Карцев зашел в универсам, вынул из кармана бумажку, на которой жена написала, что следует купить, все пунктуально выполнил, поставил корзинку перед кассиршей, она все быстро просчитала, отложила в сторону, сыщик взял чек, хотел его изучить, девушка мило улыбнулась коралловыми губами и сказала:
— Обижаете, мы все вас прекрасно знаем.
Фактически это было признанием в том, что кассиры жульничают, но девушка обаятельно улыбалась, а сыщик смутился, сунул продукты в матерчатую сумку, которую носил всегда с собой, вышел из магазина, сделал несколько шагов и потерял сознание.
Первая мысль, когда Карцев пришел в себя, была про два десятка яиц, которые теперь наверняка превратились в огромную яичницу.
— Вот… — И он длинно выругался. — Я оступился, ударился головой, где я, мать вашу? — И тут он только сообразил, что сидит в кресле, руки и ноги крепко пристегнуты, комната небольшая, без мебели и никого нет, он один.
Небольшое кругленькое тело Карцева напряглось, он сразу понял: ремни рассчитаны и на человека посильнее. ГБ. Совершенно ясно. И нужен им телефон Гурова, отчетливо понял он. И я отдам телефон, никуда не денусь, потому что время героев, умирающих под нечеловеческими пытками, прошло. Да мне и пыток не выдержать, честно признался Карцев. А теперь сделают пару уколов, и я заговорю как миленький. Слава богу, кроме номера телефона, я ничего не знаю.
За спиной скрипнула дверь, раздались шаги нескольких человек.
— Очнулся, голубчик. Я говорил, мужик крепкий, скоро очухается.
— Что же ты, падла, в гестапо устроился? Эдакая халтурка на стороне, подрабатываешь. — Карцев ощущал легкий озноб и прилив сил, странно, но страха не было. А он прекрасно знал, что большой смелостью не отличается.
— Не груби, дорогой, прилив сил сейчас пройдет, ты станешь обыкновенным человеком, — произнес умеренный голос, справа появилась фигура в белом халате с марлевой повязкой на лице.
Карцев, как мог, повернул голову, увидел подкатившийся столик на колесиках, на котором лежали лишь шприц, ампулы и металлическая белая посудинка, в которую мы сплевываем, сидя у зубного врача.
— Илья, мне надо получить ответы на несколько вопросов, и ты мне на них ответишь. Предлагаю сделать это добровольно, иначе я тебя заставлю. Это не очень больно, однако неприятно.
— Пошел бы ты, дорогой. — Карцев выматерился. — Имеешь свободное время, тренируйся.
— Твоя воля. — Человек в белом закатал Илье рукав, протер спиртом вену там, где обычно делают укол, взял шприц, наполнил его из одной ампулы, перетянул руку резиновым жгутом, в общем, все, как обычно.
Когда он ввел иглу в вену, Илья сначала ничего не почувствовал, но вскоре по всему телу разлилось тепло, даже жар, глаза застелил туман и тут же рассеялся. Илья подумал, что жить очень даже хорошо, сейчас бы рюмку хорошей водки и никаких забот.
И тут же рука врача поднесла к его губам стакан, от которого аппетитно пахло.
— Отстегни руки, я буду вести себя хорошо, — сказал миролюбиво Илья. — Никогда не пил из чужих рук.
— Я тебе верю, Илья, — браслеты на руках отстегнулись.
Он взял стакан, понюхал, понял, что в нем виски, и с удовольствием выпил. Врач протянул ему блюдце с солеными орешками. Тепло все сильнее растекалось по телу, выпив немного, Илья почувствовал себя пьяным, захотелось поговорить.
— Доктор, что ты все за спиной стоишь, присядь рядом, выпей стаканчик. А охранники могут убираться, я человек мирный, да и ноги у меня пристегнуты.
— Илья, ты отличный парень, а о семье не думаешь, тебя из магазина давно ждут, беспокоятся, ты позвони жене, скажи, поскользнулся, ударился головой, легкое сотрясение, сейчас тебя обследуют, к утру будешь дома.
Врач поставил на колени Карцеву телефонный аппарат.
— Яйца, наверное, все разбились, — сказал Карцев с сожалением. Набрав номер, услышал испуганный голос жены:
— Илья? Ты жив, что с тобой, ты где? — Все вопросы она выпалила разом.
— Жив, родная, что со мной сделается? — весело ответил он. — Поскользнулся, головой шарахнулся, видимо, в Склифе я, обследуют, говорят, ничего страшного.
— Ты соображаешь, что сейчас три часа ночи, а ты подъехал к дому около восьми. Станислав телефон оборвал, звонит каждые десять минут, в Склифосовского тебя нет.
— Ну и ладно, какая разница! Станиславу скажи, чтобы пыль не подымал, с каждым может случиться. Вот эскулапы утверждают, что к утру я дома буду.
Доктор разъединил разговор и спросил:
— Кто такой этот Станислав?
— Хороший мужик, только уж начальником стал, много о себе думает.
— А Гуров?
