— Нет, месье. Этой ночью я отдалась вам по своей доброй воле. Знаю, попроси я вас оставить меня, вы так и поступили бы.
Она замолчала, ожидая его подтверждения.
— Да. Я только хотел тебя соблазнить. Но никак не изнасиловать.
Ники облегченно вздохнула.
— Я сделала все, чтобы отблагодарить вас за заботу. Ведь я причинила вам немало беспокойства.
— Так это в знак благодарности? — насмешливо сказал он, напоминая, что она уже произносила прежде эти слова.
— Нет. Наше желание было обоюдным. Но запомните, Александр, с сегодняшнего дня вы только силой сможете получать то, что хотите. Я Сен-Клер. И никогда не буду вашей наложницей.
Алекс крепко выругался.
— Я никогда так не заботился ни об одной любовнице Ни за кого я так не переживал. Я отношусь к тебе не как к шлюхе, а как к леди.
— Вашей леди скоро станет Кларисса. А что будет со мной?
— Кларисса станет моей женой. А ты так и останешься моей леди.
— Я думаю, вы заговорите по-другому, когда столкнетесь не с покорной любовницей, а с женщиной, готовой сопротивляться вам до последнего вздоха.
Алекс испустил долгий усталый стон. До этого, конечно, дело не дойдет, но она не поверит ему, если он это скажет. В конце концов пусть думает, что хочет. Он пригладил свои волнистые темно-каштановые волосы.
— Если именно этого ты хочешь, так оно и будет.
Алекс привязал Макса позади разболтанной колымаги и уселся в нее вместе с Николь. Солнце сверкало ярко, но осенний ветер, перебирая его волосы, освежал. Близилось время уборки урожая.
— Спасибо, месье, — сказала Николь, прерывая его мысли, — за то, что вы решили выкупить старого Зика.
— Я предпочел бы, чтобы ты звала меня Алексом. Что до этого престарелого коня, то я думаю, что он никогда не помешает на пастбище, хотя конюх и сочтет меня глупцом.
Ники ласково улыбнулась.
— Сердце у вас все же доброе.
По прибытии в Монтен Алекс расплатился с хозяином постоялого двора за наем колымаги и выложил приличную сумму за Зика. Как только старого коня вывели из стойла, он сразу зашевелил ушами.
— Должно быть, намаялся на этой конюшне, — заметила Ники.
Алекс тепла улыбнулся.
— Думаю, ему будет очень хорошо в Бель-Шен, и он это оценит.
— В отличие от меня? — сказала она с укором.
Алекс широко улыбнулся.
— Я думаю, что иногда… ты все же проявляла… свою признательность.
Ники метнула на него сердитый взгляд, но промолчала.
Наняв какого-то парня, чтобы он позаботился о Зике и Максе до прибытия парохода, они направились к полицейскому участку, который размещался в приземистом старом здании рядом с транспортной конторой. К этому времени все таверны были уже открыты, из дверей доносились громовой смех и похабные песни, по деревянным тротуарам и мостовой бродили вдрызг пьяные матросы.
— Вы уверены, что это необходимо, Алекс? — спросила Ники, не испытывая особого желания ворошить дело. — Человек, в которого я стреляла, вряд ли осмелится прийти сюда с доносом. Ведь он пытался меня ограбить.
— В этом-то и вся суть, дорогая.
Они шли под руку. Маленькая ручка Ники уютно расположилась на большой мускулистой руке Алекса. На ней было одно из муслиновых платьев, которые она захватила с собой, — бледно-розовое. Алекс был одет в чистую белую рубашку, коричневатые бриджи и сапоги.
— Он был не такой уж плохой парень, — закончила Ники. — Надеюсь, он уже поправился.
Алекс пробормотал себе под нос:
— Теперь ты беспокоишься о человеке, который хотел тебя обобрать.
— Он отпустил бы меня. Ему нужны были только мои деньги.
— Он, выходит, не только вор, но и дурак, — мрачно процедил Алекс, сердито взглянув на нее Полицейский участок производил довольно угрюмое впечатление Здесь стояли два дубовых стола. На стенах висели объявления о розыске преступников. В задней стене была дверь, которая вела к камерам.
Констебль Роудс попросил, чтобы она описала напавших на нее людей.
— А что с ними сделают, если поймают? — поинтересовалась Ники.
Роудс был худой, лысоватый, с длинной шеей. На ней покоилась небольшая головка, единственным украшением которой были маленькие проницательные глазки.
— Их засадят на несколько лет в тюрьму.
У Ники пересохло в горле.
— Понятно…
— Расскажи констеблю, как выглядели эти люди, дорогая.
Нам надо еще успеть на пароход.
— Я… я что-то плохо помню.
Алекс посмотрел на нее в упор, но она сделала вид, что не замечает его взгляда.
— Один из них был светловолосый и худой. Другой — низенький, с проседью в волосах и бороде.
— Бороде? — переспросил Алекс, не отводя от нее внимательных глаз.
— Да. — Она с трудом удержалась, чтобы не отвернуться.
— А что-нибудь еще вы помните? — спросил констебль Роудс. — Может быть, какое-то имя?
— Кажется… один назвал другого Ватом.
— Просто Беном? — уточнил Роудс, почесывая свою лысину. — Никаких фамилий?
— Вроде бы нет.
— Я думаю, нам пора, — сказал Алекс. Он пожал руку констеблю и повел Ники к двери. — Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения, вы можете связаться со мной в Бель-Шен.
— Извините за беспокойство, мэм.
— Благодарю вас, констебль Роудс. — Ники повернулась и вышла.
Алекс тут же нагнал ее.
— Почему ты соврала?
— Откуда тебе известно, что я соврала?
— Я знаю.
— Я не соврала.
— Не выводи меня из терпения, Ники. — Он насквозь прожигал ее взглядом.
— Хорошо, я соврала. Не хотела, чтобы этих людей засадили за решетку. Они показались мне не столько испорченными, сколько отчаянно нуждающимися. Я хотела дать им еще шанс в жизни.
— Шанс? — недоверчиво переспросил он.
— Каждый должен иметь свой шанс.
— Включая и тебя?
Она только взглянула на него.
Алекс с трудом отвел от нее глаза.
— Едем домой.
— Если ты говоришь о том, который на Тулуз-стрит, это твой дом, Алекс. Моим он никогда не будет.
Глава 15
На пристани Ники поджидала Алекса, который покупал билеты. Следующим рейсом должен был пойти «Ганнибал», куда более роскошный пароход, чем «Мемфисская леди».
Вокруг нее играли детишки, дергая матерей за юбки. Женщины, по большей части жены плантаторов, были разодеты в модные шелковые, кружевные и кисейные платья. Их обшитые яркой каймой капоры, снежно-белые перчатки, разноцветные зонтики радовали глаз. Хотя городок Монтен и был переполнен азартными игроками и всякого рода прощелыгами, здесь обитали и зажиточные плантаторы.
Издалека послышались гудки. Ники увидела пароход, колеса которого взбивали воду. Из его трубы шел густой черный дым.
— Пароход! — раздался громкий крик. Как всегда, речной красавец вызывал всеобщее волнение.
