Детям на костылях помогли усесться на садовые скамейки, усадили на них и тех, кого принесли на руках. С другой стороны к столу подкатили и поставили в ряд инвалидные коляски. — Помолимся, — сказал отец Иаков. Кто мог, встал, и отец Иаков прочитал молитву, сначала обычную, которую читали и в Долине — «Очи всех на тя, Господи, уповают», а затем дополнил ее такими словами:
— Благодарим тебя, Господь, что ты в лице твоих посланников Леонардо и Сандры оказал нам помощь в трудные времена и явил Свое милосердие. Нам дорога Твоя помощь, но еще дороже сознание, что Ты не оставляешь в беде Своих детей. Благослови нашу трапезу и раздели ее с нами благодатным Твоим присутствием. — Аминь, — сказали все и перекрестились. Сандра заметила, что не перекрестился один только Ланс, но и он слушал молитву, уважительно наклоня голову. Когда все приступили к еде, Леонардо тихо шепнул жене:
— Не понимаю, как это Ланс может со вмещать уважение к вере в Христа и веру в Антихриста? Сложный человек!
— Ему трудно прийти к вере не потому, что он сложный, а потому, что он цельный, — тоже шепотом возразила ему Дженни. — Ты веруешь с детства и не знаешь, как это трудно — прийти к Богу.
Сандра и Леонардо украдкой наблюдали, как ели дети: они наслаждались каждым кусочком хлеба с сыром, каждым глотком молока, но при этом ели благоговейно и даже торжественно. Карл, уже успевший выспаться, тоже ел теперь аккуратно и степенно. Сандра заметила, что он успел почти дочиста отмыть свои закопченные руки. Леди Патриция и Мария за стол не садились: они ходили вокруг низенького стола и приглядывали за детьми.
Когда закончили трапезу и отец Иаков прочитал благодарственную молитву, Ланселот объявил, что после обеда взрослым обитателям дома предстоит проверить все водопроводные краны, выключатели и электрические розетки. Он предупредил всех, что отныне ограда дома будет находиться под напряжением.
— Леди Патриция и Хольгер, вы могли бы увести пока детей на веранду и посидеть с ними там? Боюсь, что в доме сейчас начнется суета. — Конечно, Ланс, — сказал Хольгер.
— Ты поиграешь нам, Хольгер? — спросила девочка на костылях.
— Если вы будете петь, то я, конечно, буду играть. Пусть наши гости послушают, как вы замечательно поете. — Мы споем для них! — обрадовались дети. Леди Патриция стала что-то нашептывать детям, низко наклоняясь к каждому из них. Дети встали из-за стола и гуськом, на костылях и в колясках, отправились за ней на веранду, а проходя и проезжая мимо Сандры и Леонардо, они вежливо благодарили их за вкусный обед.
— Откуда у вас появились все эти дети? — спросил у Ланселота Леонардо.
— Мы нашли их на дороге в Пиренеях. Теперь это наши дети.
К нему подошла Марта с подносом, на котором стоял стакан молока и лежал бутерброд: — Ланс, отнести арестанту его долю?
— Да, конечно. Но лучше пусть к нему сходит доктор.
Доктор Вергеланн обратился к Сандре и Леонардо:
— Пока Ланс с другими проверяют краны и розетки, хотите взглянуть на нашего арестанта? — Хотим, — сказала Сандра.
— Захватите с собой вашу аптечку: вы по можете мне сделать ему перевязку, он ранен. Вам также придется нести лампу. А вы, Леонардо, возьмите ружье Ланселота, потому что я понесу поднос с едой. Будьте оба предельно осторожны — наш узник весьма опасен и раздражителен.
Арестант содержался под замком в котельной. Войдя туда вслед за мужчинами, Сандра подняла лампу над головой. Узник лежал на раскладной койке. Сначала Леонардо и Сандре показалось, что он свободен, но когда он приподнялся на локте, они увидели, что одна его рука прикована наручником к трубе.
— Добрый день, Драган. Я принес вам еду, — сказал доктор. — А после еды, если вы позволите, я сделаю вам перевязку. — Не позволяю. Я уже перевязанный.
— У нас теперь есть медикаменты, и я смогу как следует обработать вашу рану.
— Без примочек. Это есть моя рана. А где еда? Я мыслю, опять суп из травы с грибами…
— Нет. Сегодня вас ждет нечто посущественней. Молоко и сыр с хлебом!
— Вот как? — пленник оглядел Сандру и усмехнулся. — А это, я мыслю, есть мой десерт? Такое румяное яблочко! «Зря это он, ох зря…» — подумала Сандра.
Леонардо внезапно что-то заинтересовало в устройстве оптического прицела винтовки, при этом он как бы случайно направил дуло прямо в грудь весельчака.
— Но-но! Кончай в меня целиться, ты, который есть придурок!
