Греющийся у костра урсал выглядел так, как представителей его народа описывали научные и исторические труды. Он был высок, не менее семи футов от пят до макушки, а если прибавить длину его покрытых рыжими волосами ушей, то и все восемь. Такие уши не мудрено спутать с рогами. На его плечах торчали костяные наросты, точно такие же находились на локтях. Истории говорили, что часто урсалы использовали их в качестве дополнительного оружия. С учетом того, что кости у этого народа были куда прочнее людских, ударом локтя урсал легко мог пробить череп человека, а, может быть, и легкий доспех. Кожа смуглая, словно загорелая от постоянного пребывания на палящем солнце. Довершал внешность урсала хвост, заканчивающийся пушистой кисточкой. Верх его тела прикрывала жилетка, а низ — некое подобие юбки, которое оставляло на виду босые ступни. Урсалы никогда не носили обуви. Дарлан поискал глазами копье, которым воины этого народа управляли в совершенстве, но кроме мешка, лежащего возле валуна, и кучки сухих веток в пещере больше ничего не было.
— Прошу, присоединяйтесь, — осторожно произнес урсал, указывая на костер. Он знал язык людей! Говорил почти идеально, лишь чуть растягивал некоторые гласный буквы.
Опустив меч в ножны, Дарлан вошел под свод пещеры, но монеты из руки не убрал. Он понятия не имел, чего ждать от урсала. Да ни один человек, из живущих сейчас, не рискнул бы предположить, что будет дальше. Приглашение этого существа могло быть как проявлением гостеприимства, так и хитрой ловушкой. Таннет, недолго поколебавшись, перестал целиться в хвостатого, но спрятать арбалет не решился. Так они и стояли втроем вокруг огня, который приятно укутывал их теплом.
— Меня зовут Бэр-Хан-Лар-Кут, можно просто — Бэр, — представился урсал, неуверенно растянув тонкие губы в улыбке. Показались крупные зубы, которыми не выдержал бы ни один орех.
— Дарлан, — сказал монетчик, пытаясь найти в глазах Бэра намек на затаенную враждебность. Но не находил. Или тот просто умело скрывал ее. Или глаза его народа не отражали душевного состояния. Или, проклятье, перед ними живой урсал! Всевышние боги.
— Таннет. — Иллюзионист смело протянул руку.
Бэр после секундного замешательства подал свою ручищу в ответ.
— Великий Колум! — не веря себе, воскликнул Таннет. — Наше рукопожатие должно войти в анналы истории.
— Вы думаете? — как-то неуверенно спросил урсал.
— Конечно, мы, люди, давно списали вас со счетов, думали, что на континенте кроме нас нет больше никаких разумных существ.
— Вот как? Разве это не должно было вас радовать? Что мой народ погиб?
— Хм, а почему, собственно, гибель вашего народа должна была нас порадовать?
— Сомневаюсь, что после того, что мои предки совершили в прошлом, люди нас простили, — пробормотал Бэр, опустив глаза.
— Ну, прошло столько лет. — Юный маг, убрал арбалет под плащ. — И… Ну… Людям, наверное, уже все равно. Мы воюем теперь только сами с собой, из-за всяких мелочей. Древние события тревожат нас меньше насущного.
— Выходит, вы все это время жили здесь, в Облачных горах? — спросил монетчик.
— Да, но гораздо дальше отсюда, — ответил Бэр. — Мы спрятались от вас, надеясь, что вы никогда нас не найдете. Теперь я подвел свой народ.
— Подвел? Чем?
— Вы приведете сюда ваши войска, разыщите нас и свершите месть, за грехи наших отцов.
— Боги, Бэр! — воскликнул иллюзионист. — Да никто не собирался вам мстить! Когда вы капитулировали и ушли с ваших земель, вас могли настигнуть и перебить всех еще тогда. Но все еще тогда устали от рек крови, что пролили наши народы, а сейчас тем более никто не станет этого делать. Дарлан, скажи ему.
— Думаю, Таннет прав.
— Меня вы тоже не будете убивать?
— Нет. Мы охотники на чудовищ, но не на урсалов, — улыбнулся Дарлан, понимая, что никакой драки не будет. Никакой западни, просто случайная встреча. — К тому же, ты спас детей от голодного медведя.
