жизнь. Ты спасла мою задницу. Не бросила, хотя могла. Как я могу на тебя злиться? Тебе сильно досталось. Вряд ли ты сейчас нормально соображаешь.
– Ты накажешь его?
– Он предан мне. И он приносит в семью хороший доход. А ещё, знаешь, в семье все равны. Хоть Босс, хоть солдат. Нужно уважать всех и поступать по совести. Есть правила. Андреа их нарушил, но вряд ли он нарочно. Короче, это всё сейчас слишком сложно, принцесса. Сложно думать, когда мочевой пузырь готов разорваться. Сколько капельниц в меня влили? И что за дрянь туда добавили? У меня аж в глазах двоится.
Дерек садится. Его слегка ведёт в сторону. Обхватываю его плечи руками. Он пытается свесить ноги. Откидываю одеяло и хочу помочь, но он жестом останавливает меня.
– Я сам.
– Да-да, сам. Если ты сейчас шлёпнешься, то могут разойтись швы. И у тебя рёбра сломаны! Тебе и вставать-то нельзя! Ты же под обезболивающими и успокоительными.
– Меня зашивали? – он хмыкает. – Зачем?
– Ты разве не в курсе, что ублюдок исполосовал тебя твоим же ножом?
– Точно. Было дело, – Дерек смотрит на свои ноги. – Почему я весь перебинтован?
– Он содрал с тебя кожу. Плёткой.
– А… Ну да.
Дерек свешивает ноги с кровати. Подставляю ему плечи, он обнимает меня и встаёт. Медленно ползём до туалета. Благо, туалетная комната находится в палате. Врач прибил бы меня, если бы увидел, что я разрешила ему встать.
– Откуда ты знаешь, что я угрожала тем людям?
– У меня провалы в памяти, но кое-что я помню. Или мне это снилось. Но ты кому-то угрожала, я слышал.
Подвожу его к унитазу и поднимаю крышку.
– Чёрт, принцесса. Уйди, что ли.
– Если я отойду, ты грохнешься.
– Может, я сейчас и не в лучшей форме, но поссать в состоянии. Видишь, – он убирает руку с моих плеч. – Я стою. Сам.
Смотрю на его лицо и вижу, как играют желваки от напряжения. Ему явно тяжело стоять. Дерека немного шатает. Ладно, пусть. Лучше отойти побыстрее, чтобы не заставлять его ждать.
Выхожу за дверь, прикрываю её, но не до конца. Тихонько посмеиваюсь, потому что я всё равно его слышу. И зачем он меня выпроводил?
Всё стихает, жду ещё несколько секунд, потом захожу и подныриваю под его руку. Веду его обратно. На полпути дверь в палату открывается.
– Так-так, – произносит врач. – Ходим? Нора, вы же понимаете, что ему нельзя вставать? Нужно было позвать меня, если сами не могли с ним справиться.
– Я бы всё равно встал. У меня заботливая жена, а вы идиот, док.
– Дерек, прекрати, – шепчу я.
Врач помогает мне довести его до кровати и уложить.
– Вам тоже нужен покой. Я сделаю вашему мужу укол, чтоб он точно сегодня уже не встал, а вам рекомендую вернуться в свою кровать.
Киваю и хочу отойти, но Дерек хватает меня за руку.
– Своей жене команды раздавай, – шипит он. – У меня и так в башке шумит и всё вертится перед глазами. Всадишь в меня иглу, я тебе мозги вышибу.
– Дерек! Хватит! – легонько сжимаю его ладонь и сажусь в кресло.
Врач качает головой, делает Дереку укол, ставит нам градусники, даёт дополнительные рекомендации, забирает градусники и уходит.
– Ну зачем ты с ним так? Это же его работа.
– Мне плевать, – Дерек прикрывает глаза и расплывается в улыбке. – Я тебя люблю. Как дурак, видишь? Ты подарила мне подарок. «Стрёмный Дерек, улыбнись!», я помню. Дурацкая подушечка. Сама ведь сшила. Своими руками. Чёрт, принцесса! Ты не представляешь, как я обрадовался. Поставил на самое видное место, чтоб видеть её и улыбаться. Так и стоит там.
Внимательно изучаю его лицо. Не знаю, что конкретно ему вкололи, но эта штука начинает действовать. Ему и до этого что-то добавляли в раствор, который был в капельницах. А сейчас Дерек и вовсе поплыл.
– Никто никогда не дарил мне подарки.
– Никогда? – охаю.
– Ни разу. Вместо игрушек у меня были ножи и пистолеты, а я хотел собаку. Не долбаный пластиковый вертолёт или приставку, а собаку. Я знал, что другим детям разрешают заводить котят и щенков. Видел. Часто убегал из дома и бродил по округе. Чужие дома были непохожи на наш. Там не было охраны. И с детьми обращались иначе. Я слышал. Стоял и смотрел, – Дерек шумно втягивает воздух. – Как-то раз я подобрал щенка. Спас от голодной смерти. Он был грязный и перепуганный. Я отмыл его, накормил и вывел в сад. Хотел найти Лоренцо и познакомить с Бакки. Щенку зашло это имя. Смешной был. Коричневый в белых пятнах. Я знал, что Лоренцо на складе. Туда и пошёл. Щенок кинулся к Лоренцо. Лоренцо сел на корточки и стал гладить его. Бакки лизал ему руки, а я смеялся. Думал, мечта сбылась, и у меня будет друг, – он усмехается.
– И что случилось?
– Лучше бы я оставил Бакки на улице. Так у него был бы шанс выжить. Лоренцо пристрелил его.
– Зачем?!
– Сказал, что мне нельзя никого любить. «Любовь – это слабость. Если ты полюбишь кого-то, то умрёшь». Так он и сказал перед тем, как выстрелить. Мне не разрешили забрать Бакки, он остался лежать там. Ночью я прокрался туда и похоронил его. Он уже успел застыть. Когда Лоренцо узнал об этом, то избил меня и посадил на цепь в собачью будку. Потом я узнал, что он её специально купил. Для меня. Цепь была короткая, я не мог вылезти из будки. В первую же ночь пошёл дождь. Подстилка намокла. И холодно было. Весной ночи холодные. Уснуть не мог, потому что знобило. Я помню. Паршиво три дня сидеть на воде и хлебе. Ходить под себя и дышать этой вонью. Лоренцо сказал, что так живут слабые, потому что у них нет денег. Только сильные могут обеспечить себе достойную жизнь. Когда я оттуда вышел, то уже не хотел собаку. Я отмылся, поел, лёг в свою кровать и как следует выспался. Потом взял нож и пошёл в комнату
