Роджер был очень и очень зол.
— Если надо родить теленка, Джеймс Херриот тоже пригодится, — заметила Хилари.
Когда мы влезли в фургон, настроение у всех было приподнятое — удивительно, если учесть, сколько им пришлось меня ждать и который был час.
Пол еще больше напоминал Андре Превена — с опухшими от недосыпа глазами и морщинами в уголках рта. Я отметила, что на нем один из свитеров Хилари (мешковатый, старый-престарый), но ничего не сказала.
Диди обложила себя магическими кристаллами, сумкой с драже и стопкой дисков Энии — на долгую дорогу. Джоди с режиссерским видом устроилась на переднем сиденье. На этот раз обошлось без марлевых подгузников, только парой дымчатых очков и черным сарафаном.
— Джеймс Херриот, — немедленно определил Пол, когда увидел меня с Роджером, извивающимся в коконе из одеяла. Хилари устремила на него взгляд, полный любви. Ну, не знаю. Может, они друг другу судьбой предназначены.
Когда мы добрались до моста, Роджер поднял шум — казалось, будто он орет с зажатым носом, а кто-то его колет чем-то острым.
— Иди сюда, детка, — произнесла Джоди, взяв его на руки.
Он моментально вырвался и пулей унесся в конец фургона, сметая все на своем пути и завывая во весь голос.
— Иди сюда, — вступил Пол.
Роджер его укусил.
Наконец где-то на Тихоокеанской автостраде он выбился из сил и заткнулся. Энию пришлось выключить, и опять воцарился покой.
— Вот не знаю, пустят ли в Брайтоне куда-нибудь с котом. — Эта мысль пришла Хилари в голову с явным опозданием.
— С детьми же пускают, — заметила я.
— Ты, часом, не хочешь сделать вид, что это твой малыш?
— А что, может, и сойдет.
— Слишком волосат.
Надо отметить, я даже не задумывалась толком, где мы остановимся. Может, так и должна поступать свободная художница — женщина девяностых? Или так рассуждают безработные бездельницы? Думаю, все кончится так же, как и в прошлую нашу поездку, — заберемся на самую дешевую стоянку и передеремся из-за лучшей кровати.
Я буду спать с Роджером, Джоди — с Диди, а Пол — с Хилари. Очень по-семейному.
Время тянулось муторно, и это означало, что, во-первых, нам еще ехать и ехать и, во-вторых, встали мы действительно слишком рано. Джоди было предложила игру — называть женщин-политиков на каждую букву алфавита, но мы застряли на Беназир Бхутто.[25]
Наконец я сдалась — укрылась одеялом Роджера и заснула. Когда проснулась, мы ехали мимо крикетной площадки.
— Беллинген, — подсказала Хилари.
Голова Пола покоилась у нее на коленях. Опять. Он тоже спал.
Мы катили дальше, и вот появился указатель. Дорриго. Я выглянула в окно и глубоко вдохнула. Воздух ничем не пах, как и положено воздуху.
— А ты знаешь, что Роджер, пока ты спала, сотню раз чуть из окна не выскочил? — прокричала Диди.
Роджер тотчас завыл и завертелся на полу.
И вот мы приехали. Все оказалось очень похоже на то, как я себе это и представляла. Ровные полоски зелени поднимались со склонов холмов, обещая нашествие ячменных булочек; народу на главной улице было так мало, что она напоминала игрушечную модель для архитекторов — крошечные пластмассовые фигурки стоят то тут, то там с хозяйственными сумками.
В витрине молочного бара красовался нарисованный от руки плакат, прилепленный к стеклу старым скотчем: набирали игроков в местную женскую команду по футболу. В канаве валялся птичий трупик. И — вот оно! Справочное бюро.
Все ввалились в бар, а я отправилась в справочное и напала на женщину за конторкой.
По-моему, я была единственным человеком, которого она видела за последний год.
Здесь еще продавали открытки, и я купила одну в надежде, что это окажется удачным маневром. Не вышло.
— Не думаю, что я такого знаю — Билла Макгинли, — проронила женщина, разглядывая лицевую сторону своего вязанья.
Похоже, я в первый раз произнесла в разговоре его полное имя. Даже Диди знала его только как Умника Билла. Не подглядывай я за почтовым ящиком, я бы и сама фамилии не знала.
— А как насчет просто Макгинли, — спросила я.
— Ну, тут есть Макгинли, но их пятеро, и они живут очень далеко. Ему сколько лет?
— Тридцать-тридцать один. Или тридцать два. Может, тридцать три.
Она уставилась на меня как на полную кретинку.
— Извините, точнее не скажу.
И тут я это заметила — прямо за открытками. Компьютер. С мерцающей буковкой «N» в углу экрана, которую я видела лет сто назад.
— Вы подключены к Сети!
— Ну да.
