ничего хорошего нам не светит. Если зимой, есть кой какие задумки, думаю отобьёмся. Ну а если летом, не знаю. Но я так думаю, войско под стенами не жди. Жди волоки закрытые и голод, вот его самое верное оружие. И если не придумаешь, где хлеб достать, лучше и не начинать с залесьем тягаться.
Продолжить им не дали, коротко постучав в комнату вошел давешний холоп и зашептал хозяину на ухо. Посадник ответил не понижая голоса.
— Быстро сообрази им вина и закусить, пусть подождут маленько, — и обратившись к тысяцкому продолжил, — вот Всемил, на ловца и зверь бежит. Пришел Милан Корабельщик, а с ним некто Алексей Климин из Индии и брат его. Не знаешь таких?
— Ну как же не знать, сам на милановой ладье хожу. И гостей из Индии знаю, даже заработать на этом длинном успел, — тысяцкий рассмеялся, — а дочь моя непутевая уже состояние сделала на него ставя, скоро ей и приданное не понадобится, богаче отца станет.
— Не находишь, его с родичами несколько странными?
— Слышал я будто род его жил в Индии со времен Владимира Святославовича, немудрено, что странные, сколько поколений вдали от дома выросло. Они даже на родном языке еле говорят. Христиане, и то ладно, — не много замявшись, спросил, — вот ты Будимир, пол мира объездил, не довелось ли бывать в Индии, что скажешь о ее обычаях?
— Нет, не доводилось, даже не доводилось встречать людей которые там бывали. Слышал, что лежит она далеко на восход от святой земли. А также, якобы живут там птицы размером с дом, способные поднять в воздух ладью и люди с песьими головами и змеи о семи головах в подземном царстве. Сказки одним словом, получается, этот хрен может болтать что угодно, проверить то, все равно нельзя. А странностей вокруг их компании более чем достаточно. — Будимир заговорщицки понизил голос. — Отбросим незнание языка, странную одежду, сосредоточимся на главном. Молодой племянник верховодит над дядьками своими, которые ему по возрасту в отцы годятся. В роду три десятка человек и ни одной семейной пары, ни одного ребенка. На Ловати объявились самым странным образом, говорят, что по суше добирались. В Великих Луках у них со своими спутниками размолвка вышла, дело до ножей дошло. Но дело решил не этот Алексей, который у них глава рода, а брат его младший, видел наверное, с рваной рожей, вертится на боях, ставки делает. Причем один разогнал десятерых, троих вообще до полусмерти избил, почему сейчас не бьется? Потом они всем родом, как скоморохи представление устроили, брали дорого, но правда говорят оно того стоило. Такое же представление устроили по прибытию в Холм. Что все это значит спрашивается?
— Да, много ты узнал, а к чему такой интерес? Ну поиздержались люди в дороге, решили подработать. А на боях все просто, скоро на старшего будет ставить не выгодно, в дело вступит младший, которого не знают и деньги у лопухов по второму разу возьмут.
— А вот и нет. Кун у них куры не клюют, что в Луках, что в Холме серебром разбрасывались направо и налево, вот посмотри, — посадник достал из ящика стола шкатулку и вынул из нее монетку сделанную с большим искусством. Очень странная была монета, на одной стороне была изображена арабская цифра обозначающая «один» в обрамлении вьюнка, на другой стороне византийский двуглавый орел. Надписи на обоих сторонах. Надписи были сделаны письмом очень похожим на кириллицу. Правда имелись две незнакомые буквы и при чтении получалась полная бессмыслица.
— Ты уверен, что это именно куны, а не оберег или украшение? И для монеты слишком лёгкая, серебра в ней маловато. Если оно там вообще сть.
— Ха, полюбуйся, — посадник высыпал из шкатулки еще несколько похожих монет разного достоинства, отличающиеся друг от друга размером и арабской цифрой.
— Интересно, где такие делают.
— Подожди, ты самого интересного не видел, — он передал тысяцкому исписанный лист.
С одной стороны на нем был текст приглашения написанный яркими красками и украшенный изображением растений. И хоть ошибок в тексте не было, но чувствовалась рука не очень умелого писца. С другой, всё та же нечитаемая кириллица с арабскими цифрами. Буквы и цифры, мелкие, четкие и абсолютно одинаковые. Было абсолютно непонятно, как может человек так руку набить. Интересен был и сам материал листа. Ни кожа, ни береста и не папирус, который он видел в Византии. Всемил вопросительно посмотрел на посадника.
— Не смотри так, я сам понимаю не больше твоего. Даже среди писцов архиепископа таких умельцев не сыщется. А сам лист, сдается мне сделан из бумаги, видал в Палестине, арабы на ней пишут, но могу и ошибаться. Бумага, она серая, а эта, сам видишь, снежно белая. Еще они производство стекла наладили, вот полюбуйся, — посадник поставил на стол фигурку лошади — в самой Византии такого не найдешь. И знаешь, что самое интересное? Сами продавать не стали, отдали купцам нашим, тем, которые стеклом торгуют. Отдали примерно за четыре пятых от того, что могли бы сами выручить.
— Думаешь осесть у нас решили, и не хотят врагов наживать?
— Похоже на то, сдается именно по этому поводу они с Миланом притащились.
— Ну и что ты мучаешься, пускать или не пускать? Прогонишь, так уйдут во Владимир, святоша мастеров привечает. Перебьют нашим торговлю.
— Да понимаю все, а также и то, что торговля стеклом не особо-то и велика у нас, погоды не делает.
— Лиха беда начало, Царьград тоже не сразу построили.
— И это понимаю, но уж очень много странностей вокруг этой семейки.
— Ну так давай уже послушаем, что они сами скажут, — Будимир кивнул, позвал холопов накрыть на стол и пригласить гостей.
Вошли, Милан чинно поклонился, братья поклонились по своему, не отводя глаз и не сгибая спину, словно переломившись в пояснице. У длинного в руках был деревянный ящик, у рваной рожи кожаная сумка с металлическими застежками, судя по всему, внутри лежало нечто тяжелое, ручки чуть ли не отрывались. Пока с гостями шёл неспешный разговор, Будимир с интересом к ним приглядывался.
Гости из Индии были по своему странные, но не более чем жители других стран, когда встречаешь их в первый раз. Одежда что у одного, что у другого была довольно своеобразная. Покрой самый простой, но ткань очень дорогая, цвет глубокий, насыщенный, не подходит к такой незамысловатой одёжке. Широкие пояса из странного материала, широкие штаны, опять же из дорогого материала, с пришитыми на бедрах прямоугольными кусками ткани, на заплатки не похожие. Из обуви
