— Хандришь, молодой человек?
— Да, — согласился Ринтын. — Ведь и так опоздал на занятия.
— Давай поговорим серьезно, — сказал доктор Мухин и пододвинул свой стул к клеенчатой кушетке. — Начал ты свой путь в науку весьма легкомысленно. А у твоего народа еще немного людей, которые имеют такое образование, как у тебя.
— Почему я начал легкомысленно свой путь? — обиделся Ринтын.
— Ты меня не перебивай, — сердито сказал доктор и со свистом втянул в себя из трубки табачный дым. — Я не первый год на Чукотке и знаю, что говорю. Кроме того, пойми, что я, как говорят, материковский и знаю лучше тебя, что это за штука. Для того чтобы проделать путь до Ленинграда, кроме денег, требуется еще знание реальных трудностей, которые тебе могут встретиться. Насколько я знаю, ты не так богат, чтобы оплатить билет даже на пароход до Владивостока: твой бумажник у меня, извини, что я ознакомился с его содержимым. Сейчас поздняя осень. Занятия во всех учебных заведениях давно начались, и мало найдется охотников собирать заново приемную комиссию. Я хочу посоветовать тебе. Завтра приходит пароход «Анадырь». Он идет в Въэн, где есть педагогическое училище. Закончив это училище, ты сможешь спокойненько ехать в университет. Я тебе, Анатолий, советую подумать над этим. А из больницы я тебя не выписывал, во-первых, потому, что не было пароходов, а во-вторых, чтобы ты сгоряча не совершил какой-нибудь глупости… — Доктор хитро прищурил глаза.
Ринтын вернулся в палату и лег на кровать. Он понимал, что доктор дал ему самый правильный совет, но трудно было отказаться от мысли попасть в Ленинград именно в этом году. И теперь стало ясно, что учеба в педагогическом училище не была отступлением от намеченного пути.
— Я решил последовать вашему совету, — сказал Ринтын доктору, когда тот снова вызвал его.
— Вот и отлично. Я навел справки. Пароход уходит завтра во второй половине дня. Переночуешь здесь, а с завтрашнего дня ты свободный и здоровый человек!
— А нельзя ли с сегодняшнего? — спросил Ринтын. — Надо купить билет и взять из палатки чемоданчик.
— Все твои вещи давно здесь. Я договорился с капитаном, он тебя бесплатно довезет до Въэна. Но если хочешь погулять, можешь взять одежду и выйти на улицу, только приходи ужинать и ночевать.
— Спасибо, — сказал Ринтын и выбежал из кабинета доктора.
18
Стоял яркий солнечный день, но было очень холодно. Ринтын в сопровождении доктора спускался к причалу. Тускло блестела ледяная вода, порт был непривычно тихим. У первого причала высилась громада парохода «Анадырь» — черный корпус и белые надпалубные постройки.
Возле ворот порта Ринтын попрощался с доктором.
— Скажешь вахтенному, что от доктора Мухина, — еще раз напомнил Ринтыну доктор. — Напиши, как приедешь в Въэн. Ну, прощай! — Мухин крепко пожал Ринтыну руку.
— Большое спасибо за все, доктор, — взволнованно сказал юноша. — Я никогда не забуду вас.
У трапа толпились пассажиры. Тяжелые тюки лежали на сетке возле носовой стрелы. На палубе стоял человек в морской форме и проверял у пассажиров билеты.
Ринтын положил чемодан на землю и присел на него. Около часа длилась посадка. В этом году, как и в прошлом, было много отъезжающих на Большую землю, или, как они говорили, на материк. Многие из них всю войну проработали на Чукотке, стосковались по теплой, родной земле, по большим деревьям.
— Эй, парень! — Ринтыну с палубы парохода махал человек в морской форме.
Ринтын поднял чемоданчик и направился к трапу.
— Я от доктора Мухина, — храбро объявил он, ступив на палубу.
— Пройдите в капитанский салон.
Ринтын почесал затылок: он не знал, что это такое.
Моряк окликнул проходящего мимо матроса и велел отвести Ринтына.
Они пошли по узкому коридору со множеством дверей. Медная ручка каждой двери ослепительно блестела. Во всем чувствовалась настоящая моряцкая аккуратность.
Капитанский салон представлял собой обширную каюту с мягкими диванами и большим овальным столом посередине. Круглые иллюминаторы отражали солнечные блики на белом потолке каюты. В шкафу из темного дерева за стеклом виднелись корешки книг.
— Подождите здесь, — сказал матрос, — я доложу капитану.
В ожидании капитана Ринтын подошел к книжному шкафу. Среди книг на русском языке виднелись корешки томов на иностранных языках.