Леонардо поднял голову и рассеянно поглядел на встревоженного бандита, не опуская ствола и тихонько двигая затвором.
— Это вы мне? Напрасно беспокоитесь: я никогда заранее не целюсь, я стреляю на вскидку. Вы еще что-то хотели добавить по адресу моей жены?
— Нема проблема! Я больше ничего про нее не говорю и совсем не гляжу на нее, — ухмыльнулся арестант.
— Вот и хорошо. Значит, мы друг друга поняли, — сказал Леонардо, опуская винтовку. Арестант потянулся к подносу.
— Хлеб и сыр! Я давно мыслил, что в доме припрятано что-то, кроме травы и грибов.
— Вы прекрасно знаете, Драган, что большинство людей сейчас могут только мечтать о супе из чистой травы и свежих грибов.
— И без соли! — фыркнул арестант, жуя бутерброд. — Где вы прятали эти вредности?
— Вредности? Что вы, Драган, это свежайшие хлеб и сыр! Ах да, по вашему «вредности» значит «ценности».
— Я так и говорю. М-м, как вкусно! Дайте-ка еще кусок хлеба, можно без сыра.
— Нет. Все в доме получили на обед по стакану молока и куску хлеба с сыром, и никто не просил добавки.
— Я есть больной, а больные имеют право на хорошую еду.
— Больны в этом доме только дети. А вы не больны, друг мой, Драган, вы ранены, и мы с вами оба хорошо знаем, при каких обстоятельствах.
— Сегодня есть плохой день, сегодня никто не понимает шуток.
— Доктор, я думаю, вам будет удобнее осматривать пациента при электрическом свете, — сказал Леонардо. — Светильник здесь есть, и я надеюсь, лампочка в нем цела.
— Здесь будет свет? — удивился узник. — Это что, светопреставление уже кончилось? А вы двое кто? Экологисты? Вы что, приехали арестовывать меня?
— Нет, это не арест и мы не экологисты. Мы приехали к живущим в этом доме детям, — сказала Сандра.
— И привезли эту еду? Как же они не пристрелили вас еще в воротах? Они тут все такие недоверчивые, а больше всех их главарь-инвалид.
— Который при вашей встрече успел выстрелить первым, — заметил Леонардо. — Чем-то, значит, вы ему еще в воротах не понравились.
— Нет, первым стрелять наш Ланс не стал бы ни в коем случае. Первым выстрелил Драган и промахнулся. И вот только тогда Ланс выстрелил в ответ.
— А что это за имя — Драган? Вы откуда, из какой части Европы, Драган? — спросила Дженни. — Мы — не земляки, мы извечные враги.
— Прямо уж таки извечные! С чего бы это вдруг такая основательная вражда в наши переменчивые времена? — спросил с легкой усмешкой Леонардо. — С того, что я есть серб! — Ну и что?
— Истории Европы двадцатого века вы, конечно, не знаете. Откуда вам знать, как ваши отцы бомбили косовские святыни! Но вы хотя бы знаете, почему Антихрист напал на Россию и получил по мозгам — потерял всю свою электронику? — Догадываемся. — Вы догадываетесь, а я знаю точно. Он хотел воевать Россию, но целился он в православие. Но вам это понять не дано. Уходите, я уже поел!
Драган отвернулся к стене, свободной рукой натянув на голову грязное одеяло, и сделал вид, что спит.
— Теперь с ними бесполезно разговаривать, уж я его знаю, — тихо сказал доктор. — Пойдемте отсюда. Мы сделаем ему перевязку позже, когда будет свет.
Они покинули узника, оставив аптечку в подвале, и поднялись наверх. По дороге Леонардо сказал доктору:
— А ваш арестант, между прочим, тоже назвал Лжемессию Антихристом. — В самом деле? А я не обратил внимания.
В доме шла веселая и деловая суета: обитатели перекрикивались, сообщая друг другу о состоянии светильников и водопроводных кранов в разных помещениях дома. Где-то стучали, где-то двигали мебель, и весь этот бодрый шум шел на фоне детского хорового пения, доносившегося с веранды.
— Всем хорош электрический свет, — сказала Дженни, стоя на лестнице-стремянке и проверяя очередную лампу, — но есть у него один недостаток: его издалека видно. А маскировка на окнах, о которой вы говорите, включается в подвале?
Сандра изо всей силы хлопнула себя по лбу.
— Комар? — участливо спросила Дженни. — Это к нам сюда с озера комары налетают.
— Хуже, Дженни: это не комар, а моя собственная глупость. Я забыла спросить Бабушку, как можно закрывать ставни пря мо из комнат, не спускаясь каждый раз в подвал. Марта, державшая стремянку, заметила:
— В Германии в прежние времена почти у всех на окнах были ставни. Мы их закрывали всегда изнутри. Подойдешь к окну и закроешь.
