- Чувак, ты чего? Ты вообще кто? – заорал рыжий, стоило Диме шагнуть к нему. – Ты все не так понял! Это моя подружка! Развлекаемся мы с ней тут!
В глазах Димы блеснула уже не холодная ярость, а неистовое бешенство.
- На счет три пошли вон. Раз, два…
Он не успел договорить. Рыжий и его дружки побежали прочь. А Дима шагнул ко мне.
Я смотрела на него, чувствуя звон в ушах, который нарастал с каждой секундой. Перед глазами темнело. Дыхания не хватало.
Ничего не понимая, я тянула к нему руку, которая вдруг стала до ужаса тяжелой.
- Дима?.. – Прошептала я, чувствуя, как по щекам покатилась слеза.
И начала терять сознание.
Он подхватил меня на руки, и перед тем, как погрузиться во тьму, я услышала:
- Девочка моя…
Прошу, не оставляй меня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Даже если ты просто видение, останься со мной еще немного. Прошу.
Не отпускай мою руку. Не дай раствориться во тьме. Мне страшно одной.
Сколько бы не прошло лет, я все равно думаю о тебе. Кто бы ни был рядом, в моем сердце всегда будет место для тебя.
Я так тебя люблю. И если за любовь к ушедшим наказывают, я готова принять любое наказание.
Потому что не могу вырвать тебя из сердца.
Потому что ты его часть.
Глава 36. Чудо
Тьма начала отступать. Тяжесть из рук и из ноги медленно пропадала. Только вот сердце билось все так же часто.
Я чувствовала сильные мужские руки - кто-то легко удерживал меня, прижимая к себе. Я ощущала жар крепкого тела и… до боли знакомый аромат ментола и кофе. Так пахло от Димы.
Димы, который не умер.
Воспоминания яростным потоком хлынули в мое пробуждающееся сознание. Я моментально все вспомнила. И, поняв, что на руках меня держит Дима – живой Дима – распахнула глаза.
Разочарование заполнило каждую клеточку моего тела.
Нет. Это был не он.
Дима бросил меня. Растворился во тьме. Снова оставил.
На руках меня держал Руслан. Он разглядывал мое лицо, а, увидев, что я пришла в себя, решил поцеловать. Руслан знал, что я не смогу сопротивляться, что нахожусь сейчас в его власти. И мышцы, будто назло, стали ватными и тяжелыми. Я даже руку поднять не могла.
Руслан потянулся ко мне и когда попытался коснуться моих губ, я закричала от отчаяния…
…И только тогда по-настоящему пришла в себя.
Это был Дима. Сидя на земле, он действительно держал меня на руках. Смотрел на меня немигающим взглядом, а его лицо было искажено страхом и болью.
- Ты пришла в себя, - тихо сказал он. – Я уже думал звонить в скорую.
- Это… ты? Ты жив?.. – прошептала я, не в силах оторвать от него взгляда. Смотрела будто на чудо, на самое великое чудо мира. И не верила.
Он жив? Или я сошла с ума? А может быть, это очередной сон?
Только не это… Все отдам, только бы не сон. Или же пусть я останусь в нем навечно.
- Это ведь ты? – повторила я с надеждой. Той самой, которую похоронила вместе с ним три года назад.
- Это я, - едва слышно ответил Дима и крепко сжал челюсти, видя, как слезы сбегают по моим щекам. Так крепко, что выступили желваки и натянулись жилы на шее.
- Господи…
Безмолвный крик раздирал мою грудь. Внутри все дрожало. Будто натянули лук, и вот-вот порвется тетива. Глаза резало от собравшихся слез, которые были словно жидкое стекло. Пульс зашкаливал.
- Я очень скучал. Прости меня. Прости.
На его лицо падали косые лучи восходящего солнца – оно залило золотом весь восток.
Какой же он красивый… Самый красивый в мире. Мой живой мальчик. Моя любовь.
Чуть отстранившись, я лихорадочно стала трогать его лицо, будто невидящая. Осторожно касалась висков, скул, лба. Гладила темные волосы, которые стали длиннее, чем прежде. Проводила дрожащими пальцами по тронутой легким загаром коже.
Это действительно он, мой Дима.
Те же удивительные глаза разного цвета – один карий, второй зеленый. Тот же шрам на брови. Маленькая родинка рядом с ухом. Только серьги в ухе больше нет. И запах – его запах, родной.
