– Где филеры? – спросил Родион, оглядев толпу.
– Так ведь рано еще, «Помпеи» пустые, чего им делать… – за всех ответил Санин.
– Филеров не было ни на той стороне, ни на лестнице соседнего дома?
– Никак нет…
Хоть какое-то логическое объяснение: постоянной слежки не было. И Николя тоже не было, как назло. Не послал, вот и не было. Сидит, наверно, в участке, дожидается. Надо было его послать. Он бы наверняка что-то заметил, такой шустрый. Но спокойные рассуждения не помогали. Кровавое марево затуманило сознание. Дай Родиону сейчас шашку, ряды полиции сильно бы поредели.
– Кто разрешил убрать филеров? – спросил он, обращаясь к чиновникам.
Желающих взять на себя ответственность не нашлось. Все как-то сразу попрятали глазки. Только штабс-капитан оказался не робкого десятка. И принял удар на себя.
– Какой смысл их держать, когда…
– Здесь я решаю, что и когда делать!
Не видели еще мы такого Ванзарова: просто гром и молнии. Даже Звержинский слегка растерялся, не ожидал от юнца такой властной силы. И попытался поднять голову:
– Господин полковник велел передать, что для вас уже подготовлена камера в нашем участке. Так что завтра в полдень милости просим. А пока…
– А пока будете исполнять мои приказания! – отрезал Родион. – У кого-нибудь есть вопросы? Кто-нибудь еще желает обвинить меня в убийствах? Или надеть французские браслеты?[25]
Желающих как-то не нашлось. Из задних рядов незаметно улизнуло несколько фигур в штатском. Только Звержинскому деваться было некуда, позади городовые.
– Значит, договорились. А теперь слушай мою команду: рота, смирно!
Городовые подтянулись, руки по швам, спина прямая, взглядом поедают начальство. Даже штабс-капитан по военной привычке подался команде. Бунт подавлен. Победа полная. Кто бы ожидал от тучного юнца такой силы духа? Вы – нет? Это потому, что плохо его знаете. У него еще немало чудес припасено. Такой характер богатый, всего не покажешь. Так, мельком обрисуешь и бросишь. К чему стараться, когда Родион все равно чего-нибудь выкинет… Ну да ладно, сейчас не до болтовни…
Убедившись, что желающих умничать не осталось, Ванзаров дал команду «вольно» и приказал сделать внешнее оцепление. Городовые бросились врассыпную. Только штабс-капитану было приказано оставаться на месте для дальнейших распоряжений.
Как тень объявился криминалист. Отведя в сторонку юного друга, тихо спросил:
– Я тут случайно наблюдал… Это было великолепно, но, коллега, ту ли вы профессию выбрали? Вам бы армией командовать. Теперь все будут трепетать перед вами. Чего доброго, заставите старика Лебедева стоять смирно на морозе, как этих несчастных…
Волна схлынула. Как бывает после шторма, наступил такой упадок сил, такая тьма встала на мгновение перед глазами (а все от голода), что Родион вынужден был схватиться за рукав друга.
– Аполлон Григорьевич, дорогой мой, дело совсем плохо…
– Ну-ка, не раскисать… Вижу-вижу… Все равно молодец, с этими так и надо, другого обращения не понимают.
– Уже третья, и снова ничего. Никто и ничего не видел. Опять будем тыкаться, как слепые котята.
– Включайте логику на полную мощь. А я первичным займусь…
Опустившись перед телом, Лебедев занялся тщательным осмотром. А Родион отправился во двор. Здесь было все как прежде: спокойствие и тишина. Песок на дорожках, лед и замерзшие помои. Свалка пополнилась свежим мусором. Любой фокус – это наглый обман. Такой простой, что и подумать нельзя. Все перед глазами, надо только понять: как? И он принюхался. В морозном воздухе чуть-чуть пахнуло соленым ароматом. Ванзаров посмотрел под ноги. И все понял. Это было так просто и очевидно, что никто и подумать не мог. Не было хитрости, а была только психология поведения людей. И больше ничего. Никакой удачи или волшебства. Можно перерезать хоть весь конкурс красавиц – никто не поймет.
Аполлон Григорьевич тщательно скрывал замешательство, играя сигаркой в зубах:
– Как под копирку сделано, только разрез чуть менее глубокий. И ничего.
– Кое-что уже есть, – уверенно сказал Ванзаров. – Я знаю, почему нет свидетелей.
– Магия?
– Сейчас все поймете… – И юный чиновник позвал: – Санин!
Городовой подбежал и встал смирно.
– Я!
– Покажите, как вы следили за появлением убийцы…
Высоченный парень честно покрутил головой.