— Здравствуйте, чукотский Ломоносов, — раздался голос сзади Ринтына. Толстый ковер заглушал шаги капитана, и он неслышно вошел в салон.
Ринтын поздоровался.
— Идем на мостик, — пригласил капитан, — скоро будем отшвартовываться.
Капитан встал у окна, открыл его, рядом с рупором встал его помощник. Раздались слова команды. Причем капитан молчал. Командовал помощник.
Ринтын стоял сбоку и разочарованно наблюдал за капитаном. Чтобы не мешать, он незаметно вышел на палубу. Отсюда с высоты было очень интересно наблюдать за отходом корабля. Пароход медленно, словно нехотя, оторвался от причала и задом попятился в сторону. Затем замедлил ход, остановился и еле-еле двинулся вперед, одновременно поворачиваясь носом к выходу из бухты. Совсем рядом прошло гидрографическое судно «Темп», несколько барж и буксирных катеров. «Анадырь» не спеша, на малом ходу выходил из бухты. Прошел мимо «мигалки» — маяка — у левого берега; поворот — и пароход обогнул мыс. Ринтын оглянулся назад. Ни одного домика Гуврэля не было видно, а впереди расстилался океан.
Прилипшие к бортам пассажиры молча прощались с Чукоткой. По железным ступенькам трапа Ринтын спустился на нижнюю палубу и пробрался на нос. Перегнувшись через фальшборт, он долго, пока не закружилась голова, смотрел, как все быстрее и быстрее резал воду нос корабля. За кормой запенилась проложенная пароходом дорога.
Ринтын ходил по кораблю, наблюдал, как укрепляли счетчик лага, похожий на будильник, опускали на подставки грузовые стрелы.
Берега Чукотки покрылись уже синей дымкой, когда Ринтына разыскал матрос и сказал, что капитан зовет его к себе.
В капитанском салоне был накрыт стол. За ним уже сидели несколько человек и капитан, без кителя, в белой рубашке.
— Садись, будем обедать, — пригласил капитан.
За едой капитан расспрашивал Ринтына о его жизни.
— Доктор говорил, что вы собираетесь в Ленинград?
— После окончания педагогического училища обязательно поступлю в университет, — ответил Ринтын.
— А кем вы хотите стать? — спросил помощник капитана.
— Я еще не решил, — покраснев, ответил Ринтын.
— Как же так? — удивился капитан. — Пора выбрать дорогу в жизнь. Почему бы тебе не стать моряком? Ведь чукчи прирожденные моряки. Между прочим, в Ленинграде есть учебное заведение, которое готовит специалистов арктического флота. Наш старший механик, Василий Степанович, — выпускник Арктического мореходного училища. А теперь вот здесь работает.
— Я уже был моряком, — ответил Ринтын и тут же поправился: — Правда, на маленькой шхуне.
— Тем более, — убежденно сказал капитан, — и опыт, значит, есть.
Ринтыну очень не хотелось огорчать этих людей, поэтому он ответил:
— Я подумаю…
— Надо обязательно над этим поразмыслить, — продолжал капитан. — С каждым годом увеличиваются перевозки для Чукотки. Работа здесь для непривычного человека трудная. — Капитан пододвинул Ринтыну второй стакан с компотом и, лукаво подмигнув, сказал:
— А ведь было бы здорово: подходит к Улаку белоснежный быстроходный турбоэлектроход и встает на рейде. С берега опускают вельбот, подходят к кораблю… Смотрят улакские охотники и никак не могут понять, кто же это стоит на капитанском мостике. Да никак это наш земляк! Вот здорово! Какомэй! — как у вас говорят.
Ринтын от смущения не отрывал глаз от стакана с компотом.
— Ну как, Ломоносов? — весело спросил помощник.
— Я все же сначала закончу университет, — смущенно пробормотал Ринтын.
Капитан разочарованно развел руками.
— Ну, брат, отказаться от такой сцены…
— Будут еще ведь другие ребята, — оправдывался Ринтын. — Многие из них с удовольствием станут капитанами. А университет в Ленинграде — это моя мечта.
Ринтын спал в капитанском салоне. Ему снился Ленинград, он ехал по Неве на белоснежном пароходе… Рядом стояли капитан парохода «Анадырь» и доктор Мухин.
19
Первые дни в педагогическом училище Ринтыну все учащиеся казались на одно лицо. Впрочем, это было уже с ним один раз, когда он попал на строительство аэродрома в Кытрыне: долгое время он не мог отличить одного грузчика от другого.
Несмотря на месячное опоздание, он быстро догнал своих товарищей по первому курсу. В этом год Въэнское педагогическое училище увеличило набор в два раза. Учебное Помещение и общежитие находились в одном здании, и теперь здесь было так тесно, что заниматься пришлось в три смены.