- Это действительно ты, - сглотнув, с трудом проговорила я, глотая соленые слезы. – Ты жив, Дима… А может быть, меня убили, и я попала в рай? Я ведь обещала… обещала самой себе, что встречу тебя там…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Меня застряло сильнее. А Дима поймал мою слабую ладонь и с силой прижал к своей щеке. Я чувствовала слабое покалывание щетины.
- Ты жива, Полина. Все хорошо. Эти уроды ничего не сделали тебе. Никто ничего тебе не сделает, пока я жив, поняла?
В порыве отчаяния он поцеловал ладонь и прижал меня к себе – так, что я уткнулась носом в его плечо.
Мой родной, мой хороший, мой любимый…
Я вцепилась в Диму. Обняла так крепко, как могла. И заревела.
Громко, с надрывом, как затравленный зверь, которому открыли клетку и выпустили на свободу. Я кричала до хрипа и до боли стискивая его куртку. Била рукой по каменному плечу. Плакала, плакала, плакала. А рваные шрамы на сердце горели огнем.
Мне до конца не верилось, что Дима жив.
- Все хорошо, все хорошо, все хорошо, - мягко говорил Дима, укачивая меня на своих руках. – Моя девочка, все хорошо.
- Ты жив… Господи, спасибо… Спасибо… Спасибо, что ты живой, - шептала я в исступлении.
Никаких других разговоров, вопросов, ответов… Лишь голые эмоции.
Я обнимала Диму, захлебывалась слезами, говорила что-то бессвязное, прижималась лицом к его груди. Плакала, плакала, плакала, как ненормальная… А он обнимал меня, гладил по спине, сжимал волосы, зацеловывал мое мокрое от слез лицо. Тоже плакал – беззвучно, все так же яростно сжимая зубы.
Его что-то терзало. Что-то ужасное, опасное, дикое. Я чувствовала это. И хотела его защитить. От всего мира. От каждого, кто хочет сделать ему плохо.
Я подалась вперед, взяла его лицо в свои ладони, и кончики наших носов соприкоснулись.
- Дима, Димочка… Я никогда не забывала о тебе. Каждый день вспоминала.
Его кадык дернулся.
- Я тоже, девочка моя, - с трудом проговорил он. – Только поэтому еще жив.
Наши мокрые от слез полусомкнутые губы нашли друг друга. Несколько робких прикосновений вызвали волну дрожи вдоль позвоночника.
- Я не могу без тебя, - прошептал Дима в мои губы – я почувствовала его жаркое дыхание. И облизала их от нетерпения.
Дима поцеловал меня в щеку, проложил дорожку к самой шее – там, где была ямочка между ключицами. Вернулся к лицу, подул на ресницы, улыбаясь, словно безумный. И, поняв по моим глазам, что я хочу большего, положил ладонь мне на затылок, и накрыл мой рот уже другим поцелуем.
Настоящим, глубоким, взрослым. Ненормальным. Когда нет дело до того, как вы смотритесь со стороны. Когда хочется, чтобы весь мир сузился лишь до одного человека.
Я целовалась так, будто с ума сошла. Будто дорвалась до запретного. Будто это было в последний раз.
Я сидела на Диминых коленях, упираясь ногами в землю, которая не остыла за ночь. Цеплялась за шею и целовала. А он то обнимал меня за талию, то гладил по спине, то зарывался пальцами в распущенные волосы.
Это был поцелуй со вкусом слез.
Соленый, но в то же время сладкий. Наполненным горечью, болью и жаждой друг друга. Глубокий, пронзительный
Поцелуй-бездна, в которую мы оба падали, держась за руки.
Поцелуй-от-которого-срывает-крышу.
Больше не отпущу Диму. Никогда. Он мой. Мой, только мой…
Я стянула с него куртку, пробежалась пальцами по знакомым татуировкам, которыми была забита его рука. Снова потянулась за поцелуем, понимая, что он нужен мне словно воздух.
Я чувствовала, как напрягаются мышцы Димы на плечах и на животе с рельефными кубиками, когда проводила по ним ладонью. Слышала, как он пытается восстановить дыхание в те короткие мгновения, когда мы отстранялись друг от друга. Ощущала его нежность в каждом прикосновении сильных рук.
Мы целовались, сидя на его куртке, а солнце поднималось все сильнее.
В какой-то момент Дима опустил меня на спину – так, что я касалась теплой земли лопатками. И я запустила пальцы под его футболку на спине, непроизвольно все крепче прижимаясь к его телу своим.
