и его сотрудники тогда реально ощущали дыхание этой битвы и могли видеть отчаянные усилия противника, который, как в азартной игре, делал последнюю ставку в надежде достичь своей цели.
Нам известно было не только количественное наращивание союзниками своих сил и оснащение их более совершенными видами оружия, прежде всего 10-сантиметровым радаром. Мы видели также все признаки и даже малейшие нюансы упадка морального состояния у командного и рядового состава экипажей подводных лодок, пусть пока самые слабые, почти незаметные, но постепенно растущие и проявляющиеся все более явственно в условиях, когда этих людей стали бросать в пекло боя при первом же их выходе в море. Мы видели не только это, но и беспокойство самого Деница, который терял веру в своих подчиненных. Это проявлялось, когда он обращался к командирам подводных лодок в море с призывами и увещеваниями.
Еще 8 февраля Уинн в связи с возвращением из рейда одного подводного танкера из-за возникших на нем неисправностей указывал следующее: «В последнее время отмечается возросшее число повреждений, выводящих из строя те корабли, которые выходят в море из Бискайского залива»[82].
Недооценки опасности, представляемой подводными лодками, не существовало. 2 февраля Уинн подготовил документ под названием «Будущая стратегия командующего подводным флотом. Анализ за период с мая по август 1943 г.». Отметив недавнее назначение Деница главнокомандующим военно-морскими силами Германии вместо Редера и указав, что в его распоряжении будет примерно 200 подводных лодок, предназначенных для действий с баз в Атлантике, Уинн прогнозировал их распределение Деницем летом 1943 г. по районам боевых действий и приходил к следующим выводам:
1. В ближайшие четыре месяца действия подводных лодок в большей степени будут сосредоточены в районе между Ньюфаундлендом и Исландией.
2. Пока потери не будут превышать 15 %, а среднее число потопленных за последующие четыре месяца судов будет не меньше чем 1/2 корабля за один поход подводной лодки, серьезных изменений в положении дел не произойдет. В Северной Атлантике в декабре и с еще большей очевидностью в январе последнее условие выполнялось; к тому же не было потоплено ни одной подводной лодки (в этом районе).
3. Если наступит поворот, то он произойдет внезапно и практически на 180°, как в случае, когда США вступили в войну и все действия были перенесены к американскому побережью; эти изменения были произведены в течение шести недель после возникновения новой обстановки.
4. В таком случае главными узловыми районами будут:
а) о-в Кюрасао,
б) о-в Тринидад,
в) проходы Карибского моря,
г) Натал и в особенности район между Азорскими о-вами, о-вом Мадейра и Канарскими о-вами, а также маршруты в океане между Карибским морем, Бермудскими и Азорскими островами.
Отвлекающая активность вблизи Кейптауна, Фритауна, Либревиля, устья р. Ла-Платы и на северо-западных подступах к Англии неизбежно затруднит уравновешивающее сосредоточение эскортных сил в новых районах возможных атак.
Главное условие готовности к предстоящей фазе — предельная мобилизация противолодочных самолетов и надводных кораблей.
Приведенный прогноз был поистине великолепным. В нем отражалось не только понимание хода мыслей Деница в тот момент, но и реакция немецкого адмирала на противоположные обстоятельства, которые, как предсказывал Уинн, действительно возникли. Прогноз оказался неполным лишь в одном: в недооценке той быстроты, с какой союзники смогут одержать победу в Северной Атлантике.
