По той, которая забирала меня из садика, каждый раз покупая что-нибудь вкусное к чаю. По той, которая гуляла со мной по парку и делала вид, что листики – это настоящие деньги. По той, которая клеила пластыри на разбитые коленки и душа на них, чтобы прошла боль.
Этой мамы больше не было.
Она звонила, но я не отвечала на ее звонки – не было желания разговаривать. И называть мамой – тоже.
Следующий вечер я дождалась с огромным трудом. Предвкушение от встречи с Димой опаляло меня, и я с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать все Диларе. «Позже, - говорила я себе. – Она узнает все позже!»
К каскадным фонарям на набережной я пришла за час до назначенной встречи. Стояла у перил, то и дело оглядываясь, и пыталась понять, где же Дима? С какой стороны он придет?
Время шло, а его все не было, и не было.
Полчаса, час, два…
Дима не появлялся.
На небе появились тяжелые свинцовые тучи, которые в полутьме казались черными, от реки начало дуть, и теплая погода почти по щелчку пальцев сменилась на прохладную. Вдалеке гремел гром, и на небе появлялись отсветы от молний. Гроза приближалась, но я упрямо не уходила. Стояла на месте и ждала Диму.
Ждала, когда прямо надо мной разорвался громовой залп, заставив вздрогнуть от страха. Ждала, когда небо озарило молнией в виде трезубца, которая попала в реку. Ждала, когда хлынул ливень.
Я промокла до нитки. Замерзла как собака. Но упрямо ждала Диму.
А он не пришел.
Глава 39. Нежданные гости
Самое сложно – отказываться от любви.
Особенно когда любовь рядом.
Особенно когда глаза той, которую любишь, наполнены слезами и болью. И надеждой.
Надежда убивает без оружия. Словно змея обматывает шею и начинает душить. Ты задыхаешься, хватаешь воздух посиневшими губами, но все равно веришь, что все измениться. Что все будет хорошо.
Чушь собачья.
С этими мыслями Барс мчался по трассе в город. То и дело он оглядывался по сторонам. Вдруг слежка? Ее могли организовать рыжий урод и его дружки. Или враги Старика. Но нет, все было чисто.
Оставить Полину было сложно.
В первый раз хотелось кричать и крушить все вокруг. Но его заставили сделать это. Притвориться мертвым. Уехать.
А во второй это стало настоящей пыткой. Только в этот раз Барс сделал это по доброй воле. Не мог иначе. Ведь синеглазка была в опасности рядом с ним. А она не может пострадать. Она не связана со всем этим дерьмом, в которое втянул его Старик.
Он мертв.
Мертвые не должны приходить к тем, кого когда-то любили.
Они не должны оживать – их постараются загнать обратно в могилу.
Барс рисковал, назначив Полине встречу. Честно говоря, когда она потеряла сознание, он вообще хотел свалить. Но не смог. Сделал неуверенный шаг, но вернулся, кинул на землю куртку. Взял свою синеглазку на руки и сел, пытаясь привести ее в чувство.
Она была такой беззащитной, что сердце кровью обливалось. И больше всего Барсу хотелось защитить ее. Закрыть собой. И разорвать на части любого, кто попытается обидеть ее.
А еще Полина была невероятно красивой. Он не мог оторвать взгляда от ее бледного лица, разглядывая длинные ресницы, ямочки на щеках, чуть приоткрытые пухлые губы, которые и без блеска и помады казались розовыми.
Барс гладил ее по волосам, прижимался щекой к ее виску, шептал ее имя, сам этого не замечая. Странно, но от нее пахло также – тонкий и теплый аромат солнца и винограда. Хотелось зарыться носом в ее волосы и вдыхать этот аромат, как раньше. Как три года назад, когда все было иначе.
А потом Полина пришла в себя, плакала и кричала – была в настоящем шоке. Барс с трудом вынес ее горькие слезы – самому хотелось кричать от боли, но он сдерживался. Старался быть спокойным. Выдержанным. И едва не сошел с ума, целуя любимую.
Это не входило в его планы. Но тело будто действовало само. Барса тянуло к Полине – к ее губам, рукам, тонкой талии. Хотелось обнять синеглазку, прижать к себе и никогда больше не отпускать. И чтобы эти три года, которые разделяли их, превратились в пыль.
