потом делает несколько шагов в сторону бойцов и выпускает молнию в одного из них. Недолго думая, накрываю его инферно.
В месте взрыва вообще нет ничего, тварь просто разметало на молекулы. Боец, в которого попала молния, садится, трясёт головой, жив, слава богу. С неимоверной злостью выискиваю монстров, не церемонясь, расстреливаю издалека. Найденный ещё один кубо-паук также ничего не может противопоставить моему инферно – похоже, их молнии имеют невысокую дальность.
Возвращаемся уставшие. Вся команда вываливается из буса и буквально падает на траву. Через пять минут я с немалым трудом поднимаюсь и иду к штабному зданию, первым делом нахожу Макса, отдаю ему запись с камеры буса. Оглядываюсь в поисках Эли, с трудом нахожу её в самом углу большого зала. Она лишь на секунду поднимает на меня глаза, улыбается и снова возвращается взглядом к монитору.
Глава 20
Аня Рыжик.
У меня никогда не было ни брата, ни сестры. После возвращения Энжи из больницы и отъезда Краша, сестра у меня, можно сказать, появилась. Неимоверно страстная до больницы, теперь она превратилась в сплошную заботу и поистине материнскую нежность. Оказывается, готовит она весьма неплохо, только слишком переживает, что её любимому Крашику может не понравиться. Когда он уехал, готовка перестала её так выматывать эмоционально и перестала быть такой изнуряющей.
А меня к кухне она почти не подпускает, заставляя почти всё время проводить за учебниками. Слава богу, что мы почти заканчиваем годовой курс алгебры и геометрии, а потом мне обещан отдых – неделю я могу просто проспать, что я и хочу сделать.
С одной стороны я понимаю, что без неё, без Краша, без Эли я бы не то, что так быстро, скорее всего никогда бы не подготовилась к экзаменам. Так и осталась бы дурочкой с переулочка с семью классами – поначалу я каждый день плакала и просила бросить эту затею, чувствуя, как в моей голове абсолютно не держатся все эти формулы и уравнения. Энжи с ангельским терпением разжевывала мне каждую формулу и объясняла каждое правило. Она сильно изменилась после болезни. Мне стало казаться, что она намного старше меня, исчезла её обычная порывистость и непоседливость. Наверное, изменилась и я – теперь мне высшим наслаждением кажутся мгновения, когда её рука просто легонько массирует мою голову. Я могу лежать часами головой на её коленях, обхватив её за талию. Я целиком смирилась с ролью младшей сестры, ребёнка, которого любят и балуют. Единственное, что меня расстраивает и даже немного обижает – сама она старается избегать проявлений нежности с моей стороны. Иногда от этой невостребованной и копящейся во мне нежности слёзы сами выступают на глазах и тогда я запираюсь в ванной, пока меня отпускают эмоции.
Вот и сейчас я сижу на бортике ванной и смотрю на свои покрасневшие глаза в зеркале. В очередной раз попытка её обнять закончилась резко появившимся срочным делом на кухне. А ведь для меня ничего не изменилось за эти месяцы и я так и не поняла, кто из них двоих мне более важен.
— Анютик. — Слышу её голос с кухни, вытираю слёзы и иду. — Обед на столе.
— Иногда мне кажется, — пытаюсь говорить нарочито весело, — что ты меня откармливаешь с каким-то умыслом.
Она поддерживает мою шутку.
— Конечно, чтобы Крашик не сказал, что я тебя морила голодом. — Она прикасается к моему животу, неприкрытому коротким топиком. — Я думаю, он будет не против этих маленьких мягких округлостей.
Её пальчики скользят по моей талии, заставляя меня дышать гораздо глубже.
— А сама почти не поправилась после больницы. — Обнимаю её и целую. — Всё такой же дистрофик.
— Есть не хочется. — На удивление она не пытается отстраниться. — Врачи сказали, что минимум несколько месяцев сильные эмоции моему сердечку противопоказаны. А ты же знаешь, что в его ручках я себя не контролирую. Так что тебе предстоит отдуваться за двоих.
Она смеётся и целует меня.
— Потому я и тебя немного побаиваюсь. — Признаётся с виноватой улыбкой. — Вот и сейчас…
— Что?
— Я попалась и не хочу, чтобы ты меня отпускала. — Она смеётся и краснеет. — Давай будем кушать.
— Неа. — Разворачиваю её лицом к столу, где в её тарелке порция вдвое меньше моей. — На моём фоне ты вообще смотришься, как скелетик. Краш меня убьёт, когда тебя увидит. А я обещала о тебе заботиться. Я вообще не буду есть, пока ты себе не положишь нормальную порцию и всё не съешь. Врачи тебе не говорили, что нужно хорошо кушать, тогда и сердечко окрепнет?
— Ты вредина. — Она подкладывает себе немножко.
— Нет.
Усаживаюсь лишь тогда, когда порции начинают выглядеть одинаково. Простая пюрешка с котлетками кажется невероятно вкусной, а моя душа поёт. Звенит звонок у входной двери и мы, не сговариваясь, вместе бежим открывать.
***
Эля.
Ожидали увидеть явно не меня. Конечно, разочарование на их лицах растаяло очень быстро, уступив место радости, всё-таки я их подруга, но заметить его я успела, причём на обеих мордашках. Краш, паразит, так и не ответил, когда я его спросила напрямик про девчонок. Но сейчас это и не главное. Сейчас я пришла похвастаться подружкам, насколько я счастлива.
Протягиваю девчонкам коробку с тортом. Энжи подхватывает её, а Аня ловит мою руку с колечком.
— Оп-па! Нашу птичку окольцевали?
Когда я уезжала, спросила у Краша совета, как подтолкнуть Дэна к более близким отношениям, одновременно не оттолкнув его излишней откровенностью, если не сказать грубее. Краша стесняться, мне показалось, уже просто смешно – вряд ли после всех моих выкрутасов в его сторону это больше уронит меня в его глазах. Да и не заметила я в этих красивых карих глазах даже тени насмешки, этот парень всегда для меня будет лучшим другом, сильным, добрым и надежным. Даже ирония у него всегда добрая и какая-то нежная.
— Просто спроси его, какую идею он уже давно хотел с тобой обсудить. Он даже спрашивал моего совета, вроде как сомневался, что тебе эта идея понравится.
Все мои расспросы ни к чему не привели, он только смеялся.
— Вот к Дэну так и приставай с расспросами, чтоб не отвертелся.
Дэна пытать и не пришлось, едва я спросила, он достал из кармана и вложил в мою руку коробочку. Открыв её и любуясь колечком,
