Шилов не мог стрелять. Румын прикрывался Сапожниковым, и, стоя на летней эстраде, на полтора метра выше них, Роман мог попасть только в своего парня, но не в убийцу.
Румын целился в Шилова из трофейного пистолета, при этом сумев так придушить Сапожникова, что тот уже почти не дергался, и только лежал, бессильно вцепившись пальцами в сдавившую горло руку.
– Ствол на землю! Ствол на землю, ты понял меня? Я ему башку разнесу! – Подтверждая угрозу, Румын ткнул «макаром» в висок Сапожникова. – Ну, быстро!
Шилов бросил «беретту».
– Интересный пестик! Где наполоскал? А теперь табельный! Ну!!! – Румын отвел пистолет от головы Сапожникова и выстрелил ему в бедро.
Сапожников дернулся и заорал.
Шилов достал из поясной кобуры и бросил «ПМ».
– Пять шагов назад!
Шилов начал пятиться.
Румын коротко глянул на Стаса. Тот лежал на спине и, казалось, не дышал. Времени приглядываться внимательнее у взрывника не было. Отпихнув Сапожникова, который от болевого шока почти лишился сознания, Румын начал вставать. Пистолет он держал нацеленным на Романа.
За спиной Румына Стас приподнял голову. Собравшись с силами, потянул за страховочный ремешок, петля которого была надета на брючный ремень, а карабинчик прикреплен к скобе на рукоятке «макарова». Единственный из всех, Скрябин соблюдал инструкцию по ношению табельного оружия, и сейчас это могло помочь.
Шилов видел это, и, отвлекая внимание Румына на себя, сначала остановился, сделав несколько очень коротких шагов, а потом, когда Румын крикнул: «Еще!», пошел не прямо назад, к заднику сцены, а чуть в сторону, вынуждая противника поворачиваться.
Ремешком подтянув к себе пистолет, Скрябин сжал рукоятку и на секунду замер, собираясь с силами.
А потом, рывком приподнявшись, несколько раз нажал спуск.
Первая пуля попала Румыну в лопатку и развернула его, вторая зацепила по касательной бок. Остальные вообще не попали.
Обессиленный, Стас упал на спину.
Скрючившись и зажимая локтем рану, Румын прицелился, чтобы добить его.
Шилов прыгнул с эстрады.
Услышав шум, Румын мгновенно развернулся и выстрелил, но Шилов уже катился по земле к своим пистолетам. «Макар» лежал ближе. Шилов схватил его, одним движением сжимая пальцы на рукояти и опуская предохранитель. Патрон уже был в патроннике, открывать стрельбу можно было немедленно. Поднять руку, чтобы прицелиться в туловище или в голову, Шилов не успевал, и выстрелил по ногам Румына.
Первая пуля впилась в песок возле его ботинка, вторая ударила в щиколотку, перебив кость.
Взрывник рухнул, как будто ногу ему отрубили. Пушка вывалилась из руки и, увидев, что подобрать ее не успевает, Румын что-то крикнул.
Кажется, он кричал:
– Все, я сдаюсь! Не стреляйте, не надо! – или что-то подобное.
Его крик заглушил грохот выстрелов.
Подбежав ближе, на то расстояние, с которого не промахиваются, все оставшиеся шесть патронов Роман выпустил ему в голову.
* * *
В машине «скорой помощи» по дороге в больницу Скрябин сказал Роману:
– Все-таки мы его сделали!
– Это ты его сделал, Стас.
– Как там Сапожников?
– Едет во второй машине. Живой, только нога пробита.
– Надо было кисет у памятника закопать. Тогда бы нам повезло больше.
– Выздоровеешь – закопаешь.
– Свидание сорвалось…
– Я позвоню, предупрежу.
– Не-е, еще уведешь! Я тебе не доверяю…
Шилов улыбнулся: вспомнив слова Егорова, он догадался, с кем было назначено свидание у Стаса.
– Ром, ты лучше скажи, ты эту «скорую» проверил?
– На какой предмет?
– На предмет наличия взрывного устройства.
Врач хмуро посмотрел на них:
– У нас, между прочим, одна машина взорвалась. Приятель мой погиб. Какая-то сволочь бомбу подложила. До сих пор не нашли.
Стас и Шилов переглянулись.
Ответил Стас:
– Чего его искать? Захочется посмотреть – приезжайте потом в морг на Екатерининском. Поквитались мы за вашего приятеля…
27
В салоне автомашины у дома, где жила Александра, командир группы заканчивал инструктаж:
– Румын не мальчик, людей убил больше, чем вы котлет съели.
– Может, тогда его лучше снайперкой работать? – предложил боец по прозвищу Зяблик.