— Спас, хотя и не должен был показываться людям на глаза. — Бэр хвостом подхватил с пола ветку и отправил ее в пламя. — Я лишь хотел подойти ближе к месту, которое вы называете деревня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Для чего?
— Чтобы наблюдать за вашей жизнью, за жизнью людей. Я с ранних лет интересовался вашим народом, с которым когда-то у нас была прочная связь. Даже выучил ваш язык, немногие из моего народа могут похвастаться подобным знанием.
— Ты ученый? — уточнил иллюзионист.
— Ученый? В нашем языке такого слова нет. Я скорее познающий, тот, кто мечтает познать все, что есть в нашем мире. А люди для урсалов стали главной загадкой. Мы разрушили наш союз, тем самым создав между нашими народами гигантскую пропасть. Чем старше я становился, тем сильнее во мне разгоралось желание спуститься к вам, чтобы хотя бы издалека увидеть, как вы живете сейчас, и есть ли надежда.
— Какая надежда, Бэр? — Дарлан убрал монеты в поясной кошель, окончательно расслабившись.
— Что мы еще сможем восстановить связь, что была ранее. Понимаю, вам, вероятно, это кажется глупостью. Вожди запрещают нам попадаться людям на глаза только по причине того, что среди нас не осталось воинов. Урсалы давно отказались от оружия, выбрав путь мира. Поэтому считается, что люди уничтожат нас, если отыщут наш тайный дом. Так говорят наши вожди. Но не я! Я хочу выяснить, есть ли у людей чувство ненависти к нам, чтобы раз и навсегда понять для себя — существует ли шанс, что мы восстановим хотя бы малую часть того, что нас объединяло. Это моя заветная мечта. Чтобы урсалы перестали жить уединенно, чтобы из народа, о котором люди позабыли, мы превратились в нечто большее. Соседей. Союзников. Друзей. Нам не нужны наши старые земли, где вы наверняка возвели свои каменные города. Но как бы вожди это не отрицали, урсалам нужно чувство, чувство того, что мы в этом мире не одни.
Когда урсал замолчал, Дарлан задумался, а будут готовы ли люди принять, что народ Бэра выжил? Не соберутся ли после этого армии, чтобы действительно покарать тех, кто когда-то поднял руку на союзников? Ответа монетчик так быстро бы не дал.
— Можете ли вы взять меня с собой? — вдруг пылко проговорил урсал. — Боюсь, что меня прогонят за это из племени, но зато я посмотрю ваш мир, смогу вернуться и все рассказать. Если и в правду люди не держат зла на нас, я докажу вождям, что мы можем спуститься с гор! Нашему изгнанию придет конец!
— Это опасно, Бэр, — пояснил Дарлан, обдумывая слова. — Не потому, что люди до сих пор ненавидят вас. Тебя легко примут за монстра или демона, а мы не сможем уберечь тебя. Люди еще не готовы к вашему возвращению, пойми. Это будет сложнее, чем ты себе представляешь. Прости, но, к сожалению, мы не готовы взять тебя с собой.
— Понимаю. — Урсал сел на валун, понурив голову. — Вероятно, вы правы. Еще не время. Знал бы мой народ, что слепо следуя пророчеству, он обречет себя на вечное заточение среди этих скал.
— А что за пророчество, Бэр? — спросил Таннет.
— Как, вы не помните? Хотя неудивительно, даже не все урсалы сегодня могут его пересказать. А в первые десятилетия изгнания, мы учили ему наших детей, чтобы будущие поколения не повторили ошибки. Еще задолго до того, как мы начали истребительную войну против людей, тысячу лет назад один из шаманов изрек пророчество. Пророчество о конце мира, о его гибели. Его начало звучало так — когда трое объединятся против четвертого, чтобы стереть его с лица земли. Спустя века мы, люди и иренги вступили в союз и уничтожили элоквитов, Заклинателей плоти, которые плодили своих созданий, чтобы уничтожить нас. Начало пророчества сбылось — трое выступили против четвертого. Следующая часть гласила — когда двое изгонят третьего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Люди и урсалы отбросили иренгов за океан, забрав их земли себе, — пробормотал иллюзионист. — Тоже сбылось.
— Да, сбылось. Тогда мой народ стал относиться к этому предсказанию серьезнее. И опасения, что конец мира близок, усилились, когда произошло третье из того, что привиделось уже давно умершему шаману. Когда будет построена империя, которая рухнет из-за внуков первого императора.