И голос, и вид у справочной дамы был оскорбленный, и я не могла ее осуждать. Сама я, наверное, и говорила, и выглядела как худший тип сиднейской туристки.
— Если хотите, можете взглянуть, — смягчилась она. Думала, наверное, что я ищу гостиницу, или живописное место для прогулок, или еще что-нибудь такое.
Но я искала данные в самом низу страницы, и что-то — быть может, экстрасенсорные способности, унаследованные от папы, — подсказывало: именно компьютер мне и поможет.
Вот оно. Dorrigo Tourist Website. Оформление страницы — 1998 год, Билл Макгинли.
— Мне нужен человек, который сделал эту страницу, — изумленно проговорила я. Потому что это воистину был перст судьбы. И он тыкал мне под ребра, пока до меня не дошло.
— А, теперь я поняла, о ком вы, — оживилась женщина. — Но он уехал. Или нет, вроде ненадолго вернулся. Я тут видела его с матерью. Не знаю, здесь ли он еще. Это те Макгинли, у которых ближайшая к городу ферма.
— Не подскажете, как туда доехать?
Ненавижу отчаяние в собственном голосе, но ведь я действительно пребывала в отчаянии…
В конце концов, поскольку я решительно ничего не соображала, дама из справочного просто нарисовала схему на только что купленной открытке. Это было в пяти километрах отсюда. Ближе, чем я думала. И внезапно вообще все это стало намного, намного ближе, чем я думала раньше.
Я вернулась к фургону, размахивая открыткой. Все ели мороженое, за исключением Диди, которая хрустела драже. Кто-то — Хилари, наверное — купил Роджеру шоколадное «корнетто», и он пожирал его с бумажной тарелочки на полу фургона. И размазывал мороженое повсюду.
— Нашла Билла, — объявила я, взмахнув открыткой.
Как и следовало ожидать, Роджера вывернуло прямо на пол.
Глава тридцать шестая
Надо отдать Джоди должное — она не жаловалась из-за нового крюка. Из-за меня мы опоздаем на стоянку в Байрон-Бэй и ночевать придется прямо на берегу, но Джоди лишь улыбнулась и села за руль. А Диди села рядом с ней, вооружившись открыткой со схемой. Это немного напоминало «Тельму и Луизу», только Джоди и Диди вряд ли собирались кого-то грабить.
Мы тряслись по ухабистой грунтовке.
— Налево, — командовала Диди. — Теперь направо, а сейчас будет указатель с надписью «Макгинли». Погодите, а откуда взялась ферма утиного гуано?
— Что еще за ферма гуано? — встрепенулась Джоди.
— Там продают целые мешки утиного дерьма. И называется это «Скрудж Макдак Кря-Кря Гуано». Вик, звучит совсем как твои объявления.
— Спасибо, — отозвалась я, глядя в окно.
— Хорошо, давайте купим, — подала голос Хилари с заднего сиденья.
— Знаешь что, Джоди, — внезапно произнесла Диди, — ты, кажется, после бензоколонки не туда повернула.
— Вечная история! — воскликнула Хилари. Пол опять заснул у нее на коленях. Не знаю, как у нее мочевой пузырь выдерживает. Пол, может, и похож на Андре Превена, но голова у него на двадцать пять процентов крупнее и тяжелее, чем у хилого господина Превена.
Наконец Джоди с Диди выяснили, что надо вернуться к городу и начать все заново — от последнего пугала у ленивого ручья.
И тут это произошло. Хилари как раз бодро провозгласила, что мы становимся дорригойскими шпионами, и в этот миг появилась машина — машина, которую я видела миллион раз, для которой не существовало ограничений скорости…
— БИЛЛ! — заорала Хилари.
Роджер вспрыгнул на колени к Джоди, та столкнула его — и кот приземлился прямо на педаль газа. Пять секунд спустя мы были в канаве, а Билла занесло на обочину.
Пол среагировал первым.
— Вылезайте! — заорал он.
— А что случилось? — озадаченно спрашивала Хилари.
— Вылезайте, — кратко распорядилась Джоди. — Фургон может взорваться. Ясно?
Мы по очереди выбрались наружу. Сначала Пол, поддерживающий Хилари, потом я, за мной — Диди, которая как безумная растирала плечи Джоди, сражавшейся с дверцей фургона, и, наконец, Роджер. Он презрительно оглянулся на нас и неспешно двинулся по дороге.
Машина Билла, накренившись, стояла на обочине. Одно из колес застряло между валунами, а то, что раньше было передней фарой, превратилось в месиво оранжево-белой пластмассы. Даже отсюда я чувствовала запах бензина. Это была совсем не та дорога, где плохой водитель может, превышая скорость, проскочить мимо встречного фургона, которым управляет властолюбивая женщина-режиссер в темных очках. Вообще-то, по большому счету, то была не дорога, а утиная тропа. Для уток, возвращающихся после тяжелого трудового дня с предприятия «Кря-Кря Гуано».