– Мы не знаем, как он придет. Если через чердак? Так что занимаем хату и ждем. Хозяйка будет через час. Вяжем ее и ждем Румына. Малой и Зяблик – в квартире, Дикий – на лестнице, я – снаружи…
Командир и Дикий остались в машине, двое вошли в дом и пешком поднялись к квартире.
Пока Зяблик страховал, Малой отмычками вскрыл замки, не оставив внешних следов и не повредив механизмы. Они знали, что сигнализацией квартира не оборудована и что сейчас в ней никого нет, но тщательно все обследовали, прежде чем доложить командиру, что первый этап операции закончен по плану и без осложнений.
После этого Дикий занял позицию на лестнице двумя этажами выше квартиры, а командир переставил машину так, чтобы она меньше бросалась в глаза, приопустил спинку сиденья и стал ждать.
* * *
Генерал Бажанов ехал на такси из ресторана, в котором у него была важная встреча с одним авторитетным предпринимателем, в квартиру на Благодатной. Одетый в гражданское, генерал сидел сзади и, когда «Волга» остановилась на светофоре, разговаривал по телефону:
– Понял. А с Громовым что решили? Правильно, пусть укрепляет народное хозяйство. Совсем оборзел! Все, встречай меня утром. Есть кое-какие проблемы, надо их обсудить.
Рядом с «Волгой» остановилась замызганная «девятка». Таксист равнодушно посмотрел на нее и отвернулся. Громов, занятый разговором, внимания вовсе не обратил.
Стекло правой задней двери «девятки» опустилось, и в образовавшуюся щель высунулся удлиненный глушителем ствол автомата. Прицелившись в голову Бажанова, стрелок дал две длинные очереди, после чего «девятка» с визгом сорвалась с места и скрылась быстрее, чем оторопевший таксист успел что-то сообразить.
Часть пуль не попали в Бажанова и прошли сквозь кабину «волжанки».
Но одна нашла цель.
Бажанова отбросило выстрелами на другой конец дивана, и теперь он полулежал, прислонившись головой к задней стойке, а мертвые глаза смотрели на девушку, склонившуюся над молодым парнем, случайно оказавшимся на линии огня.
– Помогите! – кричала она.
Паренек был еще жив.
Полковник рано уехал со службы и ждал доклада диспетчера дома. Жена задерживалась на работе, сын где-то гулял, показывая приехавшей из Вологды девушке город.
По телевизору шел футбол. Полковник смотрел, но если бы его спросили, кто с кем играет и какой счет, он бы затруднился ответить.
Первое сообщение от майора Гасилова поступило даже чуть раньше того времени, на которое рассчитывал Полковник.
– Это диспетчер беспокоит. Первый самолет взлетел по расписанию. Есть лишние пассажиры.
– Плохо. Надеюсь на скорую встречу.
* * *
На хороший коньяк не хватало, и Арнаутов взял подешевле, но в красивой коробке.
Спросил продавца:
– Не бодяга?
Продавец равнодушно пожал плечами и посмотрел на витрину: дескать, к чему выпендриваться, если за те же деньги можно взять хорошую водку?
С коробкой в руке Арнаутов пришел к дому Александры. У подъезда остановился, достал бумажку и уточнил адрес. Все правильно.
Арнаутов поднялся на этаж и позвонил в квартиру. Времени было половина восьмого и, по его прикидкам, Паша с девчонкой уже должны были прийти.
За дверью Малой и Зяблик достали пистолеты с глушителями и изготовились для стрельбы.
Арнаутов постоял перед дверью, позвонил еще несколько раз. Прислушался: внутри вроде тихо. Значит, нет никого. Может, в магазин зарулили. Может, развлекаются где-то. Звякнуть Пашке на «трубку»? И что сказать? Нет уж, лучше он подождет.
Арнаутов спустился во двор и сел на скамейку. Сосчитал окна квартиры, посмотрел: света нет. Закурил и попытался представить, с чего начнет разговор.
Зяблик и Малой сообщили по рации командиру, что в квартиру кто-то звонил. Когда Арнаутов устроился на скамейке и проявил интерес к окнам, командир сам вышел на связь:
– Гостя вижу. Это не Румын. Штатский с пузырем. Нацелился ждать.
Не успел он положить рацию, как из-за угла вышли Паша и Александра. Паша обнимал ее за плечо.
– Внимание: хозяйка квартиры. С ней еще один штатский.
Арнаутов встал со скамейки, пошел им навстречу. Они остановились. Паша сильнее прижал к себе девушку.
– Здравствуйте, – сказал Арнаутов.
Александра ответила. Паша же вместо приветствия предложил:
– Бать, не будем устраивать разборки при девушке?
– Я поговорить. Можно на лавочке. – Арнаутов посмотрел на скамейку, на которой только что сидел. – Коньяк вот принес…