– Видели?! Вот и ответ! – Родион не скрывал торжества.
Лебедев запросил объяснений.
Они не замедлили явиться:
– Городовой смотрит на уровне своего роста. Все, что не попадает в эту зону, оказывается физически невидимым для него! Он реально не видел, что происходит у него под ногами. И заметил труп, только когда чуть не наступил на него.
– Допустим. Но как же…
– Простой вопрос: кого готов увидеть городовой, когда ждет убийцу? Он психологически ждет мужчину с мешком за спиной. Остальные выпадают из поля его внимания.
Аполлон Григорьевич нахмурился:
– Ищем женщину-карлика?
– Посмотрите, где лежит тело… – азарт овладел Родионом. – Помните, вы говорили, что у тех убитых на спине был снег. Решили, что это следы от лежания. На самом деле она проехалась по льду! Видите, откуда полоса льда начинается? Ее опустили почти в середине двора и легонько подтолкнули, как санки. Естественный уклон, теплое тело хорошо скользит по холодному льду. И приезжает аккуратно к выходу из подворотни. Поэтому голова обращена к тротуару. А платье светлое – не сильно заметно на льду. И городовой не замечает того, что происходит у него под ногами. Шума никакого. Все на виду, но никто ничего не видит.
– Ловко… – только и хватило Лебедева. – Вижу, еще что-то раскопали.
– Я знаю, почему не нашли следов крови!
Ванзаров предложил войти во двор.
– В прошлый раз ощущался аромат крови, – сказал он. – Это была не галлюцинация. Ваш чуткий нос не подвел: кровь была у вас под ногами.
Лебедев даже обиделся:
– Это уж перебор, коллега. Лично все облазил.
– Искали на снегу и льду. Кто обратит внимание на дорожки, посыпанные песком? Видите, как тщательно и густо насыпано. Видите, какой у них цвет…
– Вижу, грязные.
– Они не грязные, здесь слишком мало народу ходит. Это – кровь. Ее сливали в ведро с песком, а потом мирно разбрасывали, чтоб никто не поскользнулся. Где короб с песком на случай пожара?
– В кармане за сценой, – сказал Лебедев. И, резво нагнувшись, он зацепил горстку песка, перетер в пальцах и даже понюхал. – Ах, ты… Еще свежая… Чтоб его… Точно есть что-то. А я там все облазил. И ведь ничего не было.
– Готовились найти привычные следы на деревянном полу. А кровь просто сливали в ведро с песком. Песок хорошо влагу вбирает. Там большое ведро пожарное было?
– Выкрашено красной краской, как полагается.
– Поэтому я иглу не нашел. Она упала в ведро с песком, убийца не стал в жиже ковыряться. Не велика потеря. Где-нибудь здесь в снег вмерзла.
– Значит, барышень в кармане для декораций резали?
– Именно там. Не спрашивайте – как, еще не знаю. Наверно, так же просто и аккуратно.
– А надпись красным как объясните?
– И про надпись поймем. А не поймем – спросим у кого следует. Строго спросим.
– Это отлично, но… – криминалист замялся, что на него было совсем не похоже. – Как тело во двор вынесли? Следы от тяжести не могли исчезнуть.
– Все просто, – без тени сомнений ответил Ванзаров. – Тело еще мягкое, легко сгибается в талии. Взять его в руку, накинуть тряпку, скажем, черного шелка, а в другую ведро с песком – никто ничего не поймет. Человек идет мусор выбрасывать и дорожки песком посыпать. Вынес тело, положил на лед, отправил в подворотню и, возвращаясь, густо посыпал за собой песочком. Вот почему вы не нашли никаких следов с углублениями от переноса груза!
– Но ведь для этого нужна сильная рука…
– Кто сказал, что ее не было? – Родион загорелся торжеством. – Сейчас проверим. Санин!
На грозный зов городовой явился бегом. Привык уже подчиняться.
– Дворника во дворе видели?
– Ходил, песком посыпал…
– А после тело обнаружил?
– Так точно…
Осознав полную победу юного друга, Лебедев добавил:
– Есть шанс, что возьмем…
– В ближайший час, – Родион мучился от нетерпения (ну точно как Николя Гривцов). – Только одно не дает покоя…
– Барышню красивую жалко?
– С этим ничего не поделать… Тут другое. Понимаю, что на мои советы она плевать хотела, но для чего побежала днем в «Помпеи» в нарядном вечернем платье? Как госпожу Вонлярскую могли уговорить? Для чего Влада Ивановна безропотно пошла на смерть? Вопросы есть, но ответов простых нет. Кроме одного.
– Кто ее любовник?
– Это даже не вопрос. А вопрос вот в чем: почему на ней нет хризантемы с номером?
