- Не удивительно, что Иешуа потребовалась помощь, - проворчал я.
Лукка сощурился, глядя против солнца.
- Сотни поколений жителей Иерихона усовершенствовали свою оборону, никакая банда номадов [скотоводы-кочевники] не сумеет обрушить эти стены.
Я ухмыльнулся в ответ:
- Вот почему Иешуа столь рьяно проявил гостеприимство - ведь мы должны оставаться с израильтянами, пока город не падет.
- Тогда нам придется надолго застрять здесь.
Утром мы несколько раз вновь объехали Иерихон, пытаясь отыскать уязвимые места в укреплениях, но тщетно. Впрочем, некоторые участки стены оказались древнее других, и кирпичи, из которых они были сложены, посерели и расшатались.
- Нам нужно землетрясение, - сказал Лукка. - Эти стены сложены из сырцовых кирпичей. Высыхая, они твердеют, как камень. Только землетрясение может нам помочь.
- Землетрясение... - У меня забрезжила идея.
- Видишь, стена состоит из отдельных частей, между которыми проложены бревна, - показал Лукка - Вот почему, даже когда землетрясение повреждает один участок стены, другие остаются целыми.
Я кивал, блуждая мыслями далеко.
Той ночью, когда мы лежали в моем шатре, Елена спросила:
- Как долго мы будем оставаться среди этих жутких людей?
- Пока они не возьмут город, - отвечал я.
- Но они никогда...
Поцелуем я заставил ее замолчать. Мы занялись любовью... Потом она заснула. Я тоже закрыл глаза и пожелал оказаться в тех далеких пределах, где обитали так называемые боги. Сконцентрировав устремления каждой клеткой своего тела, я пересек пространство и время, разделявшее наши миры.
И вновь меня окутало золотистое сияние. Но на этот раз я хорошо видел их город за ослепительной дымкой - его башни и шпили проступили как никогда четко.
- Ариман, - я позвал его одновременно вслух и мысленно. - Ариман, мой прежний враг, где ты?
- Его нет здесь, смертный.
Я обернулся и увидел ту неприятную богиню, которую назвал Герой. Золотой плащ, открывавший одно плечо, на груди прихватывала сверкавшая драгоценностями брошь. Темные волосы кольцами ниспадали на ее плечи, карие глаза внимательно разглядывали меня. С грозной улыбкой она заметила:
- Что ж, теперь ты одет получше, чем во время нашей последней встречи.
Я слегка поклонился. Самодельная туника и кожаный жилет были все же лучше тех лохмотьев, которые мне пришлось носить в Илионе.
- Ты опять жаждешь моей крови? - спросил я.
Ее улыбка сделалась шире.
- Наоборот. Быть может, я смогу спасти тебя. Наш Золотой Аполлон обезумел, как ты знаешь.
- Он больше не называет себя так.
Она пожала плечами:
- Имена не имеют значения. Я говорю лишь то, что может понять твой прискорбно ограниченный ум.
- Спасибо за доброту, - поблагодарил я. - Он отыскал племя, которое поклоняется ему и видит в нем единственного бога.
- Да. И он хочет устранить всех нас. Но кроме того, - добавила она, подняв брови, - он хочет, чтобы ты помог ему.
Я молча обдумывал услышанные новости.
- Разве не так? - потребовала она ответа.
- Я помогаю израильтянам захватить Иерихон, - признался я. - Во всяком случае, пытаюсь...
- Это часть его замысла, не сомневаюсь.
- Но я не знал, что он стремится, - я попытался припомнить ее словцо, устранить остальных.
- Теперь знаешь.
- Значит ли это, что он намеревается убить тебя?
Она злобно усмехнулась:
- Он охотно бы пошел на это, если б только сумел, но я не доставлю ему подобного удовольствия. Мы сокрушим его - и тебя тоже, если ты осмелишься помогать ему каким-либо способом.
- Но...
- Нейтралитета не может быть, Орион. Или ты перестанешь помогать ему, или ты - наш враг. Понятно?
- Да, - ответил я.
- Тебе придется хорошенько поразмыслить над последствиями своих поступков.
- Ты помнишь богиню, которую вы звали Афиной? Он обещал мне, что...
- Не следует верить его обещаниям. Ты и сам это знаешь.
- Я хочу, чтобы она ожила, - отвечал я.
- Значит, он предложил тебе ее жизнь в обмен на покорность. - Гера гневно тряхнула головой. - Оставь свою мертвую богиню нам, Орион: она тебе не ровня.
- Можно ее оживить?
- Это не...
- Можно ли ее оживить? - вскричал я.
Глаза ее расширились от страха, гнева или от чего-то еще.
- Я не знаю. - Гера глубоко вздохнула, а потом ответила спокойно: Подобное возможно, но сопряжено с огромными трудностями. И не тебе мечтать об этом.
- А я мечтаю и не могу мечтать ни о чем другом.
- Орион, жалкий червяк... Даже если ее действительно можно оживить, она не захочет иметь с тобой ничего общего. Она богиня и настолько выше тебя, что...
- Я люблю ее, - отвечал я. - Другого преимущества перед тобой и подобными тебе у меня нет. Я умею любить. И она тоже умела, а вам неведомо, что это такое. И ты, и Золотой... да и любой другой бог. Она умела и потому любила меня. И умерла из-за этого.
- Ты безнадежен, - отрезала Гера. Сверкнув золотыми одеждами, она отвернулась и исчезла в светившейся дымке.
Я не сразу вспомнил, зачем явился сюда. Я должен найти Аримана. Того самого, которого ахейцы называли Посейдоном, сотрясателем Земли.
Закрыв глаза, я вызвал в памяти его громадный темный силуэт, тяжелое серое лицо, горящие красным огнем глаза. Я позвал его разумом, понимая, что, если он сам не сможет или не захочет явиться ко мне, мне придется искать его и найти.
Я смутно помнил заросли гигантских деревьев, в которых обитал Ариман со своим народом; лес этот остался в континууме, теперь не существовавшем. Как мне отыскать своего бывшего врага?
Темная тень опустилась на меня. Я ощутил ее даже с зажмуренными глазами. А когда открыл их, оказался в густом и мрачном лесу. Ни одного солнечного луча не проникало сквозь полог черных листьев. Серые стволы исполинских деревьев вздымались вокруг меня мраморными колоннами и исчезали в бесконечности над головой. Почву между стволами устилала ровная трава, короткая, как в английском саду.
- Что тебе здесь надо?
Из тьмы передо мной возник Ариман - крепкий, могучий, облаченный в цвета своего леса... Лишь глаза его светились красными угольками.
- Я искал тебя, - ответил я.
Он шагнул ко мне и отрывисто, с усилием прошептал:
- Почему же ты ищешь меня?
- Мне нужна твоя помощь.
Он, казалось, напоминал вулкан, готовый извергнуть потоки лавы.
- Я не буду сотрясать стены Иерихона ради тебя, Орион. Я не хочу помогать золотоволосому безумцу.
- Это не для него, - с трудом вымолвил я.
- Все равно. С меня довольно своих соплеменников и своего континуума. Я не хочу участвовать в сварах самонадеянных творцов. Меня-то никто из них не создавал, и моих людей тоже. Я ничего им не должен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