— Ну, Лев Иванович голова, слов нет. А откуда вы его знаете?
— Может, он тоже беспокоится, позвоните ему, скажите, мол, все в порядке.
Неожиданно у Карцева сильно заболела голова, во рту стало сухо, и он сообразил, что не в больнице, его захватили люди Фокина, и, может, он сам стоит за креслом, ждет, когда Карцев наберет номер Гурова.
— Эх, дорогой, да вам снова неважно! — Врач вновь наполнил шприц.
Каким-то боковым зрением и чутьем Карцев увидел, что лекарство ему будут вводить другое. Ему вновь мгновенно пристегнули руки, сделали укол, врач, стоявший справа, пропал, а Илью потянуло в сон, голова была еще тяжелой, но боль прошла. Он заснул, может, и нет, сон и явь смешались. Илья чувствовал, как к его вискам прилепили какие-то датчики, за спиной зашаркали, о чем-то говорили, затем виски начало жечь, не очень сильно, но чувствительно, знакомый голос за спиной спросил:
— Первая цифра телефона — единица?
Сознание еще больше затуманилось, перед глазами плыли огромные цифры. Карцев не помнил, что он говорил, и вскоре заснул.
Гуров расхаживал по огромной гостиной роскошного особняка. «Значит, они меня достали, иначе и быть не могло. Что они сделали с Ильей, не изувечили? Сейчас такие методы в спецслужбах ушли в прошлое. Но вполне могли превратить мужика в идиота. Необходимо заставить себя об этом не думать. Впервые главной ценностью является моя жизнь. Киллер. Всего лишь человек с винтовкой, не более того. Они знают, что нам известно, что Илью захватили, ждут, что рвану из этого дома, конечно, готовы».
Зазвонил телефон, Гуров снял трубку.
— Здравствуй еще раз, это я, — сказал Орлов. — Я подошлю пару машин с ребятами, тебе следует переехать.
— Ошибаешься, Петр. Во-первых, они этого ждут, во-вторых, нельзя бесконечно защищаться. Они будут гоняться за мной, либо достанут, либо наверняка парализуют. Надо им врезать, напугать, и это можешь сделать ты. Я знаю твои принципы, уважаю их, но, повторяю, они играют по другим правилам, у тебя выбора нет. И дело не в моей персоне и даже не в Президенте, им необходимо доказать, что они не всесильны и не смогут восстановить старый порядок.
Орлов положил трубку, понял, что Лева прав, и подумал о том, мол, в голову никогда не могло прийти, что мальчишка сумеет, посмеет взять его, Орлова, за горло. Он вызвал секретаря.
— Слушаю, Петр Николаевич.
— Соедини меня с этим… как его, черт побери! С майором Батулиным из Управления охраны. — Орлов положил трубку, забарабанил толстыми короткими пальцами по столу.
— Петр Николаевич, — раздался голос Верочки. — Батулин проводит совещание, просит позвонить позже.
— Подожди, я сам буду говорить. — Орлов снял трубку. — Генерал-лейтенант Орлов, передайте Батулину, я настойчиво рекомендую ему подойти к телефону.
— Батулин слушает, здравия желаю, господин генерал-лейтенант, я же передал…
— Слушай, серунок, — перебил Орлов, — если ты моментально не приедешь ко мне, я пришлю в твою контору конвой и тебя доставят в наручниках. — Он так ударил трубкой по аппарату, что тот треснул.
Такое случалось не впервые. Верочка быстро вошла в кабинет, профессионально осмотрела аппарат и равнодушно сказала:
— Я сейчас вызову мастера, вы знаете, Петр Николаевич, все за ваш счет, вычтут из оклада.
— Почему из моего, а не из твоего или из оклада мастера? — почему-то весело спросил Орлов. — Вы меняете аппараты, должна быть гарантия.
— Железных телефонов не делают. Кофе или рюмку коньяку?
— Догадайся.
Верочка открыла шкаф, налила рюмку коньяку, поставила на стол бутылку минералки, стакан.
— Это для вашего гостя.
— Тогда приготовь валидол.
— Всегда при мне. — Верочка весело улыбнулась и ушла.
Батулин приехал быстро, вошел, поклонился, занял предложенное кресло.
— Значит, так, — начал без предисловий Орлов. — Чтобы через час Илья Карцев был в этом кабинете, иначе через два часа твой пистолет с твоими пальчиками, заключения экспертов лягут на стол прокурора города. Я не люблю грозить, парень, но бандитские правила установили вы, так хлебайте полной ложкой. Я отобрал у Гурова материалы на тебя. Они здесь, — он ткнул пальцем в свой сейф. — Лева сказал, что я пожалею. Гуров всегда прав. Если вы Карцева тронете, я с вас шкуру спущу, так и передай Фокину. Ни один мент не испачкает о вас рук, и плакаться в жилетку генералу Коржанову оснований не будет. Вас порвут на стельки уголовники, беспредельщики. У нас имеется среди них агентура, и мы найдем нужные слова. Убирайся!
