– Джоанна, – сказал Алекс, остановившись в нескольких метрах от нее.
Она повернулась к нему и подняла глаза. Он остолбенел, когда увидел ее лицо. Ее синие глаза были абсолютно безжизненны. Алекс даже засомневался, видит ли она его, понимает ли, кто перед ней. Джоанна была полностью поглощена своими мыслями. Ее платье промокло от снега и прилипло к телу. На волосах и губах висели снежинки.
– Пойдем спрячемся. – Алекс говорил громко, чтобы перекричать вой ветра.
Было уже поздно возвращаться в монастырь. Снег повалил сильнее и превратился в бурю. Алексу уже приходилось сталкиваться, и не один раз, с подобными явлениями. Если они не доберутся до хижины траппера в самом скором времени, то не смогут найти дорогу в белоснежной пустыне и, вполне вероятно, погибнут от холода, несмотря на то что находятся вблизи деревни. Алекс обнял Джоанну, накрывая ее и себя своим пальто. Он повел ее вдоль берега по направлению к ближайшему жилью. Она окоченела и двигалась с трудом, тем не менее послушно следовала за ним, и Алекс без труда втолкнул ее внутрь убогого жилища. В отличие от многих других домиков трапперов эта хижина была удобной и незаброшенной. Алекс молча поблагодарил Всевышнего за то, что Тот послал им укрытие от бури.
Джоанна села на край кровати, обхватив себя руками. Казалось, она не полностью отдавала себе отчет в том, кто она и где находится. Алекс хотел было развести огонь, чтобы дать ей чего-нибудь горячего, но ничего подходящего для этого не нашел. Им оставалось только сидеть и уповать на то, чтобы буря не была продолжительной.
– Нужно снять мокрую одежду, – предложил Алекс, но его слова прозвучали более грубо, чем он хотел бы. И добавил: – Давай. Я не хочу, чтобы ты простудилась.
Джоанна позволила ему раздеть себя, никак не реагируя на то, как его ловкие руки справлялись со сложными застежками. Только тогда, когда она оказалась уже в одной сорочке, она подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Алекс даже испугался, когда увидел в них ненависть, яростный гнев и глубокое страдание.
– Алекс, – произнесла Джоанна.
Она обхватила его, и он прижал ее к себе, положив ее голову себе на грудь. Он нежно баюкал ее, шепча ласковые слова и касаясь губами ее волос. Она прижималась к нему, ее тело было таким мягким и податливым в его руках. Алекс почувствовал, как ее начала бить дрожь, и она разрыдалась. Рыдания сотрясали все ее тело. Он крепко обнял ее и не отпускал, пока она, наконец, не перестала плакать.
– Я должна была поступить так, – сказала Джоанна.
Сердце Алекса было переполнено чувствами, и он с трудом мог говорить.
– Ты поступила великодушно. Более великодушно, чем я мог себе представить.
– Я так хотела забрать ее. Хотела, чтобы она принадлежала мне … – Джоанна прерывисто всхлипнула. – Но она никогда не была…
– Ну, успокойся. – Алекс погладил ее по руке.
У нее на лице остались следы слез, глаза распухли и покраснели, но его переполняло чувство сострадания к ней. Он дотронулся до ее щеки, погладил по подбородку, и она ответила на его прикосновение, обхватив обеими руками его за шею, их губы встретились, и мир Алекса взорвался.
В их поцелуе не было ни любви, ни нежности. Это был чувственный крик отчаяния, который мог бы принести Джоанне освобождение от невыносимого страдания. Алекс понимал, что она хотела с его, Алекса, помощью спрятаться от боли, что она ничего не пыталась скрыть и все желания теперь ожили и превратились в неистовую страсть. И если Алекс считал, что раньше Джоанна просто отвечала на его проявления любви, то теперь она была такой же бесхитростной и яростной, как буря. Он целовал ее в ответ, крепко прижимая к себе, просовывая руки под края ее сорочки, ощущая тепло ее кожи сквозь материал. Джоанна открыла губы навстречу ему, придвигаясь ближе, и Алекс просто потерял голову, перестал замечать что-либо вокруг, кроме ее нежного аромата миндаля и трав, ее ощущения на языке и охватывающего его все сильнее желания. Алекс ответил ей, он захватывал губами ее губы со все возрастающей требовательностью, прижимая ее к себе сильнее и сильнее. И она отвечала на его призыв и провоцировала на дальнейшие действия. Ее язык переплетался с его языком, искушая его, проникая вглубь – поцелуй восхитительный своей напряженностью. Джоанна заставила Алекса лечь рядом с ней на кровать, ее руки беспорядочно двигались, касаясь его плеч и груди, тогда как сама она крепко прижималась к нему всем телом. Алекс почувствовал, как под тонким шелком сорочки налилась ее грудь, и его плоть напряглась и стала горячей, как огонь. Но хотя желание и переполняло его, он собрал жалкие остатки самоконтроля и слегка отодвинулся от нее, продолжая нежно целовать ее лицо и тело, нежно прикасаясь к ней пальцами.
