Этого перемирия (с Дамаском) добивались и заключили его по воле ордена Храма, без согласия гостеприимного ордена св. Иоанна. Поэтому случилось, что госпитальеры стали снова стремиться к тому, чтобы султан Вавилона (Каира) заключил перемирие с христианской стороной. И поручились король Наварры и многие паломники, что больше не будут соблюдать клятву, данную ими султану Дамаска.[367]
Орден госпитальеров использовал этот успех в интересах своей пропаганды: на многолюдной улице в Акре, возле орденской резиденции, поместили огромную могильную плиту, посвященную умершему в 1242 г. брату Пьеру де Вьелебриду. Надпись на плите сообщала, «что в это время граф Монфор, вместе с другими французскими баронами, был освобожден из своего египетского плена, а Ричард, граф Корнуолла, отстроил замок Аскалон» (Ричард принял эстафету 'Тибо Наваррского).[368]
В 1243 г. госпитальеры и императорский наместник Филанжиери делали неудачную попытку установить контроль над Акрой, что отозвалось похоронным звоном по их внешней политике. В следующем году орден Храма подписал настоящий договор о мире с Дамаском, и госпитальерам пришлось смириться. Однако египетская армия в союзе с грозным племенем хорезмийцев нанесла латинянам страшное поражение при Форбии (17 октября 1244 г.), которое бы стать вторым Хаттином, если бы не раскол в мусульман-ком мире.
Последние попытки наладить союзные отношения с Дамаском, все так же с подачи ордена Храма произошли во время крестового похода Людовика Святого. Но энергичный мамлюкский султан Бейбарс, объединивший мусульманский мир, снял проблему. Отныне нешняя политика перестала быть камнем преткновения между тамплиерами и госпитальерами.
Наконец-то оба ордена сумели существенно ограничить возможность для конфликта: в результате они сохраняли минимум солидарности между собой. Правда, в начале XIV в. они снова во враждебных лагерях участвовали в распрях за кипрское королевство. Однако великий магистр ордена госпитальеров проявил примечательную сдержанность во время ареста тамплиеров в 1307 г. Разумеется, он не предпринял ничего, чтобы помочь им, но среди обвинителей ордена Храма не было ни одного госпитальера.
Впрочем, это ничего не решало: «творцов общественного мнения» Западной Европы больше привлекали разногласия орденов, чем их солидарность.[369]
Глава 2. На Западе: орден Храма на службе у государств
Говоря о столетии, отмеченном беспощадным поединком между папством и мирскими правителями, нельзя не задаться вопросом об отношениях между международными духовно-рыцарскими орденами, находившимися под прямым руководством папы, и светскими властями. Подобно другим монашеским организациям, орден Храма без колебаний вставал на службу государствам.
Участие в политических событиях
Тамплиерам скорее отводят роль посредников, арбитров и послов. В Англии, в ходе гражданской войны между Матильдой и Стефаном Блуаским, они получали дары от обеих сторон. Когда изучаешь роль, которую они играли в англо-французских отношениях, трудно отделаться от мысли, что они постоянно «служили двум господам». В 1160 г. они засвидетельствовали договор между Генрихом II и Людовиком VII: предусмотренный этим документом брак между сыном Генриха II, Генрихом Молодым, и дочерью Людовика VII, Маргаритой, должен был состояться через три года, поскольку будущие супруги были еще детьми. До этого срока рыцарям Храма пору-охрану трех замков — Жизора, Нефля и Нефшателя, — составлявших приданое Маргариты Французской. Но Генрих II опередил события и поженил двух детей в ноябре 1160 г. Три тамплиера, охранявшие замки, незамедлительно передали их королю Англии.[370] Только по этому случаю и на протяжении нескольких месяцев замок Жизор находился в руках тамплиеров. Продолжительность их пребывания там обратно пропорциональна тоннам нелепостей, написанных или переданных средствами массовой информации в наши дни.[371]
Недовольный Людовик VII изгнал троих тамплиеров; впрочем, случившееся не изменило его отношения к ордену, некоторые члены которого входили в круг его самых доверенных советников: например, Жоффруа Фушье, состоявший с королем в обширной и дружеской переписке, или Эсташ Шьен, занимавшийся финансовыми делами.[372]
Одиннадцатого марта 1186 г. Маргарита, вдова Генриха Молодого, уступила свои права на Жизор и другие замки за две тысячи семьсот пятьдесят ливров в анжуйской монете, причем эта сумма была уплачена при посредничестве тамплиеров и госпитальеров. Гарантами этого соглашения выступили магистры обоих орденов во Франции и Нормандии.[373]