Они целовались и не могли остановиться. Губы Полины были с привкусом слез. Поэтому и поцелуй был горьким. Но Барс не мог оторваться от них – словно сошел с ума. Он дико скучал. Хотел к ней. Каждый день вспоминал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И не целовал других.
Но уйти все равно пришлось. Барс хотел уйти насовсем, снова пропасть, чтобы не причинять синеглазке боль. Но Полина не позволила. Схватила пистолет и…
Вспоминая, как она прижимала заряженный ствол к своему виску, Барс до сих пор испытывал ужас. Он ведь думал, что за эти три года перестал бояться. Но нет. Это чувство все еще жило в нем. Только боялся он не за себя, а за нее. Свою девочку, которая так изменилась. Но при этом неуловимо оставалась сама собой.
Ему все-таки пришлось уехать. Но он пообещал Полине, что они встретятся. И сам не знал, почему согласился на это. То ли потому что боялся – вдруг она реально сделает с собой что-нибудь? То ли потому что дико скучал. До дрожи.
Барс выбрал людное место – набережная всегда была заполнена народом. Это только кажется, что лучше встречаться в укромных уголках. Но это иллюзия. За эти три года Барс понял – там, где много людей, больше шансов затеряться и остаться незамеченным. А там, где людей мало, ты на виду. На прицеле.
К тому же на набережной мало камер – это открытое пространство.
Время до встречи текло медленно. Барсу нужно было попасть в казино на территории бывшего аэродрома, но не получалось. Нужно было снова участвовать в гонках – внутрь могли попасть лишь победители или известные гонщики. В прошлый раз он мог победить, но предпочел помочь Полине, которую хотели столкнуть с трассы, чтобы победил какой-то тип. Барс не мог поступить иначе – испугался, что синеглазка может пострадать.
Да, она стала крутой девушкой. И не сравнишь с тем, какой была в школе – милая домашняя ученица с невозможно синими глазами. Настоящая оторва на классном байке. Гонщица по кличке Рысь, которая могла надрать на трассе задницу любому.
Но для Барса Полина все так же оставалась хрупкой девочкой, которую никто не имел права обидеть. Его любимой. Разве он мог пройти мимо?
Наверное, если Леха услышал бы это, то угорал, как гиена. И сказал бы, что он, Барс, совсем поехавший. А любовь – это для тупых. Барс часто мысленно разговаривал с другом. Леха и Вал были ему как братья.
Находясь далеко, он порой заходил на их страницы в соцсетях и смотрел фотки с фейкового аккаунта. Хотел знать, как они. Радовался за Вала, у которого с подругой было все серьезно. Выдыхал, когда изредка Леха постил сторис с Лордом – Барс боялся, что пса выкинули на улицу или прибили. Но нет. Друг забрал Лорда себе, а Обед оказался у Дилары.
Только вот к Полине Барс не заходил – она удалила все свои страницы. А если и завела новые, то он не нашел их, хотя искал часто. Скучал.
Барс понимал, что ему снова придется участвовать в гонках, скрывая лицо за шлемом и маской. Только так он попадет в казино и встретится с нужным человеком, к которому послал его отец. И ждал момента. Старался быть осторожным. Не отсвечивать. Только ему не фартануло.
Он собирался встретиться с Полиной. Обещал же. Да и его тянуло к синеглазке так, что каждая мышца внутри напрягалась, стоило ему представить ее. Разумеется, он будет осторожен. Сделает все, чтобы не навредить ни себе, ни ей.
Утром пришлось ненадолго выйти из дома, а когда Барс вернулся, его уже ждали.
Он почувствовал это в подъезде старого пятиэтажного дома, в котором снимал квартиру. В голове словно сработал датчик, предупреждающей об опасности.
Что-то не так. В подъезде кто-то есть.
Тело напряглось, рука скользнула к пистолету, который Барс всегда носил с собой. Надо уходить. Прямо сейчас. И сразу бежать к байку, который припаркован неподалеку. Арендованную тачку можно отмести сразу – она менее манёвренная. На мотоцикле легче затеряться.
Барс начал медленно спускаться, стараясь не шуметь. Руки привычно сжимали пистолет, чувствуя его тяжесть и холод. А дыхание стало частым – как и пульс.