Теперь ее лицо горело, дыхание участилось, синие глаза полыхали желанием.
– Джоанна, – прошептал Алекс, – подожди.
– Я хочу тебя. – Она сгребла в кулак его рубашку на груди и притянула к себе так, чтобы их губы соприкасались. – Но пожалуйста…
Тон ее голоса сменился. В нем появилось отчаяние, которое ощущалось и в том, с каким жаром, нетерпением и страстью Джоанна снова и снова целовала его. Она просунула руку ему под рубашку, и от ее прикосновения у него по всему телу прокатилась волна возбуждения. Джоанна рванула рубашку вверх и прижалась губами к тому месту, где только что были ее руки, и Алекс застонал.
– Алекс, пожалуйста… – Ее губы были уже у него на животе. Он кожей чувствовал ее дыхание, когда она языком проводила дорожку по его животу, опускаясь все ниже и ниже, дразня и мучая его. – Пожалуйста, займись со мной любовью.
Интересно, сколько мужчин смогли бы от этого отказаться? – изумленно подумал Алекс.
Потом все его мысли куда-то исчезли в горячей темноте, которую сотворили губы и руки Джоанны. Она расстегнула его брюки. Затем встала на колени и сбросила сорочку. В полутьме хижины она была прекрасна в своей наготе. Алекс резко притянул ее вниз к себе.
– Сейчас, – сказала Джоанна. В ее взгляде сиял вызов ему.
Он покажет ей, что любит ее…
Алекс коснулся пальцами ее щеки, потом провел ими по нижней выступающей губе; он видел, как ее глаза стали еще темнее от нестерпимого желания. Она беспокойно металась по кровати, притягивая его к себе. Алекс нагнулся, чтобы поцеловать ее. Поцелуй, который сначала был осторожным, постепенно превратился в знак глубокой страсти и нежной просьбы. Он уловил, как с ее губ слетел стон, и продолжил целовать ее, пока напряжение и поспешность не уступили место другому желанию, мягкому и чувственному. Напряженность исчезла под его умелыми руками, и ей на смену пришло удовольствие. Только тогда Алекс позволил Джоанне дотронуться до себя так, как хотела она. Ее руки гладили и успокаивали его с осторожностью, которая слишком быстро заставила его ощутить страстное желание. Огонь пронесся по его телу, но он сдержал его. Снаружи бушевала снежная буря с такой яростью и свирепостью, что казалось, вот-вот поднимет хижину в воздух.
Алекс издал громкий стон, когда Джоанна легла на него, прижавшись и одновременно скользя по нему горячим нежным телом. Он не смог удержаться и приподнялся ей навстречу. Она судорожно вздохнула, и он поднял руку, чтобы нагнуть ее голову и поцеловать ее приоткрытый горячий рот, чувствуя, как ее грудь прижимается к его груди. Алекс обхватил ее бедра руками.
– Люблю тебя, – прошептала Джоанна.
Алекс услышал ее слова, ощутил, как что-то внутри его, последний оплот, который его сдерживал, рухнул навсегда.
– Люблю тебя тоже…
Алекс почувствовал, как Джоанна раскачивается на краю, потом она вскрикнула и притянула его ближе, а затем они вместе оказались в пространстве таком ярком и светлом, какого он никогда не видел в жизни, как и ничего подобного не испытывал.
* * *
Джоанна проснулась, когда солнце уже пригревало. Открыв глаза, она увидела, что оно проникает сквозь щели в ставнях и раскрашивает ее тело в яркие и затемненные полоски. Какую-то секунду она пребывала в состоянии эйфории – полного блаженства, потом вдруг вспомнила все, что произошло, и что-то внутри у нее похолодело. Джоанна увидела, что ее одежда валяется на полу. На ней все еще было пальто Алекса, а под ним – ничего. Алекса не было, он ушел.
Дрожа от холода, отказываясь думать о том, что Алекса здесь нет, Джоанна подняла одежду и самостоятельно оделась как смогла. Ее сорочка показалась ей очень холодной. Температура в хижине была немногим выше нуля, и Джоанна чувствовала, что коченеет от холода. Она двигалась так медленно, как будто движения доставляли ей боль.
Джоанна приоткрыла дверь хижины, и ослепительный солнечный свет ударил ей в глаза. Солнце стояло высоко. Она, должно быть, проспала всю ночь и все утро. Воздух, свежий и резкий, шевелил ее волосы. Укутавшись поплотнее в пальто Алекса, она побрела вдоль берега. Теперь море было спокойным. Джоанна села на камень и притянула колени к груди. Злость и гнев, бушевавшие в ее душе накануне, улетучились, и она почувствовала себя опустошенной.