Быть приближенными советниками беспрерывно враждующих между собой королей Франции и Англии, не угрожая единству ордена, — тамплиерам этот подвиг оказался по силам. Иногда они попадали в трудное положение: в 1222–1224 гг. мэр и горожане Ла-Рошели обвинили тамплиеров в том, что они сеют смуту и играют на руку французской короне. Генрих III Английский передал папе письмо мэра, обвинявшего их в насильственных действиях против ордена госпитальеров в городе. Тогда понтифик обнародовал буллу, повелев «пресечь дерзости тамплиеров».[374]
Другой пример прямого вмешательства в политические дела связан с историей тамплиера Ричарда Милостынщика, который в 1255 г. фигурировал в списке советников проанглийской партии Комина в Шотландии.[375]
Слишком сближаясь с тем или иным лагерем, рискуешь столкнуться с пагубными последствиями: тамплиеры итальянских государств Фридриха II дорого заплатили за неприязнь своего ордена к императору. Однако начало не предвещало ничего дурного: в 1209–1210 гг. молодой король осыпал их дарами и охотно утверждал пожалования, сделанные другими. В 1223 г. он взял под свою защиту имущество тамплиеров в Германии и подтвердил привилегии, предоставленные им его предками, Генрихом VI и Фридрихом I.[376]
Все изменилось к худшему перед самым отбытием Фридриха II в крестовый поход, хотя документация дает противоречивые сведения. В 1226 г. Фридрих вроде бы конфисковал владения тамплиеров и госпитальеров.[377] Но вот другой факт: замки и военные постройки Сицилийского королевства были переданы под командование двоих «магистров и провизоров императорских замков». И в 1228–1229 гг. один из них был тамплиером, а другой — госпитальером. Конституция, принятая в Мельфи в 1231 г., изменила эту систему, увеличив число «провизоров», которые отныне уже не набирались из военных орденов.[378] Как бы то ни было, как раз в эти годы имели место крупномасштабные конфискации имущества тамплиеров и госпитальеров, и, как уточняет Эрнуль, Фридрих «изгнал всех братьев с территории Сицилии».[379] Мы располагаем внушительным списком конфискаций в районе Фоджи: корона конфисковала и перераспределила дома, сады, виноградники, оливковые рощи, пахотные поля, солеварни.[380]
Когда в 1231 г. Фридрих примирился с папой, тот потребовал, чтобы император вернул имущество, отнятое у орденов, что, как мы видели, смягчило их недовольство. Фридрих II прибег к уловкам, но в 1238 г. он оправдался за эту задержку; императору пришлось вернуть собственность ордену госпитальеров, ставшему его союзником. Однако тамплиеры ничего не получили обратно, поскольку в конце жизни в своем завещании Фридрих повелел, чтобы «все имущество воинства, дома ордена Храма, которые удерживал наш двор, были ему возвращены». Только тесными связями с папством, которые орден Храма поддерживал в Италии, можно объяснить искреннее стремление Бонвичино, командора тамплиеров в Перудже, урегулировать конфликт между Пизой и Генуей, вспыхнувший из-за сардинской крепости Сант'Иджия в 1257 г. Он предложил, чтобы охрану замка поручили одному тамплиеру и одному госпитальеру. Речь шла о продолжении, но уже на Западе, «войны Св. Саввы», разделившей итальянские коммуны в Акре. Забавно было видеть, как орден Храма, активно участвовавший в этом конфликте на Востоке, в Италии выступает в роли посредника.[381]
Во второй половине XIII в. развитие монархического государства стало все чаще приводить к трениям с международными орденами: как правило, государство пыталось вернуть свои права и урезать орденские привилегии. Положение орденов «Церкви в Церкви, государства в государстве»[382] ставило ордены в непростое положение: можно ли одновременно служить Богу и королю?
Во время конфликта между папой Бонифацием VIII и Филиппом Красивым эта проблема встала перед орденами особенно остро. Тамплиеры Франции поддержали короля. Но в Ананьи папа, униженный Гильомом де Ногаре и его подручными, находился «почти в одиночестве с братьями тамплиерами и госпитальерами». Шестого февраля 1304 г. Бенедикт XI, преемник Бонифация VIII, подтвердил все привилегии ордена Храма, вернув ему было пошатнувшееся доверие. Бенедикт XI знал, что может положиться на орден в том, чтобы сдержать натиск французской монархии на папство. Позиция ко-мандорств во Франции была исключением из общего правила, требовавшего поддержать папскую власть.[383] Довольно опасное противоречие в тот момент, когда государство, находившееся в постоянном поиске финансовых средств, могло, поддавшись искушению, воспользоваться действительными или предполагаемыми богатствами орденов не говоря уж о том, что их военная мощь могла внушать опасения. Несмотря на разницу в подходах, арагонец Хайме II, англичанин Эдуард I и француз Филипп Красивый воспринимали эту проблему одинаково.
